Ксения Велембовская - Дама с биографией
в теле, а духом слабы…
Лицедей расхохотался, высоко запрокинув голову, и не добавил ничего больше. Вот и пойми, кого он имел в виду! Себя, струхнувшего перед возможной семейной разборкой? Или Ростислава, который никогда не решится круто изменить свою жизнь? Оба были в теле. Она, слава богу, была не в теле, но силой духа тоже особо не отличалась. Предложение отложить на три-четыре дня, до консультации с юристом, разговор с Лялей, при одной мысли о котором начинали трястись поджилки, сразу же вернуло вкус к жизни. Ведь в отличие от Марка Лялька вытрясет всю душу, пока не выяснит, откуда конкретно получена информация о шашнях Ростислава, а когда узнает, что мать за ее спиной тоже крутит любовь с каким-то мужиком, разорется как резаная. Спустит всех собак, это точно.
Глава третья
Шумная встреча – с комплиментами по поводу загара и новой юбки, с вручением сувениров, охов, ахов и, как положено, преувеличенных изъявлений благодарности – не затянулась: припрятав пакетики с подарками, Алина с Элеонорой опять с головой ушли в корректуру, чтобы закруглиться с работой к появлению курьера из типографии.
За окном косил темный дождь. Усевшись за свой персональный стол, Люся достала из верхнего ящика круглое зеркало на ручке и от нечего делать принялась чистить перышки.
Два дня со шваброй, кастрюлями и утюгом, две ночи с версткой вместо любимого мужчины – и итальянская свежесть уступила место привычной московской тусклости. Или это лампы дневного света так постарались?.. Розовая диоровская помада несколько улучшила отражение. Не, ничего! Вполне себе пикантная дамочка.
На мобильнике был звонок от Кости, который она не расслышала в метро, и четыре звонка от Нонки, последний – вчера в одиннадцать вечера. Сегодня Заболоцкая не звонила. Небось обиделась, что ее горячее желание пообщаться не находит должного отклика. Бездельнице, как всегда, невдомек, что у других может быть дел по горло.
Тепло и тишина в корректорской убаюкивали. Прямо рай земной после трехчасового путешествия из Счастливого в Москву на электричке, метро и троллейбусе, да еще с увесистой сумкой, груженной пятисотстраничным оригиналом и версткой романа о мальтийских рыцарях, презентами из Флоренции для товарок и бутиковыми подарками из Милано-Мариттима для Заболоцкой. Скинув под столом туфли, Люся вытянула ноги в сторону красных палочек жаркого калорифера советского производства, в межсезонье контрабандно включаемого в укромном углу, вопреки всем правилам пожарной безопасности. Будь ее воля, она соснула бы здесь часок, положив усталую голову на усталые руки, убаюканная «бу-бу-бу» Элеоноры Петровны, по сей день верной политиздатовскому правилу, с пальцем считывая текст, шепотом по слогам проговаривать слова. В «Политиздате», согласно теплым ностальгическим воспоминаниям напуганной на всю жизнь Элеоноры, за пропущенные опечатки в сочинениях классиков марксизма-ленинизма, генсеков и членов политбюро ЦК КПСС запросто можно было вылететь с работы, а при Ёське вообще загреметь по этапу. Вместе с наборщиком, который по ошибке взял не ту литеру и превратил звучный революционный псевдоним отца народов в Сралин или Ссалин.
До курьера из типографии с новой порцией корректуры оставалось еще полтора часа и приблизительно столько же до приезда толстой бухгалтерши Нинки с большим мешком денег, из коих на корректорскую, увы, придется меньше, чем кот наплакал или комар начхал.
Ой, как же спать охота!.. Ой-ой-ой-ой-о-о-о… Зевающий рот упрямо не желал закрываться. Чтобы стряхнуть с себя сон, Люся опять достала «раскладушку» и отправила сообщение Заболоцкой: сегодня приеду. До смерти не хотелось слышать сейчас ее возмущенный голос. Если вечером занята – отзвонит. Только куда она теперь денется от своего Интернета? С тех пор как архивистка подсела на Интернет благодаря ноутбуку, который миллионерша Лялька собиралась выкинуть на помойку, купив себе более современную модель, Нонну Юрьевну из дома не выкуришь. Теперь она несется с работы домой на всех парусах, закидывает в себя бутерброды с килькой, заливает их кружкой сладкого кофе и врубает компьютер. Пошурует по Яндексу, запутается во Всемирной паутине и, в отличие от Мухи-Цокотухи, не спешит из нее выпутаться…
– Алин, привет! Здрасьте, Элеонора Петровна! – в корректорскую влетела запыхавшаяся Райка в мокром плаще.
Мало того что она демонстративно не поздоровалась с «некоторыми», так еще и нахально оттолкнула к стене раскрытый для просушки легкий серебристый зонтик этих «некоторых» своим доисторическим цветастым.
Ну и хрен с тобой, мысленно пообщалась с ней Люся, передумав отдавать этой злыдне купленные для ее мальчишек майки с пиратами.
В сумке между тем заиграл мобильник. Нонка? Нет, Котик-братик!
– Костенька, здравствуй, дорогой! – нарочно погромче откликнулась Люся и все-таки, чтобы не дразнить гусей, то бишь брошенную мужиком еще в прошлом веке Райку, вышла в коридор. И здесь – вот черт! – наткнулась на генерального, который походкой боевого слона возвращался из сортира к себе в кабинет.
– О! – ткнул он пальцем почти что ей в нос. – Вы-то мне и нужны. Зайдите, – потопал дальше, а возле двери в свои апартаменты развернулся неповоротливым туловищем на сто восемьдесят градусов: – Прямо сейчас!
Шепнув в телефон: «Кость, извини, я перезвоню. Меня вызывает генеральный», – она отключилась и, зажав мобилу в ладони, поплелась на голгофу. Какого дьявола этому лосю надо?
Бывает же такое! Руслан привстал из-за стола, вельможным жестом указал ей на кресло и спросил, как обычно спрашивал тех, в ком был кровно заинтересован: «Чай, кофе?»
– Нет, спасибо, Руслан Евгеньевич.
– Значит, так, – произнес он, глядя на нее пустым взглядом бесцветных, навыкате, базедовых глаз, как будто уже забыл, зачем звал. Такое с ним случалось частенько. Дел-то у мужика невпроворот, всего не упомнишь. – Значит, так, – выйдя из прострации, повторил он и скривил нижнюю губу, что означало: генералиссимус улыбается. – Отлично выглядите…
– Спасибо.
– Значит, так. От нас собрался дать лататы небезызвестный вам Карпенко. По моим данным, на конкурирующую фирму… Говнюк неблагодарный! Перекати-поле!.. Я думаю на его место взять вас.
– Но, Руслан Евгеньевич, у меня нет высшего образования, – возразила Люся, стараясь сильно не повестись на предложение Руслана, и так уже породившее учащенное сердцебиение: неужели, неужели, неужели?.. Неужели мечта о редакторстве наконец-то станет явью?
Генералиссимус удивленно вскинул бровь, но возражений, даже здравых, он не выносил органически и потому набычился.
– Мне без разницы, с высшим вы или с низшим! За двенадцать лет работы под моим руководством вы достаточно поднаторели. Справитесь… А этому Карпенко я еще устрою! – рявкнул он, погрозив кулачищем в сторону двери. Стукнул по какой-то здоровенной рукописи, лежавшей перед ним на столе, и, выпустив пар, тяжело вздохнул: – Учишь их, учишь, не жалея сил, а у них в голове только одно – где бы найти местечко потеплее. Так что скажите, Людмила… э-э-э… Сергеевна?
– Не знаю. Это как-то неожиданно, – замялась Люся, уже усомнившись в том, что сможет потянуть редакторскую должность. Не в смысле квалификации, тут вопросов не было, – из-за ситуации дома, настолько зыбкой, чреватой такими неясными последствиями, что отринуть ее и прямо сейчас впрячься в серьезную работу, торчать в издательстве ежедневно от и до представлялось почти нереальным… А, пропади они все пропадом! – подумала она, имея в виду своих проблемных домочадцев. Надо ковать железо, пока горячо! И все-таки, чтобы в случае чего не подвести Руслана, осторожно спросила:
– Руслан Евгеньевич, а можно мне немножко подумать? До понедельника?
– Можно, – вполне благодушно кивнул он и снова впал в незрячие раздумья.
Посчитав, что аудиенция закончена, она поднялась, однако начальство зычно скомандовало: «Сядьте! Эт-то еще не все!»
– Тут вот один зря начинающий писатель прислал нам свое произведение … – Иронизирующий редко, но едко, Руслан спустил очки со лба на переносицу и заглянул в рукопись, по которой только что стучал кулаком. Перевернул страницу, другую и отправил пальцем очки обратно на лоб. – Ну, что вам сказать? Ясно, что не «Война и мир», но, с другой стороны, «Войну и мир» все уже читали, а тут новая, свеженькая тема. Насколько я понял, дело происходит в морге… Значит, так. Автору надо помочь! Он очень глубокоуважаемый … – Глаза-шарики покатились кверху, намекая на высокую должность начинающего прозаика. – Но, что особенно вдохновляет, глубокоуважаемый готов издать выстраданное за собственный счет. Посмотрите, что можно сделать. Причешите, а надо, так перепишите, автор дал нам полный карт-бланш. Короче, забирайте от меня этот талмуд и отправляйтесь домой. Сколько вам нужно – неделю, две? Но, учтите, читатель должен пи́сать кипятком от восторга! Посмотрим, на что вы способны…
