Инна Тронина - Дух неправды
– А конвой?
Индира, неуловимо изменившаяся после счастливой поездки в Бомбей, где и родился младенец, боялась не за себя, а за него, мирно спавшего у её груди.
– Насчёт этого не беспокойся. Обещали по возможности не вмешиваться. Люди же, должны понять! Первый внук, а у деда нет сына…
– Папа очень ждал, в письмах спрашивал…
Индира заботливо заглянула под уголок одеяла, промокшего от ливня на узких извилистых улицах.
– Может быть, ты вернёшься домой? Я справлюсь сама.
Индира знала, что троюродная сестра опять ждёт ребёнка, хоть Сурендранату недавно исполнилось десять месяцев.
– Боюсь, ты поскользнёшься…
– Нет, ни в коем случае! – Кальпана одёрнула облепивший ноги край сари. – Я тебя не оставлю, ты ещё не совсем здорова, Инду!
Кальпана оказалась права. Им дали две минуты, чтобы показать деду внука. Молодые женщины увидели сначала топи – белую шапочку Неру, а потом его лицо – худое, с ввалившимися глазами, но, тем не менее, бесконечно счастливое. Индира высоко подняла свёрток над головой, и ребёнок, проснувшись, расплакался. Дед смеялся, махал рукой.
– Как ты его назвала? – крикнул Неру, безуспешно пытаясь разглядеть в складках одеяла крошечного наследника.
– Раджив Ратна! С ним всё хорошо! Не беспокойся, папа!..
Менее чем через три года этот измождённый арестант, став первым премьер-министром Индии, поднял государственный флаг над Красным Фортом. Страна вступила в новую эпоху – эпоху независимости. Тогда Неру был дедом уже двух мальчиков, младший из которых, Санджай, погиб в восьмидесятом, разбившись на спортивном самолёте. Тем июньским днём Кальпана явственно ощутила, что и на неё, и на Индиру пристально смотрят из-под серых ресниц дьявольские зелёные глаза Линкса…
Воспоминания захлестнули Кальпану. Картины прошлого проносились перед ней с бешеной скоростью, а потом завертелись, будто пропеллер вертолёта. Тот летел к Пенджабу, не меняя курса и удаляясь от столицы, где только что случилось непоправимое.
– Президент и Раджив извещены, – сказал кому-то Сумит Сингх прямо над ухом Кальпаны. – Министры обороны и внутренних дел уже на пути в Дели…
… По пустынной улице, где ещё совсем недавно бурлило людское море, курсировали патрульные джипы. Полиция только что разогнала антиправительственную демонстрацию. Несмотря на недовольство населения чрезвычайным положением, Индира Ганди не отменяла его, а, напротив, усиливала режим. Кальпана не знала, что посоветовать ей тогда, в семьдесят пятом, потому что главу правительства травили в парламенте и в прессе. Провоцировали беспорядки, бунты и забастовки и заставляли проявлять жёсткость, даже жестокость. Кальпана пыталась успокоить нервы, перебирая фигурки слонов, сделанные из бивня мамонта, серебра, драгоценных камней, фарфора, глины и дерева.
Но смятение не проходило. Кальпана чувствовала, что надвигается беда, но не понимала, откуда, именно. Она уже хотела пригласить невестку Нирмалу – та великолепно делала массаж горячими камнями под тихую музыку при свете ароматической свечи, называемый стоунтерапией.[171] Но в этот миг зазвонил телефон. Ещё не взяв трубку, миссис Бхандари уже знала – на проводе премьер.
– Ты говорила, что я должна быть терпимой? Дать людям возможность свободно высказывать своё мнение и выходить на улицы? Только что в Дакке убит Муджибур Рахман вместе с родными! То же самое хотят сделать со мной и моей семьёй, о чём уже не раз говорилось. Интересно, что ты скажешь теперь, Кальпана?..
– Наверное, впервые в жизни, Инду, я не знаю, что сказать тебе. Ведь Бангладеш – третье твоё дитя. И мой сын погиб на той войне…
… Этой минуте, казалось, не будет конца. Вертолёт сбросил высоту, но увеличил скорость; да и поздно было поворачивать назад. Кальпана взглянула в иллюминатор, и ей показалось, что на горизонте уже виднеются горы. Судьба предоставила очередной шанс отменить поездку в Пенджаб, не потеряв лица. Но Кальпана вновь проигнорировала высокую милость. Внизу, на дорогах, появлялось всё больше военных машин – войска спешно перебрасывались в города и большие деревни. Миссис Бхандари понимала, для чего это делается…
… Январским днём ликующая толпа затопила дом и сад на Веллингтон-Кресчент. где меньше трёх лет назад они с Индирой сумерничали на веранде опустевшего жилища. Теперь люди протягивали венки и гирлянды из роз своему премьеру. Индира, с лёгкой улыбкой глядела на них. Казалось, дочь Неру не верила в то, что позор и забвение остались позади, и всё простивший народ вновь любит её. Но Кальпана была почему-то грустна и всех удивляла этим. Радостное возбуждение предвыборной поры сменилось тревогой, природу которой никто, кроме самой миссис Бхандари, не понимал.
– Представляешь, какое нелепое обвинение мне предъявили в тюрьме? – Индира смеялась, сидя за накрытым столом, и глаза её искрились, как чёрные бриллианты. – Якобы я в деревне штата Манипур украла то ли шесть кур и два яйца, то ли шесть яиц и двух кур? Я заявила следователю, что в деревне этой сроду не бывала, что может подтвердить кто угодно из знающих меня… Кали, – иногда Индира так в шутку называла сестру, – тебе в тюрьме ничего подобного не говорили?
– Нет, Инду, я там встречалась с очень умным человеком.
Кальпана вдруг вспомнила всё, сразу, и поняла, почему ей в дни триумфа так горько.
– И он говорил мне совсем другие слова. Я передам их тебе после, потому что скрывать не имею права. Пока ты весела, я буду молчать – ведь это теперь случается так редко!..
«Её всё равно устранят, и её сыновей тоже! Слышите?.. Если все вы не желаете уступать, готовы умереть, лишь бы только Индия двигалась именно вашим курсом, то вы умрёте. Все до единого! В той Индии, которую сотворили вы, слишком много обездоленных и злых людей…»
Вскоре, тоже в восьмидесятом, когда по центральным улицам Дели в знойном мареве двигалась погребальная процессия Санджая Ганди, Кальпана смотрела на Индиру. Та, вся в белом и в чёрных очках, словно потерянная, равнодушная ко всему, кроме сразившего её горя, медленно шла бок о бок с молодой вдовой, манекенщицей Манекой.
И словно вновь слышала Кальпана те слова, что сказала ей премьер-министр в победном январе:
– В той Индии, что сотворили мы?.. О, мы сотворили великую Индию! Для того чтобы её победить, нужно истребить индийцев поголовно! Но они не смогут сделать это, а потому никогда не победят!..
…– Мои планы не изменяются, – сказала Кальпана, снова выглядывая в иллюминатор. – Да, похоже, мы уже почти на месте.
– Вот-вот сядем в Чандигархе, – облегчённо вздохнул Сумит.
– Индире-джи мы ничем не сможем помочь! – Кальпана возвысила голос, чтобы перекричать шум двигателей и пропеллеров. – А генерал Джиотти Сингх ждёт нас. В Пенджабе мы сейчас нужнее, чем в Дели.
Она сидела за маленьким откидным столиком, сухая и лёгкая, по-военному суровая в коричневом сари и кофте защитного цвета. И все, кто находился сейчас на борту, понимали, что это решение Кальпаны – единственно верное.
А она мысленно говорила с сестрой:
«Ты не могла иначе, и я не могу. Мой долг – оставаться рядом с Джиотти. Но мы встретимся скоро, как было суждено. И после вечно будем вместе. Я и генерал Сингх сделаем всё, что сможем…»
– В столице и других городах уже начались поджоги и погромы, – сообщил Сумит, только что вновь переговоривший с радистом. – Над сикхскими кварталами столбы дыма, на улицах стрельба, уже есть жертвы. Полиция не справляется даже с поджигателями автомобилей. Скорее всего в крупные города введут войска, иначе ситуация выйдет из-под контроля. В Пенджабе повсеместно стычки. Учащаются перестрелки, деревня идёт на деревню. Возможно, дядя не захочет, чтобы вы ездили с ним…
– Я поеду в любом случае, иначе мне здесь нечего делать.
Кальпана прикрыла глаза и вспомнила кричащего младенца в сыром одеяле. Индиру заменит сын – больше некому. Человек с фамилией Ганди как никогда нужен сейчас стране. Он – лётчик, умеет держать себя в руках и отвечать за чужие жизни. Он справится, Раджив-Ратна…
– Надеюсь, меня дядя тоже не прогонит, – сказал Сумит и поправил складки тюрбана.
Кальпана, взглянув на сидящих по обеим сторонам прохода военных, перехватила их неприязненные взоры, брошенные в этот момент на Сумита. Она всё поняла и положила свою руку на плечо секретаря.
– Скорее веего, в Пятиречье будет особенно жарко. Там почти поровну сикхов и индусов, сёла стоят но соседству. Как бы не перебили друг друга… – Секретарь с благодарностью и надеждой смотрел на Кальпану.
– Этого не будет, Сумит, ведь мы летим туда.
Кальпана видела в иллюминатор, как приближается бетонка, клонится от поднимаемого пропеллерами ветра трава на аэродроме. И нежно, по-особенному улыбаясь, накинула на голову шаль. Поодаль стояла группа военных, и среди них – Джиотти в тёмном тюрбане и в форме. На мгновение пыльный вихрь скрыл встречающих.
