Ксения Велембовская - Дама с биографией
Для большей убедительности он с пафосом рванул на груди куртку. Но не убедил. Уж кто-кто, а Люся-то отлично помнила, как он упивался своим бешеным успехом у сопливых девчонок, поджидавших голубоглазого принца после спектакля, и как пользовался своей незаурядной внешностью, чтобы скакать от одной куколки к другой.
– Найти хорошего сценариста, приличного режиссера, оператора, композитора для меня не проблема. Как тебе идея мюзикла на классический сюжет? С роскошными костюмами, декорациями, экзотической натурой? – В творческом порыве вскочив, он прошелся взад-вперед, взъерошил пятерней волосы и вдруг произнес упавшим голосом, совсем из другого спектакля: – В конце концов, Ляля – мой единственный ребенок.
Обхохочешься, честное слово!
– Сдается мне, при желании ты мог бы завести себе еще пару-тройку ребятишек, – не удержалась Люся от иронического замечания, но Марк расценил его как комплимент, засиял, будто начищенный самовар, начал кокетничать и отнекиваться:
– Нет-нет, я больше не жених!.. Как говорит один мой приятель, бабок не хочется, а девок боюсь… Ха-ха-ха!.. Девки нынче пошли – сплошь гедонистки. Не успеешь оглянуться, и ты уже гол как сокол. Нет, староват я для того, чтобы качать младенцев. Да меня и раньше не вдохновляло это занятие. Помнишь, как однажды я приводил в чувство Ляльку?.. Нет?.. Ну, как же! Ты отправилась в магазин и оставила меня ей на съедение. Не успела за тобой закрыться дверь, как она принялась орать диким, нечеловеческим голосом. Ничего не помогало – ни соски, ни бутылки, ни погремушки. Отчаявшись, я подхватил ее на руки…
И вот перед Люсей скакал уже не известный питерский продюсер, представительный мужчина со значительным лицом, а молодой, неопытный папаша, который, выхватив ребенка из коляски, пытается укачать вредное, орущее существо…
– «В бананово-лимонном Сингапу-ре, пу-ре! Пу-ре! Пу-ре!..» – распевал он в нос и преувеличенно грассируя. Добавил пантомиму с внезапно мокрыми пеленками и расхохотался: – И так я «пропурился» часа полтора! Лишь только я менял репертуар, крошка опять истошно требовала Вертинского… Что с тобой, Лю? Ты плачешь?
Она не плакала, но губы уже дрожали. Представила Ляльку маленькой, заморыша с вечно сопливым носом, и так жалко ее стало! Действительно, хоть плачь. Полжизни, даже больше, девчонка прожила практически в нищете. Колючая, как ежик, и страшно самолюбивая, она еще со школьных лет рвалась изо всех сил, чтобы доказать всем-всем-всем, и не в последнюю очередь бросившему ее отцу, если таковой вдруг объявится, что она вовсе не гадкий утенок, а неординарная личность, талант, звезда. Доказала – а теперь самый близкий, казалось бы, человек, муж, выставил ее на посмешище, опустил ниже некуда. Как такое пережить?
– Да что с тобой, Лю? – переспросил поспешно оседлавший березу Марк, и голос его был полон неподдельного волнения. – Что случилось, дорогая?
– Сегодня я узнала из достоверного источника, что Ростислав изменяет Ляле. Представляешь, он нашел себе восемнадцатилетнюю продавщицу из хозяйственного магазина! Девица ждет от него ребенка, и мой распрекрасный зятек поклялся ей, что разведется в ближайшее время. У меня язык не повернется сказать об этом Ляле! Для нее это будет страшный удар! И по ее женскому самолюбию, и по ее репутации, которой она так дорожит. Но главная проблема даже не в скандале, который растиражирует желтая пресса, а в том, что Лялька может остаться у разбитого корыта. Вся недвижимость – восстановленная из руин на ее деньги дача, шикарная, только недавно перестроенная квартира с евроремонтом на Чистопрудном, гараж – все принадлежит Зинаиде… Зинаиде Аркадьевне.
– Фью-ю-ю! – присвистнул изумленный Марк. – Как же вы, девчонки, так опростоволосились?
– Как? Да очень просто! Ляля меня вообще не слушает! Она считает, что если она зарабатывает в двадцать раз больше, то она и умнее меня в двадцать раз! – с жаром выпалила Люся давно наболевшее, но по испуганному недоумению, написанному на лице у Марка, который, само собой, был не в теме современных взаимоотношений отцов и детей, сообразила, что выглядит сейчас в его глазах психопаткой, и сразу сбавила обороты. – Извини, что я разоралась. Но обидно, понимаешь? Я много раз пыталась внушить ей, что нельзя горбатиться на чужую тетю. Сначала надо переоформить квартиру и дачу хотя бы на Ростислава, а уж потом затеваться с тысячедолларовыми ремонтами и закупками дорогущей мебели, сантехники и прочего. Но куда там! У нее один ответ: отстань, мне сейчас некогда этим заниматься, у меня съемки! Я просто ума не приложу, что теперь делать!
– Во-первых, не нервничать. – Марк ласково похлопал ее по руке и, поменяв лихую позу всадника на родственную – плечом к плечу, шепотом потребовал подробности.
Сказав «а», пришлось сказать и «б», то есть сообщить обо всем, о чем она узнала сегодня утром. Утаила лишь несущественное – от кого и где.
Нога в кроссовке взлетела на ногу, и вроде бы вправду озадаченный Марк погрузился в размышления, глядя на медленно круживший над водой желтый лист.
– А во-вторых? – не вытерпела Люся, нервно посмотрев на часы, но Марк лишь повел бровями, мол, дело весьма непростое.
– А во-вторых, Лю, – наконец сказал он, да так решительно-радостно, словно нашел ответы на все вопросы, – прежде всего надо тормознуть с разводом нашего, извини за выражение, придурка-зятя! Кстати, ты уверена, что все обстоит именно так, а не иначе?.. Ты с ним самим говорила?.. Ах, нет! И он пока не знает, что мы знаем?.. А мадам ку-ку, я имею в виду его мамашку, в курсе прелюбодеяния?
– Нет, не думаю. Ростислав никогда не был душевно близок с ней, а в последнее время он вообще стал полным интравертом. Кроме того, из Зинаиды конспиратор никакой. Полторы ее мысли всегда написаны у нее на лице. Нет, она не знает.
– Это хорошо. Стало быть, у нас на руках есть кое-какие козыри. Я бы предложил вот какой план… – И Марк, басовито похохатывая, принялся излагать первый пункт своего плана: любым способом немедленно удалить Ростислава. К примеру, отправить его отдыхать недельки на две-три куда подальше: в Турцию, в Египет, к черту на кулички!
– А если он не захочет уезжать?
– Еще как захочет! Да этот нерешительный телок наверняка уже так извелся из-за проблем со своими бабами, что ему только свистни, и он понесется вприпрыжку хоть на край света. Поверь, в такой ситуации для мужика любая отсрочка – счастье, праздник, именины сердца. По себе знаю.
– Ну, если знаешь по себе…
– Лю, не язви… Переходим к следующему пункту. В отсутствие Ростислава следует нейтрализовать его возлюбленную с помощью ее же собственной мамаши, которая за кругленькую сумму в конверте убедит свою Джульетту отказаться от нашего Ромео. К самой девчонке с деньгами лучше не соваться: барышня не в себе – на сносях, от любви голова идет кругом, а мамаша пораскинет свежими крестьянскими мозгами и с радостью согласится. Сама подумай, за каким дьяволом простой деревенской бабе нужен зять-философ? Крепко закладывающий за воротник специалист по Канту? Не первой молодости. С академической зарплатой в три копейки, которую он сам же и пропьет. Мало ей, что ли, мужа-алкандия? Я бы на месте этой бабы ноги целовал тому, кто избавит ее от такого зятя!
– Ты-то, может, и целовал бы, а у бабы своя логика! Ей во что бы то ни стало надо выдать беременную дочку замуж! – напустилась на него Люся, совсем не склонная переводить случившееся в жанр комедии. – Лично я эти деньги в конверте не понесу! Может, ты их понесешь?.. Ага, нет! Правильно. Гадко, низко. Но ты не учел и еще один момент: взятка моментально лишает Лялю статуса страдающей стороны. А тогда вообще не отмоешься! Баба, не будь дура, позвонит на телевидение – бабы теперь продвинутые, спят и видят, как бы им засветиться в ящике, – и к обоюдной радости даст этим шакалам интервью. Где сообщит, как ее дочку совратил муж Ольги Кашириной и как потом, чтобы замять это подсудное дельце, знаменитая артистка с подачи папочки-продюсера пыталась всучить им, простым, честным труженикам, эти грязные деньги. И потрясет твоим конвертом на всю страну! – Для вящей убедительности Люся потрясла воображаемым конвертом в воздухе и ядовито сощурилась: – Нравится тебе такой вариант?
Кажется, она своего добилась: напугала пустобреха до смерти. Совершенно очумевший, он замахал руками: «Нет-нет-нет! Никогда! Боже, какой я идиот… остолоп, дурень!»
Приступ самокритики длился недолго. С самым серьезным видом – то есть снова ерничая – Марк заявил в свое оправдание, что никогда не смотрит телевизор, поэтому плохо знаком с психологией современных русских баб, и без паузы предложил перейти к обсуждению главного пункта, воплощение которого он якобы целиком берет на себя. Чтобы полностью реабилитироваться.
– Валяй, только в темпе. Времени, между прочим, уже три часа.
– Да ты что?! – аж подпрыгнул продюсер и, вскинув загорелую руку, посмотрел на свой «Ролекс». – Действительно. У меня, наверное, уже миллион звонков на мобильнике… А я вроде забыл его, – похлопал он себя по всем карманам. – Да, забыл. С перепугу. Ты так грозно сказала мне: жду тебя внизу через пять минут!..
