Александра Окатова - Дом на границе миров

Он смотрел на Иванку и не понимал, почему ему вдруг стало холодно. Он, как ищейка, схватился за это чувство холода и потащил его на поверхность, он пока не знал, как это чувство связано с его поисками, но он твёрдо знал, что это так.

Через два дня он опять увидел Иванку, на этот раз она выглядела ещё старше, а ведь когда он познакомился с ней, он не дал бы ей больше шестнадцати. Она в сопровождении мужчины в смокинге прошла через площадь, совсем близко от того места, где он сидел, он специально поднял лицо и убедился, что она его опять не узнала. В её лице просто не было жизни. Холодная пустая маска с провалами глаз, тоска в глазах была совсем чёрная, а у Иванки, он помнил, были голубые глаза. Сердце его сжалось о жалости к Иванке и от догадки, что это означает.

Он решился, будто прыгнул с моста: вдруг вскочил и на лёгких, плохо слушающихся ногах подошел к ней и быстро перехватил за руку, наклонился и поцеловал вопреки правилам в узкую, холодную как лёд ладонь. Она на секунду вынырнула из своей тоски и посмотрела ему в лицо. Он не ожидал, что это будет так больно, она будто выпила его сердце через глаза и узнала, о чем он думает и что с ним было за все шестнадцать лет его жизни. Теперь она узнала его, пронеслось у него в голове.

Это она. Это Смерть.

Грянула музыка. Он обрадовался, что может побыть ещё немного с ней рядом, не вызывая никаких вопросов, она-то всё равно знала, кто он, а остальные, как застывшие марионетки, неподвижно сидели и стояли на своих местах. Он обнял её за талию и притянул к себе. Ему показалось, что у него в руках она оттаяла, стала немного похожа на человека, её рука дрогнула, и теплая судорога побежала от кисти к плечу. Он крепче сжал тонкую талию и смело глянул ей в лицо: в глазах смерти он увидел, что она его жалеет.

– Мальчик, – сказала она, – это ты хотел вырвать мне горло, как тем волкам в твоём лесу? Какой ты жестокий!

Он промолчал, сейчас, когда он держал её в объятиях, когда чувствовал, как она потеплела, он был уже не так уверен в этом.

– Почему ты меня ненавидишь? – спросила она. – Что я тебе сделала? Я всего лишь сон, сон навсегда, что же в нём плохого, ты будешь спать, и тебе никогда уже не будет больно, тебе будет легко и спокойно, ты не будешь беспокоиться ни о ком, и я единственная, кто будет всегда с тобой и никогда не обманет, – сказала она и приклонила голову на его плечо, – ты горячий, – сказала она, дыхнув ему в лицо чистым запахом колодца.

Не страшно, подумал он. Он не стал ничего говорить, он просто обнял её ещё теснее и повёл в вальсе. Скрипки плакали и смеялись одновременно, она закрыла глаза и, казалось, забыла о нем, а он по-прежнему пребывал в растерянности и не знал, что ему делать.

Данс Макабр, в сущности, все мы мертвецы, подумал он, только для кого-то не настал срок.

– Скоро я не буду иметь над тобой власти, потерпи немного, – сказала она.

Музыка кончилась, а они стояли посреди площади и не разнимали объятий.

– До встречи, – сказала она.

– До скорой встречи, – ответил он и опустил руки. Он пришёл и на следующий день, и на следующий, но не видел её. Теперь он искал смерти, потому что он понял и принял её.

Через два дня ему исполнится шестнадцать и Смерть потеряет права на него, он выживет, он будет жить дальше, она уже не придёт к нему, он будет как обычные люди, которые не задумываются о смерти и живут так, будто их это не коснётся. Два дня.

На следующий вечер её тоже не было.

Он ждал.

Не как охотник или убийца, а как мужчина ждёт женщину, точно зная, что она придёт, что она его женщина. Ждал с уверенностью.

К его столику подошла совсем молодая девушка, просто одетая, с толстой русой косой, с круглым румяным лицом, и спросила, можно ли ей сесть с ним рядом, он кивнул, не отводя глаз от толпы гуляющих.

– Закажете мне вина? – спросила она. – Меня зовут Ангелика, – сказала она и, как девчонка, прыснула в кулак.

Тогда он смутился: он так ждал её и не узнал, даже когда она с ним заговорила. Да, это она, только в другом теле. Он спросил: а где Иванка? – Она умерла, – ответила Смерть.

– И Ангелика?

– Да, и Ангелика. Им же не нужны их тела, раз они умерли? – просто сказала она.

– Правда. Не нужны.

– А у меня работа такая тяжёлая, нервная, что тело очень быстро приходит в негодность, но зато всегда можно выбрать новое.

– Да, – согласился он и пригласил её на танец.

Он обнял её и опять забыл обо всём на свете. Он забыл о матери и об отце, о своём доме, прошедших и потерянных днях, о провале неба со звёздами на дне, всё это было не навсегда, все это было обманом, миражом, только она была настоящая, верная, она не покинет его никогда, не так как сестра, как мать, которая тоже умрёт и он её не увидит, он вздрогнул, и она прижалась крепче, утешая, баюкая, лаская, я буду всегда с тобой, слышал он непроизнесённые слова, ты проживешь долгую жизнь, я подожду тебя, я буду верно тебя ждать, я дождусь тебя обязательно, я никогда не покину тебя, вот так обниму, и мы будем лежать вместе: все обманут, все предадут, не бывает по-другому, и только я буду всегда с тобой, милый мой мальчик, ты будешь спокойно спать, а я буду охранять твой сон, мой хороший, ты мой.

Он очнулся и сказал: – Да. Да. Да.

Она исчезла, когда музыка смолкла. Нигде не было видно синей длинной юбки, белой с кружевами блузки, в которые была одета не слишком высокая стройная девушка с толстой косой, которая обещала не покидать его.

Он стал думать, как ему встретиться с ней побыстрее: ввязаться в драку, пойти на войну – для жаждущих умереть войн всегда хватало, можно найти её в океане, в горах, в небе, да где угодно, только чтобы поскорее, но он в глубине души почему-то знал, что она не возьмет его сейчас, а, как она сказала, только после того, как он проживет долгую и счастливую жизнь.

А потом она найдет его, обнимет и будет всегда с ним, ему будет легко и спокойно, как она обещала, жди меня, подумал он и пошёл жить.

15.06.13