Наталья Горская - Сайт нашего города (сборник)
– Ну, дед, ты и мозговерт! Точнее, мозгокрут.
– У нашей станции на днях сбило поездом бабу одну, – подключился к разговору стоящий в проходе около нашего купе пассажир, – потому что она и не видела его, хотя ей и кричали окружающие: «Куда же ты под поезд-то?».
– Правильно! – ещё больше обрадовался старик. – Она узнала о существовании поезда только в момент столкновения с ним, когда все органы чувств почувствовали, увидели, услышали его…
– И осязали, – перебил его мой сосед, закладывая в рот очередную порцию рифлёных чипсов, от аппетитного запаха которых у меня забурчало в желудке. – Но это ей уже не помогло.
– Потому что наши органы чувств несовершенны, – продолжал старик с улыбкой, – и многие представители животного мира во много раз превосходят нас по качеству слуха, зрения, обоняния. Более того, с годами они у нас ухудшаются или вовсе исчезают. Согласитесь, что нельзя в таком деле, как вера в Бога, полагаться на столь непостоянные и несовершенные ощущения.
– Так я о том же и говорю! – восклицает товарищ с «ярко выраженным комплексом Адама», дожёвывая жареный картофель. – Сейчас любой алкаш водочки накушается до «белочки», а потом бежит людям рассказывать, что ему Бог является. А то ещё может на основе своих запоев новую религию создать, и что ему там почудилось, в канон возведёт! Именно так и создаются религии.
– Да как же можно вот так всё опошлять? – с деланным негодованием восклицает женщина напротив его.
– Ой, да ладно! А ты веришь в Бога? – мужчина вдруг резко оборачивается ко мне, и я чувствую по запаху, что он находится под приличным градусом: обычное дело, после которого угрюмый и молчаливый россиянин обретает дар цицеронова красноречия.
Не знаю, что и ответить, потому что не умею говорить на эту тему, тем более с теми, кто явно настроен на конфликт. Пустая трата времени, когда люди спорят о Боге, или о том, что такое счастье или любовь, потому что каждый по-своему видит или не видит этот мир. Это всё одно, что спрашивать человека, верит ли он в существование солнца или в то, что после зимы наступит весна. Глупейшие ответы звучат на этот вопрос, когда человек начинает объяснять, как он верит, в кого или что, зачем, отчего, почему и сколько раз на дню. Всегда настораживают как расспрашивающие об этом, так и те, кто охотно разглагольствует о своей религиозности или полном безверии. Есть в них что-то неестественное. Как правило, это люди с претензиями на избранность и всезнание. Но больше всего отталкивают те, которые заявляют, что у них кто-то отнял веру. Веру отнять нельзя, если это в самом деле настоящая вера, а не очередная дань моде.
Мне не нравится состояние веры – оно подразумевает под собой какое-то сомнение, неуверенность или разочарование. Нравится состояние знания, и верующие в Бога являются, прежде всего, твёрдо знающими, что Он есть, чувствующими и осознающими Его существование и присутствие в каждом мгновении жизни. Просто закрепилось в речи называть таких людей верующими, как мы говорим о том, что пчёлы кусаются, хотя они не могут кусаться, потому что у них нет зубов – они жалятся. Никогда не спрашиваю людей об их вере или неверии – проще понять это по поведению и поступкам. А при рассуждении о высоких материях так легко сбиться на глупый пафос и высокопарность. Поэтому всегда теряюсь, когда кто-то обращает на себя внимание подобными речами.
– А у вас дома свет есть? – спрашиваю я в ответ.
– Какой ещё свет?
– Электрический.
– А-а! Нет.
– И у вас нет? – удивляется женщина. – У нас тоже второй день нет света.
– Я уже четыре дня без света сижу! – ещё больше удивляет её мужчина с дипломатом.
– И куды только правительство смотрит? – вздыхает кто-то в соседнем купе, у кого дома, по-видимому, не первый день отсутствует электричество.
– А чего правительство сделает, если на улице буран? – усмехается мужик рядом с женщиной. – Пойдёт столбы поднимать и провода распутывать?
– Пусть идут и распутывают! – откликнулся вздыхавший голос. – Чего им ещё делать-то? Столько напутали, что теперь сто лет никто не распутает.
Все как-то сразу повеселели. Знает ли, ведает ли наше правительство, что в государстве есть такие граждане, которые по определению Гоголя «желали бы впутать правительство во всё, даже в свои ежедневные ссоры с женою»? Погасла лампочка в подъезде или лопнула труба в подвале, и уже град скрытых и явных проклятий сыплется в адрес не только президента и кабинета министров, но и всего многочисленного класса политиков, чиновников и прочих господ. Так в большом патриархальном семействе отец всегда отвечает за всё, что происходит в нём, а если не хочет или не может, то его уже никто не воспринимает главой семьи.
– У меня сосед тоже одно время в церковь бегал, – мужчина с дипломатом продолжает уже более мирным тоном. – С алкашами это случается. Говорил: «А чё, модняво жа». Потом начал носить звезду Давида на толстенной цепи. В лютый мороз распахнётся до пупа, чтоб все видели, и идёт, в разные стороны поворачивается, а то, не дай бог, не заметит кто. Я спрашиваю: «Ты что, уже веру сменил? Быстро же у вас всё нынче делается». Он объясняет, что крест ему надоел, а звезда красивше, да и вообще прикольней как-то. Вот так сейчас люди и относятся ко всему на свете: и к вере, и к любви, и к самой жизни – чтоб всё прикольно было да клёво.
– Не в этом дело, – обрадовался старик продолжению интересного ему разговора. – Мир хочет вернуться к многобожию, потому что одного Бога мало. Человеку намного легче понять сущность Бога именно в политеистическом изложении, чем при монотеизме. Мы даже из монотеизма умудрились сделать многобожие: у нас есть Троица, апостолы, тысячи ангелов и святых, к лику которых продолжают причислять всё новых и новых людей. То есть человек поклоняется уже человеку, самому себе, а не Богу и даже не богам. Многим из нас более понятны такие люди, как Ксения Блаженная, а не ветхозаветный строгий Яхве.
– Кому это «многим»? У нас был бог в Кремле, а теперь его там нет. Его место заняли такие же слабые и безответственные люди, как и мы все, – владелец дипломата достал из кармана маленькую фляжку и с жадностью вылакал её содержимое, как кот валерьянку. – А насчёт многобожия я, пожалуй, с тобой согласен, дед: сейчас у каждого свой бог. Мы уже поклоняемся Бахусу, Селене и Венере, и скоро у нас Сатурналии объявят новым государственным праздником. Вчера по телеку показали какого-то старого хмыря, у которого уже песок из задницы сыплется. Так он, козёл облезлый, влюбился, стало быть, в какую-то школьницу, бросил семью, живёт с этой рано созревшей малолеткой в свободной любви, каждый день занимается с ней сексом и очень этим гордится. Чем не вакханалия? И все в студии поздравляют его с днём каких-то влюблённых. А некая мамаша пенсионного возраста отбила у родной дочурки мужа и хвалится этим в прямом эфире. Дескать, вот какая я ещё резвая, хотя и климакс наступил. А я так думаю, что она после этого полезет отбивать бойфренда уже у внучки. Раньше таких потаскух в деревнях кнутами драли, чтобы они заразу не распространяли, а теперь им прямой эфир предоставили. Обожрутся таблеток омолаживающих и бегут блудить с каждым встречным, включая кровных родственников. Со всей страны собрали развратников, которые влюбляются на каждом шагу во всевозможное отребье, и рассказывают о своих интимных похождениях каждому встречному, а их пр-роздравляли с этим самым Днём святого Валентина. Этот Валентин-то кто такой?
– Католический святой, – объяснил всезнающий дед. – В третьем веке был такой епископ, который тайно венчал влюблённых, когда император Клавдий Второй запретил браки, чтобы ничего не отвлекало солдат от военных походов. Четырнадцатого февраля его за это казнили.
– Нам своих святых мало, что ли?
– Отнюдь! В православной традиции есть, например, День мучеников Адриана и Натальи, которые символизируют собой образец супружеской верности.
– Ну-у, супружеская верность нынче неприличной болезнью объявлена! – хохочет мужчина с дипломатом, и ему тоненько вторит пассажир из прохода.
– Русское общество всегда более сдержанно относилось к таким вещам, как любовь, влюблённость, брак, поэтому и святые у нас несколько другие. А День Валентина у нас появился для того, чтобы показать миру, что мы теперь являемся светским государством, вот и всё.
– Зачем нам всё время всему миру чего-то показывать? Э-хе-хе, святые угодники… У меня родители пятьдесят лет прожили душа в душу, мать отца с войны ждала, а теперь британские учёные установили, что нормальная женщина должна на каждого встречного вешаться, чуть ли не каждый день в кого-то влюбляться, а иначе она больная, и её лечить надо.
– Это всё от депрессии, – сказал старик. – Сейчас у многих людей не осталось ни работы, которая нравилась бы, ни хорошей семьи, ни увлечений, ни позитивной информации, вот и вцепились мёртвой хваткой в разговоры о личной жизни в надежде хоть от этого получить какую-то радость.
