Маша Трауб - Ласточ...ка

– Мама, пожалуйста… – Вета, впавшая в ступор от бабушкиных историй, повернулась и увидела, что мама плачет.

– А что? Мы просто разговариваем, – картинно удивилась бабушка. – Ну что, вы уже уезжаете и даже чаю не попьете? – Бабушка засмеялась.

– Вообще-то я хотела ее тебе на пару дней оставить, – сказала Ольга.

– Зачем? – закуривая очередную сигарету, спросила бабушка.

– Затем, что она твоя внучка, а мне нужно уехать. – Вета заметила, что мама перестала плакать и вот-вот закричит. Вета знала такой ее голос. Со своими учениками она часто говорила таким голосом – на надрыве.

– Ну ладно. Еды привезла? Нет, конечно. Как всегда, с пустыми руками. А подумать, чем мне ее кормить, ты, конечно, не можешь.

– Я оставлю тебе денег, – сказала Ольга. – Сколько тебе нужно?

– Столько, сколько мне нужно, у тебя все равно нет.

Ольга положила на стол бумажку.

– Курам на смех, – прокомментировала бабушка.

– Тем, у которых нет мозгов и которые бегают без головы? – уточнила Вета.

– Вот именно, – согласилась бабушка.

Ольга уехала. Вета осталась с бабушкой. Вета забыла, как зовут бабушку по имени-отчеству, а бабушкой назвать боялась. Поэтому никак не называла.

– Я пойду полежу, может быть, засну, а ты поиграй тихо, – сказала Вете бабушка.

– Хорошо, – ответила Вета.

Она играла в дочки-матери. Кукла-мама гладила пластмассовой негнущейся рукой куклу-дочку по голове. Получалось неловко, зато искренне. Кукла-мама еще целовала куклу-дочку, хвалила ее и укрывала одеялом, укладывая спать. Домиком служила коробка из-под обуви. А вот ванночки не было. Вета решила искупать кукол перед сном. Для этого нужна была емкость. Вета прошла на кухню, подставила себе табуретку и залезла на стол. Над столом висел шкаф с кастрюлями. Она стояла и выбирала, какая больше подойдет для ванночки. Решила, что самая нижняя – потому что белого цвета, как ванна. Вета потянулась и попыталась вытащить кастрюлю, одной рукой держа те, что стояли сверху. Когда кастрюля была уже в руках, Вета свалилась со стола. Сверху на нее рухнула посуда. Вета со страху отползла под стол. На кухню ворвалась бабушка. Наступила на откатившуюся к двери крышку, не удержалась на ногах и упала. Оказавшись на полу, бабушка увидела спрятавшуюся Вету. Вета думала, что та сейчас начнет кричать, как мама, но бабушка молча схватила ее за ногу и стала тянуть к себе. Бабушка оказалась сильной. Вцепилась пальцами в ногу так, что Вета даже дернуть ею не могла. Она дрыгала захваченной ногой, цеплялась за ножки стола. Стол с грохотом двигался вместе с Ветой. Вета вспомнила, что у нее есть еще одна нога, и попыталась лягнуть бабушку. Но бабка захватила и вторую ногу и выволокла Вету из-под стола. Вете стало совсем плохо. Не потому, что она боялась наказания или криков. Бабушка вела себя неправильно. Она молчала, не ругалась. Так что то, что сделала Вета, было от страха перед неизвестностью. Она согнулась и вцепилась зубами в руку бабушки. Бабушка вскрикнула и выпустила ноги внучки. Но Вета продолжала держать зубами бабкину руку, как бульдог, которому нужно двумя руками разжимать челюсти, чтобы вытащить палку, с которой он играет. Бабка потянула внучку за волосы. Вета сдалась и руку отпустила.

Бабушка посмотрела на руку, на которой уже проступил кровоподтек в форме круга, и ушла. Так ничего и не сказала. Вета, ползая по полу, собирала кастрюли, крышки. Ставила все на место – на полку. Бабушка вышла из комнаты с заклеенной пластырем рукой, в которой держала утюг. Другой рукой она держала шнур от утюга, как плетку.

– Убью, гадюка, – тихо сказала бабушка.

Вета выскочила из дома и побежала на улицу. Она не знала, гонится ли за ней бабушка. От слез она даже не видела, куда бежит, в какую сторону. Вдруг она врезалась в женщину.

– Вета, о господи, что случилось? – Женщиной оказалась мама.

– Мамочка, прости меня. – Вета начала заикаться от бега, страха, слез и сознания того, что сделала.

– Что случилось? Что ты сделала? – Ольга действительно испугалась. Дочь стояла и дрожала всем телом.

Ольга уже села в электричку, но проехала только две остановки. Решила вернуться. Купить на станции продукты и принести матери. Чтобы отвязаться, не слышать упреков. Она шла с пакетами назад, к дому, когда увидела, как по дороге несется девочка. Ольга не сразу признала в девочке дочь.

– Я бабушку укусила, – заикаясь сказала Вета.

– Ладно, пойдем, – сказала мать,

– Я туда не пойду.

– Там твои вещи. Пойдем.

– Нет, я тебя здесь подожду. – Вета села на обочине и стала рвать травинки – так дети определяют, «петушок» или «курочка». У нее тряслись руки. Травинки срывались. Она продолжала заикаться, когда говорила, что здесь подождет.

Вета не знала, о чем мама тогда говорила с бабушкой. Только после того случая мама два дня плакала, а Вету еще долго водили по врачам и лечили от заикания.

– Мама, на меня бабушка обиделась? – спросила она в тот же вечер, когда они добрались до дома и мама долго звонила кому-то по телефону, объясняя, что не с кем оставить ребенка.

– Обиделась, – ответила мать.

– Потому что я плохая?

– Нет, потому что бабушка детей не любит. Не только тебя, всех.

– А кого она любит?

– Себя.

Тогда мама рассказала Вете историю, как бабушка впервые увидела внучку.

Ольга приехала с дочкой из роддома.

Она положила Вету в кроватку, которую подарили Наташа с Петей. Точнее, не подарили, а привезли от знакомых, у которых уже вырос сын. Ольга обиделась на то, что кроватка была «поношенная», а не новая. Но лучше такая, чем вообще никакой. Наташа с Петей отдали кроватку и уехали. Ольга уложила дочку и сказала:

– Мама, иди посмотри на нее.

Мать стояла в дверном проеме.

– Спасибо, мне отсюда хорошо видно, – ответила мать.

Ольга села рядом с кроваткой и заплакала. Она долго держалась – пока ехала в роддом, пока лежала после родов. Думала, вернется домой, и все уладится, а тут поняла, что ничего не уладится.

В роддом Ольга доехала сама, на автобусе. Воды отошли дома. Она лежала на кровати и почувствовала, что кровать стала мокрой. Ольга успела перестелить белье – чтобы мать, уехавшая «по своим делам», не ругалась – и замочить в тазу испачканное. Потом села в автобус и поехала в роддом. Позвонила Наташе с Петей, но никто не ответил. Был вечер – автобус переполнен. Ольга держалась за огромный живот и хотела только одного – сесть. Но пробраться к сиденьям было невозможно. Да и свободных не было.

– Пропустите, здесь беременная, – пыталась ей помочь какая-то женщина.

Двое мужчин и старушка встали боком, пропуская Ольгу. Но больше никто не сдвинулся с места. Ольга так и стояла, зажатая между мужскими спинами. Перед ней стоял мужчина в рубашке с короткими рукавами – на рубашке отпечатались капли пота. Ольгу затошнило. Она повернулась в другую сторону. И уткнулась в небритую подмышку. Мужчина держался за поручень. Ольга начала пробираться к выходу – решила дойти пешком. Хорошо еще, что до роддома оставалась одна остановка.

Туда она добралась чудом. Чудом была старушка, которая подхватила Ольгу по дороге. Ольга начала оседать на землю. Она шла и удивлялась, откуда у этой старушки, высохшей и хромой, столько сил. Старушка довела ее до роддома, посадила на банкетку в приемном покое.

– Держись, деточка, – сказала она и сунула в руку яблоко.

Ольгу долго не «оформляли». Она сидела и грызла яблоко. Лишь бы отвлечься от боли.

– Раз жрет, может подождать, – услышала она слова одной нянечки.

Потом, где-то через час, судя по настенным часам, ее повели «оформляться».

– Схватки через сколько? – спросила уставшая врачица.

– Не знаю, – ответила Ольга.

– А почему с накрашенными ногтями? На блядки собралась или рожать? – Врачица говорила, не глядя на Ольгу и не переставая писать в карте. Ольга к тому моменту находилась в состоянии отупения. И даже не обиделась. После того как врач заполнила нечитаемыми каракулями лист карты, Ольгу повели на «обработку».

– Лезвие принесла? – спросила врач.

– Нет, – ответила Ольга.

– Я должна тебе принести?

Ольге на «обработке» достались две молоденькие девочки-практикантки, с неумелыми руками. Они стояли над Ольгой, которая лежала на кушетке, раздвинув ноги, и не знали, как к ней подойти. Практиканткам было стыдно, неудобно и страшно.

– Давай ты первая, – сказала одна девчушка другой, подтолкнув ее в сторону Ольги.

– Нет, давай ты. Я потом, – ответила вторая практикантка.

Девушка, та, первая, осторожно провела казенным мужским станком с тупой ржавой бритвой. Ничего не получилось.

– Я не могу, ничего не получается, – сказала девушка подружке.

– Ладно, давай я, – ответила вторая.

Она взяла бритву и провела с силой.

– Ой, – сказала девушка. – Зови Зою Петровну. Я что-то не то сделала.

Ольга из-за живота не видела, что сделала практикантка. Зато она видела перепуганные лица девушек. Еще почувствовала жжение.