Валентина Назарова - Девушка с плеером
– Что с Хью?
– Умер.
– Где Марк?
– Все еще дает показания.
– Что будет дальше? – обеспокоенно спросила я, но Крис только пожал плечами.
– Надо напиться, – он открутил крышку, сделал большой жадный глоток и лег на траву.
– Лучше бы нам поскорее свалить отсюда, – тихо сказала я.
Я засмотрелась на мигание стробоскопа и всполохи пламени вдалеке. Потом мой взгляд упал на ботинки Криса. Это были те самые рабочие «Доктор Мартинс», которые валялись у него на крыльце той ночью. Он перехватил мой обеспокоенный взгляд.
– Что случилось, луф? – Он потер усталые глаза кулаком.
– Твои ботинки, – я заглянула ему в лицо. – Это от них следы на полу во внутреннем дворике «Королевы»? Я видела их у тебя в доме той ночью. А потом они исчезли.
– Так вот почему ты была такой встревоженной, когда я нашел тебя на крыльце?
Я кивнула.
– Ну что ж, если тебе важно знать, то ответ – да, это мои следы на полу.
– Что спрятано в бетоне в том дальнем углу?
– Ничего.
– Но цемент там неровный, будто его специально топтали.
– Я расскажу тебе, как все было. После фестиваля я впал в депрессию. Только подумай, за одну ночь я потерял все: группу, друга… девушку. Я хотел уехать из Ноутона и купил у Бена фургон. Но сбежать оказалось не так-то просто, если не знаешь, куда бежишь и зачем. Тогда-то Али и попросил помочь с полом, и я согласился. Физический труд помогает отвлечься. Работа была сделана, и я вернулся через пару дней, чтобы проверить, все ли ровно. Я долго стучался в дверь, но мне никто не открыл. Тогда я обошел сзади и перепрыгнул через забор. Бетон оказался еще немного сырым от дождя, и на нем отпечатались мои следы. Дверь была открыта настежь, и я долго звал Али, но он так и не вышел. Тогда я заглянул внутрь и увидел его. Он висел на балке, абсолютно голый. Кругом валялись пустые бутылки, жестяная коробка была открыта, кругом разные штуки, ну ты понимаешь, наркотики, древние поляроидные снимки какой-то спящей девицы в синем лифчике. Нельзя было, чтобы его нашли вот так, среди всего этого дерьма. Я собрал мусор в черный пакет, поднялся наверх, нашел халат его девушки и надел на него. Он был хорошим человеком, Вероника, он не заслуживал позора. Я взял пакет и ушел, стараясь наступать в свои следы.
– Так, значит, ты просто вынес мусор?
– Ну да.
– А жестяная коробка?
– Ты ее видела, я забрал ее себе.
Я смотрела на розовое марево над долиной.
– Расскажи мне о Джен – какой она была с тобой?
– Не знаю, что ты хочешь услышать, – он полез в карман за табаком и папиросной бумагой и ловко соорудил самокрутку. – Есть столько всего…
– Что угодно. То, что ты сам вспоминаешь, когда думаешь о ней. Если вообще такое бывает…
Он глубоко затянулся и посмотрел куда-то за горизонт:
– Она так заразительно смеялась. Запрокидывала голову, из глаз лились слезы, ноги подкашивались, щеки покрывались пятнами. Она очень любила музыку, искренне, всей душой. Она бы никогда не посмотрела на меня, не играй я в группе, ты знаешь. Музыка всегда шла в первую очередь. Мы ругались из-за разных вещей, но чаще всего из-за The Libertines: она с пеной у рта доказывала, что они лучшая группа на земле. Все твердила, что они настоящие поэты и созданы друг для друга, а их разрыв – чудовищная потеря. А я только смеялся и обзывал их бомжами и цыганами. Знаешь, в пятницу, когда они играли здесь, я смотрел их сет и думал о ней, о том, как она была бы счастлива увидеть их вместе и услышать новые песни. Конечно, они дерьмовые, как и их старые песни. И я сказал бы ей об этом, а она ударила бы меня своим маленьким острым кулачком прямо вот сюда, – он потер предплечье, как будто и правда почувствовал боль. – Но она была бы так счастлива.
Потом, немного помедлив, я задала еще один вопрос:
– А что ты сделал с ее деньгами, Крис? Когда понял, что произошло нечто ужасное, что ты сделал с ними?
Он тяжело вздохнул:
– Сначала я хотел расплатиться ими за фургон. А потом решил, что так нельзя, ведь это ее деньги. И купил гитару. «Гибсон», может ты видела.
Так вот она, цена твоей жизни, думала я, – красная гитара. Если это послужит тебе хоть каким-то утешением, у Питера Доэрти такая же. Неплохо, правда?
В полнейшем безмолвии мы лежали на поросшем травой склоне невысокого холма, устало пялясь на разноцветные шатры внизу. Было пять утра. Все слова кончились.
– Пора уезжать, – наконец сказал Крис и подал мне руку.
Мы пошли в сторону «Пирамиды», – ведь убийц всегда тянет вернуться на место преступления. Светало. То, что издали я приняла за полевые цветы, на деле оказалось фантиками, смятыми жестяными банками и бумажными стаканами. Поселенцы ушли, оставив за собой горы мусора: запекшиеся в грязи резиновые сапоги, печально торчащие остовы сломанных палаток, нетронутые упаковки лапши быстрого приготовления и еще миллион всякой шелухи. Вокруг уже начинали работать сборщики мусора в неоновых жилетах. В грязи у помойных куч дрались за остатки еды налетевшие с моря огромные чайки.
«Пирамида» стояла посреди усыпанного мусором поля, словно космический корабль, покинутый своими обитателями. Полоски бело-голубой полицейской ленты бились на ветру. Алый занавес был сорван. Гигантские крылатые часы на вершине показывали вечную полночь.
– Какой ужас, – сказала я, озираясь. – Почему никто не забирает свои вещи? Все эти палатки и сапоги – они просто брошены здесь. Кому теперь все это убирать?
– Волонтерам. Тысяча человек убирает территорию за неделю, они ходят и выискивают все до соринки, пока земля не становится первозданно чистой. А через месяц здесь уже снова цветы и трава.
Мы шли мимо пустеющих парковок и кемпингов, где уже начинали демонтировать лотки и шатры. Мы видели, как паковались и уезжали еще не успевшие протрезветь посетители. Мы видели, как закончился мир.
А потом мы сели в фургон и поехали в Ноутон. Всю дорогу, пока над нами поднималось солнце, я украдкой смотрела на профиль Криса. Мне хотелось прикоснуться к нему, положить ему голову на плечо, поцеловать его. Но я не могла заставить себя пошевелиться. Теперь мы сообщники, значит, ни друзьями, ни любовниками мы быть уже не можем. У всего был серый вкус пепла.
Даже забавно, что Ханна оказалась права: любая девушка может переспать с любым парнем, но только один раз. Так уж вышло, что я провела ночь с хедлайнером Гласто. Некоторые гордились бы.
И да, Джен, я деактивировала твою страницу. Теперь она мемориальная. Пароль есть только у меня.
Status: ошибка при отправке сообщения
08:23 24 апреля 2016, воскресенье
Royal Blood – «Blood Hands»
Прошел уже год. Прости, что так долго не писала тебе.
В то утро, в понедельник, Крис остановил свой фургон возле дверей в паб. Это я попросила его об этом. Я коснулась губами его губ, он погладил меня по щеке. Нам было нечего сказать друг другу.
Быстрыми шагами я взбежала по лестнице и забарабанила в дверь. На пороге появился заспанный Стю. Опять дежавю. Он глядел на меня в остолбенении, не в силах проронить ничего кроме: «Господи, Ника!» Мы обнялись и пошли к нему в комнату. Я позволила ему снять с себя одежду и обработать мои раны, а потом мы забрались под одеяло и сплелись в теплый клубок, как животные, которые зимуют на улице.
Он ни о чем меня не спрашивал, а я не рассказывала. Я просто уснула.
Когда я проснулась, стоял поздний вечер. Я спустилась вниз, кухня еще работала, в пабе было прохладно и пусто.
– Привет, Найки, – поздоровался со мной Ник. – Я знал, что ты вернешься. Ты же запала на нашего эмо-боя Стю, да?
– Может быть, – улыбнулась я и заказала еды.
– Ты уже слышала про Хью? – спросил Ник. – Я вообще, блин, в таком шоке. Он же был здесь всего неделю назад и казался таким нормальным, да ведь?
Я кивнула, скривив брови в удивленную дугу.
Он включил телевизор. На экране шли новости: мелькающие фрагменты вчерашнего концерта, лицо Хью, его падение, мигалки и вертолеты. На заднем плане Крис и Марк.
– Ему стало плохо во время выступления? – невинно спросила я.
– Не просто плохо, Найки. Он покончил с собой. Марк узнал о его грязных делах с малолетками и вышвырнул его из группы прямо на концерте, в антракте, можешь себе представить? А еще Риммер помирился с МакКоннеллом, и, говорят, они будут записывать альбом. Марк твитнул об этом пару часов назад. То-то Стю порадовался! Но главное не это. После того как Би-би-си показало смерть Хью, в полицию поступило уже три заявления. Одно из них от Мегс – той, что приходила сюда и болтала с тобой. Она сделала заявление и выложила видео в Фейсбук. Вудвард изнасиловал ее, когда ей было пятнадцать лет, прямо тут, в этом пабе, во время одной из закрытых вечеринок Алистера. И даже это еще не все. Оказалось, Хью был настоящим монстром, прикинь, Найки. Он творил чудовищные вещи даже по меркам рок-звезды: отыскивал в Интернете фанаток, которые были готовы ради него на все, особенно тех, у кого были несовершеннолетние дети. Дальше можешь сама догадаться, – Ник экспрессивно хлопнул себя ладонью по лицу. – Парень был настоящим психом. Запугивал своих жертв, шантажировал, сажал на наркоту.
