Владимир Романовский - Инсула
Зара сказала с кавказским акцентом:
– Да, видела, госпожа Дашкова.
– Тоже самое будет с тобой, когда я тебя уволю, если ты не прекратишь быть тупой кавказской коровой и не будешь меня слушаться.
– Хорошо, госпожа Дашкова. Я буду вас слушаться.
В рылеевской квартире время расплылось, и не очень понятно было – стоит оно на месте или течет очень быстро. В главной гостиной, стилизованной под ранчо, висела на стене деревянная маска какого-то очень серьезного индейского вождя. На стойке бара (бар соорудили по чертежу самого Рылеева) стоял открытый ноутбук, лежали бумаги, а рядом поместился недопитый бокал – вчера Рылеев решил лично перепроверить, что наворотили его подчиненные за пятницу – они часто ошибались в предвкушении викенда. Федотова в гостиную с вечера еще не заходила, а уборщице велено было к бару не подходить никогда.
Федотова перестала постанывать и замерла на краю постели, свесив вниз руку с длинными пальцами. Влажные волосы разметались по простыне. Рылеев осторожно, чтобы их не придавить и не сделать жене больно, нашел место, куда упереть локоть, приподнялся, и принял сидячее положение. И тут же снова приник к гладкой, приятно пахнущей спине жены, и стал целовать ей позвонки, один за другим.
– Подожди, передохнем, а то я чокнусь, – сказала Федотова.
– Чокнись, – разрешил Рылеев. – Я уже вполне чокнулся. И сейчас укушу тебя за пятку.
Она никак не прореагировала. Пришлось действительно переместиться и укусить. Совсем слегка.
– Идиот, – сказала Федотова.
Тогда он стал целовать ей пальцы на ноге, и она плавно убрала ногу, согнула в колене.
– Перерыв, – сказала она устало. – Если ты меня сейчас начнешь щекотать, я сверну тебе шею.
– Ну вот еще, – возмутился Рылеев. – Не смей!
И стал ее щекотать.
Она захохотала, рванулась, оттолкнула его, и соскочила с постели. Рылеев сделал постное лицо.
– Пить, – сказал он.
– Пьяница.
– Сама такая.
Она подошла к зеркалу, схватила щетку, и стала расчесываться.
Рылеев прикрыл глаза, и его посетило еще одно видение – третье за один день. Он увидел пожар.
Пожар полыхал в их квартире. На стене сквозь языки пламени отчетливо виделялась маска индейского вождя.
В середине комнаты, привязанный к стулу, сидел человек. Видна была только его спина. Пол и возраст определить невозможно. Рылееву захотелось закричать – «Нет!»
Возможно, он и закричал. Потому что когда открыл глаза, увидел прямо перед собой встревоженное лицо Федотовой.
– Рылеев, ты что? Что с тобой?
Он зажмурился, снова открыл глаза.
– Нет, ничего. Сколько времени?
– Часа четыре. Чего ты кричишь?
– Я кричал?
– Да..
– Нну … Не знаю. Уснул, наверное, и что-то приснилось.
– Ты за секунду не засыпаешь.
– Все нормально, баронесса. Я люблю тебя.
– А я тебя. Точно все нормально?
– Точно. Мне нужно сходить … сколько времени сейчас?
– Часов семь.
– Мне нужно сходить кое-куда. Часа на полтора.
Она не стала спрашивать зачем и куда. Захочет – сам скажет, он такой. Нужно – значит нужно.
Быстро ополоснувшись в душе, Рылеев оделся, проверил карманы – ключ, бумажник, телефон. В белом купальном халате, бесконечно желанная, Федотова вышла из гостиной.
– Через час вернусь, – повторил Рылеев. – Может и раньше. Пойдем куда-нибудь сегодня, да?
– Хмм, – сказала Федотова, играя бедрами.
– Не скучайте, баронесса.
Он привлек ее к себе и поцеловал в нос. Она свела глаза к переносице и надула щеки. Рылеев засмеялся, а Федотова захихикала.
На улице было светло, но пустынно. Возможно по телевизору шел какой-то интересный сериал или матч, а может день у всех выдался тяжелый, даром что суббота. Ну, на Невском и поперечных наверняка народ, но по пути к церкви, около двух километров, Рылеев встретил человек пять. Дул вечерний ветерок.
Вечерня давно закончилась. Священник – моложавый и смешливый – вышел из-за алтаря. Больше в церкви никого не было.
Стало спокойнее на душе. Речь этого священника – плавная, свободная – внушала уверенность в поправимости всего на свете. Тем не менее, Рылеев, слушая, оставался серьезен, сосредоточен.
– … обыкновенная история, – говорил священник. – Перестроили церкву в спортивный клуб при Советах, а потом, после Советов, пытались там что-то открывать, проводить. Оказалось нерентабельно. Делать историческим памятником – процесс долгий и дорогой. Проще снести и место использовать. Церковная администрация и забыла давно, что там когда-то церковь была…
– Не забыла.
– Нет? Ну, значит, взятки в ход пошли. После этого прибывают рабочие с кирками, а потом и экскаватор. И на этом месте строят что-то другое. Так?
– Примерно так, – Рылеев кивнул. – С оговорками.
Священник подозрительно на него посмотрел.
– Вы не католик, часом?
– Я отступник.
– Я не об этом.
– Православный.
– А, ну тогда понятно. Василий Рылеев, не так ли?
– Откуда вы знаете?
– Был еще католик, с похожим делом. Вы, Рылеев, легенда в некоторых кругах. Вы собирались стать священником, но передумали.
– Я … да. Я встретил женщину. Я…
– Представьте себе, я тоже в свое время встретил женщину. И именно на ней сейчас женат.
– Вы не поняли. Я встретил ее…
– Через семь лет после того, как распрощались с идеей стать священником. Видите? Легенда. Впрочем, не мое дело. Говорите, какая помощь вам нужна.
– Слушайте, батюшка … и так ведь трудно, а вы еще и … Мы семь лет женаты. Я … не могу ее потерять. Она для меня всё.
– Детей нет, не так ли?
– Э … Пока нет.
– Что-то вас смущает. Чего-то вы недоговариваете.
Рылеев зажмурился – и снова увидел пожар в своей квартире. Четвертое за день. И человек, привязанный к креслу. Видение исчезло – да и было ли? Может, просто эхо предыдущего. Он посмотрел в глаза священнику и сказал:
– Не знаю, благословение это или проклятие, но у меня есть дар – умение видеть … нехорошие события … до того, как они происходят. Иногда, если действовать быстро и думать трезво, события можно даже предотвратить. Бывает сложно … А с недавних пор мне…
– Боюсь, что это не в моей компетенции.
Сказано было сухо, без эмоций. Но Рылееву нужно было выговориться.
– Видения стали появляться все чаще. Я боюсь … увидеть то, чего лучше не видеть – что я не в силах буду предотвратить. Понимаете? Все в моей жизни, все, что вокруг, как-то потеряло равновесие, рассинхронилось. Что-то не так. Скажите, что случается после того, как церковь сносят? Снос церкви как-то сказывается на живущих по соседству? Бог сердится?
Священнику вопрос показался почему-то комичным. Было видно, как он сдерживается, чтобы не засмеяться. Но он не засмеялся. И сказал:
– Бог милостив, а не мстителен, Рылеев. Вы принимали какое-то участие в сносе бывшей церкви?
– Нет.
– Но ко взяткам имеете отношение. Косвенное.
– Э … да, пожалуй, имею.
– Имеете, имеете.
– На том месте построили жилое здание-люкс.
– Ну хорошо хоть не банк.
Рылеев решил на подколку не реагировать – не до того.
– Видел я это здание, – сказал священник. – Дурацкое здание.
– Мы с женой … в этом здании живем.
– А вот этого я не знал.
– Вы…
– Подождите. Помолчите.
Священник и сам помолчал, подумал, и сказал:
– Вставайте.
Рылеев удивился и некоторое время даже не знал, что сказать. Собрался с мыслями.
– Вы меня выставляете, батюшка?
– Нет. Нам с вами нужно пройтись.
Они вышли на безлюдную улицу.
Пройдя полквартала, священник сказал:
– Не могу же я всерьез обсуждать такое с вами в храме. Меня отлучат, и правильно сделают. … Суеверия, в наше-то время. Слухи есть.
– Слухи?
– До того, как там построили церковь, место было кем-то и зачем-то проклято. Такие слухи. Дом Божий, освященный и регулярно посещаемый прихожанами, нейтрализует любые темные силы. Так некоторые считают. И даже обсуждают. Опять же по слухам – если церковь разрушить, темные силы возвращаются – по-другому, более хаотично, чем в предыдущий раз. Вещи начинают вести себя странно, и люди тоже, начинаются какие-то непонятные страдания без причины. Особенно если люди, живущие по соседству, восприимчивы.
Рылеев остановился. Священник тоже.
– Восприимчивы к чему?
– К духовной составной своих действий. «Прости их, Отче, они не ведают, что творят». Те, кто не ведает … ну, понятно. А все остальные несут ответственность. И … начавшийся у вас в жизни … бардак … возможно не случаен. Можно, конечно, освятить дом. Но боюсь, что священника найти для этого будет трудно. Да вы на это и не пойдете.
Рылеев поморщился.
– Почему вы так думаете?
– Потому что вы порядочный человек, – объяснил священник. – Во всяком случае такое впечатление производите. И с долгами расплачиваетесь сами, никого не подставляя.
