Сергей Буянов - Стекло и дерево
– Бабушка! Он ведь сказал, что зовут его Рим!
– Не вмешивайся, дорогая! Он ещё ничего не сказал!
– Я могу ответить на любые ваши вопросы, – Рим мысленно надел на себя белый халат – теперь перед ним была просто пациентка.
– Хм! Да ещё ни одного ответа я не услышала! Давай, внятно и по порядку! Кем работаешь?
– Врачом.
Бабушка молча ждала продолжения.
– Врачом-психиатром.
– Ясно, ясно, – протянула Олимпиада Самсоновна. – Зашёл, конечно, для контроля?
– Да, бабушка!
– Выйди, пожалуйста, Линочка! – властно приказала бабушка. – Я хочу переговорить с эскулапом с глазу на глаз!
– Я никуда не пойду! – взорвалась Лиина. – Почему ты оскорбляешь гостя? И по какому праву станешь тут вести беседы, один на один?
– По праву твоей родной бабушки! Эскулап – это не оскорбление, а нарицательное имя врачей! Выйди ненадолго, – Олимпиада Самсоновна приоткрыла дверь, – ничего страшного с твоим Римом не произойдёт.
– Обещаешь, что не станешь оскорблять?
– Обещаю, обещаю, голубушка! – бабушка настойчиво прикрыла дверь за Лииной. – Значит, врач?
– Врач.
– И, всё?
– А что вы имеете в виду? – вежливо спросил Рим.
– Хватит дурака валять! – бабушка стукнула кулаком по столу. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Если просто врач, то почему – Рим?
– Вам кажется странным моё имя?
– Ты идиот, или только притворяешься? Врача сроду никто не называет так!
– Почему же? У нас есть и Марат, и Спартак, – попробовал возразить Рим.
– Да вы там все, немного чокнутые! – парировала Олимпиада Самсоновна. – Их так и зовут: Марат! Спартак! – как собак?
– Почему же, – улыбнулся Рим.
– У них нет отчеств?
– Конечно же, есть.
– Тогда объясни – мне, старой дуре, почему ты Рим? Просто Рим!
– Ваша внучка, Олимпиада Самсоновна, назвала меня так из вежливости, уважения к вам, если хотите.
– Не хочу! Не хочу! Если ты её врач, то и должен быть, соответственно! То есть Римом: Петровичем, Афанасьевичем, Спартаковичем, Маратовичем, наконец! – едва не задохнулась от негодования бабушка.
– Но я ведь не ваш врач, поэтому чтобы обратиться ко мне вам достаточно одного имени!
– Это ты своим дурачкам, там, в психушке, рассказывай! – Олимпиада Самсоновна подскочила и ухватила Рима за плечи. – Говори прямо: Спал с моей внучкой?
Рим поперхнулся. Самообладание на миг покинуло его.
– Нет, – твёрдо ответил он.
– Но хотел бы этого? – не унималась старуха.
Рим поглядел ей в глаза – вполне осмысленное выражение.
Может, её беспардонность является издержкой профессиональной вредности?
– Вы работали учительницей?
– Задаю вопросы я!
– Значит, следователем, – спокойно заключил Рим. Злость исчезла. Бабушка не страдает шизофренией, стало быть, за наследственность Эвелины можно не опасаться, – тогда я отвечу вам так: Гражданин начальник, без адвоката отвечать на вопрос не стану!
– Ха-ха-ха! – внезапно рассмеялась Олимпиада Самсоновна. – Ты не без чувства юмора, оказывается! Ладно, не отвечай! Но, чтобы я, тебя, больше, в этом доме, не видела! Я сказала всё. Лина!
– Да, бабушка, ты всё спросила?
– Всё. Молодой человек уходит.
– А разве ты решаешь, когда уходит молодой человек? Кстати, я представила молодого человека, разве ты позабыла имя?
– Хорошо. Этот врач, который просто Рим, уходит, – раздельно произнесла бабушка.
– А на первый вопрос ты мне не ответила, бабушка!
– В стране демократия! Рим сам волен принимать решения! Вот он и решил уйти!
– Но почему?
– Пора, – Рим стукнул пальцем по наручным часам.
– Ах, да! Я совсем забыла! Ведь тебе на работу!
Услышав от внучки это «тебе», Олимпиада Самсоновна грохнулась на табуретку и застыла с отвисшей челюстью.
Недаром её мучили тревожные предчувствия!
В прихожей Рим прошептал на ушко Эвелине о местонахождении останков их брудершафта, поскорее оделся и выскочил на лестничную площадку. Подальше от чудовищных допросов психопатичной бабушки.
– Рим, ты позвонишь?
Он вздрогнул. Оказывается, Эвелина вышла следом.
– Не знаю.
– Почему?
– Много работы.
– Я поняла, – Эвелина закусила губу. – Это все бабушка! Растворились двери лифта. Рим поспешил заскочить в кабинку.
– До свидания! – на ходу бросил Любимов.
– До свидания, спасибо, что пришёл и, вообще, за всё спасибо! Я сама позвоню!
Последние слова он услышал скорее сердцем, чем ухом.
41
– И ничего здесь удивительного нет, – солидно произнёс Владимир.
– Но почему? – не соглашалась Алина.
Молодожёны несколько минут спорили ни о чём. Обсуждать уже изданные указы Президента и правительства – дело неблагодарное и безнадёжное. Сколь ни возмущайся, не трепи нервы себе и окружающим, Указ никто не отменит, и станет так, как будет и не иначе. Эту простую истину и пытался втолковать своей супруге новорождённый доктор наук. Но Алина проявляла незаурядное упрямство, держа глухую оборону.
– Но почему страдают заслуженные люди?
– Чем таким они стали заслуженными? Тем, что затаскали нас по судам? Тем, что собрали всюду, по всей стране, вокруг себя послушных бездарностей, тогда как, действительно талантливые люди оказались не у дел?
– Кто эти таланты? Алкаши, бомжи и воры?
– А почему не спросишь: Что за послушные бездарности? – язвительно улыбнулся Владимир.
– Кого ты имеешь в виду, Володя? – Алина расширила глаза. – Так, я поняла! Всё поняла! Это, значит, я и есть бездарность?
– С чего ты это взяла, Алина? Я ведь только что сказал о суде, о травле и так далее! По твоей классификации ты скорее относишься к бомжам, пьяницам и бандитам! – усмехнулся Владимир.
– Да ты что! – взорвалась супруга. – Карина Львовна – твой научный руководитель! Какая чёрная неблагодарность!!!
– Не упоминай этого имени в доме!
– Какое свинство! – театрально заломила руки Алина.
– Алина, перестань нервничать! Присядь, пожалуйста, поговорим спокойно.
Алина села в кресло, нервно закинув ногу на ногу.
– Ты кто по профессии? – спросил Владимир, стоя напротив.
– Что ты мне заговариваешь зубы?
– Всё-таки, постарайся сосредоточиться и ответить на мой вопрос.
– Ты чего ёрничашь-то? Желаешь окончательно вывести меня из себя?
– Ответить ты можешь?
– Могу! Да, я ученица Карины Львовны Липутиной! Ах, извиняюсь, запретное имя произнесла! Так вот, я кандидат наук по математике. Подтверждённый кандидат, что ещё интересует?
– Значит, подтверждённый кандидат, и под руководством Карины Львовны?
– А перестань изгаляться! Что ты мне ставишь в вину? Что научрук Липутина? Так она и твой наставник! Тогда виноваты мы оба!
– Правильно, оба, – примирительно произнёс Владимир. Казалось, дело пошло на поправку. Спорить не хотелось, подтверждённый доктор, подтверждённый кандидат, что ещё нужно? – Пусть Карина Львовна сама решает свои проблемы!
– Ах, вот ты как! Стало быть, когда нам было нужно, то Карина Львовна помогала, а теперь мы – в кусты!
Владимир перехватил взгляд супруги. Глаза её горели странным фанатизмом! До мира ещё очень далеко.
– Хорошо, хорошо. Я не спрашивал о руководителе, ты сама сказала. Так вот, ты всё-таки математик!
– Ну и что? – Алина насторожилась в ожидании очередного подвоха и приготовилась встретить его во всеоружии.
– Поэтому тебе не чужда строгая логика?
– Какую чушь ты несёшь, дорогой!
– Ты не ответила.
– Да я уже всё поняла! – Алина подскочила. – Ты опять начнёшь изгаляться надо мной, как над беззащитной студенточкой! Сейчас ты скажешь: «Я написал твою работу! И без единой подсказки руководителя! Это я написал большую часть работ Карины Львовны. Это именно мне пора давать профессора»! Верно?
Как раз всего этого и не хотел говорить Владимир, но Алина же права!
– Это неправда?
– Да как ты можешь строить такие псевдологические заключения? Да без имени Липутиной и Зиммельбуш что бы ты смог? Что?!
– То же самое.
– Правильно, но только всё это то же самое осталось бы на твоей книжной полке – во веки веков! Какой ты глупый!
– Пусть так, но теперь появилась хоть видимость справедливости!
– Именно видимость! Что бы ты значил без Липутиной? Кем бы была я? Школьной измочаленной училкой? Торговкой семечками? А теперь, когда надо помочь человеку, мы – в кусты!
– Хорошо, поможем, как честные самаритяне!
– Опять ёрничаешь и оскорбляешь! О, боже! – она обхватила голову руками. – И за такую неблагодарную свинью я вышла замуж!!!
– Алина! Это уже верх всякой благодарности с твоей стороны! Я полагаю, безвыходных ситуаций не существует, поэтому можно всё исправить.
– Правильно мыслишь, мой логический! Конечно, надо развестись!
– Непременно и… замолчи, наконец, хватит истерик! Тебе жить не со мной, а с Кариной Львовной – вот ей и устраивай апокалипсис!
– Ты меня не учи, кому чего устраивать! Хватит уже! Я тебе не та студенточка!
