Николай Семченко - Одиночество шамана
Он немного успокоился и, свесившись с уступа, попытался разглядеть, что находится под ним. Тьма внизу показалась ему ещё черней, но в ней ощущалось что-то вроде дыхания – осторожное, чуть слышное, оно могло принадлежать существу, которое боится выдать своё присутствие.
Андрей в отчаянии подумал о том, что это существо, вполне возможно, видит или, по крайней мере, ощущает его по запаху. Он же не видел ничего и, значит, терял преимущество.
В этот момент аоми и решила с ним заговорить.
– Хочешь спуститься вниз? – спросила она.
– Ты это можешь сделать?
– Конечно.
– Тогда не хочу. Мне не нравится зависеть от тебя.
– Ты не понимаешь, что делаешь, – аоми хмыкнула. – Гордец!
– Если ты заметила, я давно тебя ни о чём не прошу.
– Хотя иногда очень хочется попросить, не так ли?
– Да, так. Но я уж как-нибудь сам…
– Пропадёшь!
– Но ты обо мне не заплачешь, – он попытался сказать это как можно более ехидным голосом, который вдруг предательски дрогнул. Но, сглотнув, Андрей даже рассмеялся: Найдешь себе новое тело, да и человек, может, покладистее будет.
– Глупец! – рассердилась аоми. – Мне нужен избранный, а не просто тело. Ты так ничего и не понял, малыш…
– Я давно не малыш, милая.
– Твоя милая – лярва, а не я.
На этом их общение и закончилось, потому что на лярву Андрей не знал что ответить, хотел сказать что-нибудь обидное, даже выматериться, но решил не доставлять аоме удовольствие: похоже, ей нравилось, когда он выходил из себя. И как тут не поверишь в энергетический вампиризм? Ведь и вправду есть люди, которым и жизнь не в жизнь, если с кем-то не поругаются, не разозлят другого человека, просто кайф от этого получают, хотя и сами, конечно, орут, мечут громы и молнии, но противник-то в худшем положении – он обороняется, выплёскивает свою энергию, в искреннем негодовании открывается – и тут-то, говорят, открываются какие-то чакры или что-то в этом роде: вампир присасывается к источнику энергии и получает «подпитку». Так это или не так, Андрей особенно и не задумывался, но всё-таки предостаточно видел вокруг себя людей, вызывающих других на конфликт: перебранки в автобусах, вечно всем недовольные хмурые личности, любители поехидничать, подковырнуть – о, как их много! Ниохта же вообще была духом, питалась запахами и, наверное, психические, эмоциональные излучения тоже были ей в сласть?
Ниохта, однако, не дождавшись ответной реплики, почла за благо молчать.
Как ни странно, Андрей после разговора с ней немного успокоился. Может, потому, что у него возникла иллюзия: он всё-таки не один, и какой бы Ниохта ни была, а голос у неё живой, настоящий.
Ощупывая выступ, Андрей то и дело попадал руками в липкую массу. Она напоминала густой кисель, и он даже подумал: плохо сварен, какие-то комочки попадаются, будто не разошедшийся крахмал. Запаха у месива не ощущалось, разве что немного отдавало чем-то прелым и землянисто-сырым.
Он провёл ладонью по стене, пытаясь нащупать хоть какое-то углубление или выступ. Ну, не может же шахта быть идеально ровной! К тому же, не признаваясь сам себе, он наивно думал: возможно, она рукотворная и, чем чёрт не шутит, по шахте спускались вниз, а, значит, могут остаться скобы, вбитые в камень, или что-то вроде лестницы…
Никаких скоб он не нащупал, но зато наткнулся на выбоину, из которой медленно сочилась та самая мешанина, в которую поневоле вляпался.
Решив, что непонятное месиво не что иное, как размоченная глина, Андрей принялся ковырять выбоину. На удивление, она оказалась мягкой и податливой, и тогда он с удвоенной энергией, уже обеими руками, как крот, стал ввинчиваться в рыхлый грунт. Куски земли, мелкие камушки так и летели по сторонам!
Наконец, его пальцы наткнулись на что-то твёрдое, похожее на трубу. Андрей ухватился за неё и с ужасом и восторгом почувствовал: труба поддаётся его рывкам, более того, она гибкая и покрыта какими-то мелкими отростками – как корень дерева.
А это он и был. Чагдян чалбан пустила свой единственный корень внутрь расщелины, забитой землёй и глиной, и он, стиснутый со всех сторон камнями, вытянулся, ушёл на глубину, по прочности не уступая пеньковому канату.
Берёза во второй раз выручила Андрея. Каждый, кто хоть раз корчевал деревья, знает: занятие это не простое, сто потов с тебя сойдёт прежде, чем вывернешь комель из земли. А тут – на удивление легко, будто бы чагдян чалбан специально помогала человеку, не жалея для него ничего. К тому же, корень оказался эластичным, чего у обычных берез не бывает.
Особо не задумываясь о сказочности происходящего, Андрей опустил корень с выступа, ухватился за него и, перебирая руками, соскользнул вниз. Корня чуть-чуть не хватило, чтобы парень коснулся ногами земли. В темноте он не мог понять, какое расстояние отделяет его от пола, и потому, не разжимая рук, болтался в воздухе.
Темнота внизу показалась ему не такой кромешной, как вверху: она, скорее, была сероватой, будто черную акварельную краску разбавили водой. Под его ногами что-то смутно поблескивало. И Андрей решил: это, скорее всего, подземное озеро, но что его освещало, было не понять.
Прыгать в воду ему не хотелось, и он надеялся попристальнее приглядеться к окружающему, авось удастся приземлиться на кромку озера. Но берёза уже была не в силах удержать Андрея – корень треснул и обломился.
Всё-таки пришлось принять водное крещение. Озеро оказалось холодным, но не глубоким: Андрей сразу же нащупал дно и, встав, обнаружил – вода по пояс.
Он огляделся, пытаясь обнаружить источник света, и к своей радости, быстро понял: луч пробивался в широкую щель слева от него.
– Прямо луч света в тёмном царстве! – воскликнул он, вспомнив хрестоматийное произведение из школьной программы. – Ура-а-а, ля-ля-ля! Вперёд, к свету!
Правда, до щели ещё надо былокак-то добраться: отверстие находилось на уровне его головы, но Андрея это уже не смущало. Он по-мальчишески обрадовался своей удаче, и готов был тут же, в воде, отплясать безумный индейский танец с дикими выкриками – как в детстве.
– Постой! – остановил он сам себя. – Ещё рано. Сначала, мил друг, подтянись… вот так… надо было по утрам физкультурой заниматься… ещё раз!… держись-держись, сукин сын… упирайся ногами в стену… так-с!… влазим в окошечко… узкое-то какое оно!… ниего-ничего, протискивайся, жирный пингвин, – он сделал ударение на первом слоге и рассмеялся. – Да-с… тренировочка тебе, Андрюха, ещё та сегодня выдалась…
По ту сторону расщелины было светло. Он даже зажмурился, как невольно зажмуриваешься, включая среди ночи ночник.
Перед ним была пещера. Впрочем, таковой её было трудно назвать: темный каменный свод нависал над почти ровной площадкой, покрытой квадратными плитами из какого-то пористого материала, видимо, известняка; некоторые плиты были разбиты, другие покрывали глубокие трещины – наверное, уложили их тут давным-давно и не следили за состоянием; на стенах с двух сторон, параллельно, горели четыре факела. Их огонь, удивительно чистый и яркий, освещал полуясные, непонятные рисунки, выбитые на продолговатом сером камне.
Это были, скорее, даже не рисунки, а иероглифы в виде рыб, птиц, стрелок, квадратов, деревьев, каких-то непонятных закорючек, спиралей и даже… головастиков. Они напоминали пиктограммы древних племён, некогда населявших Дальний Восток; подобные рисунки Андрей видел и в Сакачи-Аляне.
Он провёл ладонью по изображению рыбы: глубокие, чёткие линии – видимо, их тщательно вырубали в камне каким-то острым инструментом. Потрогал стрелу с оперением, направленную на квадрат – линии тоже чёткие и глубокие, такое впечатление, что их проводили по линейке. Подушечки пальцев скользнули на следующий иероглиф, и тут рисунок поплыл перед глазами Андрея, смазался и потускнел: линии колебались, мерцали, извивались змейками, оплавлялись как свечи.
Андрей хотел отдёрнуть руку, но она будто приклеилась к камню, который становился всё горячее: внутри него что-то на мгновение вспыхнуло, погасло и снова – короткий разряд, похожий на миниатюрную молнию. С обжигающей ясностью Андрей увидел рушащиеся приземистые дома, обломки колонн, руины некогда прекрасных храмов, толпы бегущих в страхе людей – на них с неба обрушились молнии, а под ногами горела земля. Это был Мохенджо-Даро!
Откуда Андрей узнал название этого древнеиндийского мегаполиса, погибшего в грандиозной катастрофе в 2000 году до нашей эры? Он никогда не интересовался историей Индии и не знал, что остатки Мохенджо-Даро находятся на территории нынешнего Пакистана, продолжая задавать загадки многомудрым учёным. В одночасье невиданная сила оплавила камни города, испепелила его жителей – археологи не нашли ни одного скелета, но неистовый огненный смерч не смог уничтожить память о цветущем оазисе тогдашней цивилизации: сохранились-таки таблички со странными иероглифами, и остались легенды о заносчивых людях, посмевших спорить с самими богами…
