Николай Климонтович - Парадокс о европейце (сборник)
Еще одна особенность русских: достаточно на газоне вывесить табличку с просьбой не ходить, как к концу дня там будет тропинка. То есть быть незаконопослушными им очень хочется, только тишком, безнаказанно, из-под полы (отличное советское выражение!).
Или: если опаздывает кто-то из гостей, хозяйка приглашает пришедших к столу, приговаривая: «Ничего, начнем закусывать – сразу явятся».
Нелюбовь и недоверчивость русских к самим себе выливается в неприязнь к соседу: нет большего праздника у русского мужика, чем, скажем, если у соседа сгорела баня. Учитывая эту особенность простонародья, создать для него коммуналки была воистину дьявольская идея.
И еще одно их свойство: отсутствие запрета на тактильный контакт с незнакомыми – в толпе, скажем. А ведь даже у животных касание другого есть знак, высказывание.
Они не любят выглядеть глупыми, поэтому предпочитают вести себя легкомысленно и развязно, им кажется – свободно.
Русские всегда простодушны. Они не помнят истории. Однажды Европа уже предала их, мнивших себя ее избавительницей, заключив Тройственный союз сразу после Венского конгресса (они не помнили тогда Первую коалицию времен Суворова). И из этой самой Антанты не вышло проку. Все напугались большевиков, но ненадолго: едва те начали раздавать концессии, на Западе забыли красные у них флаги или серо-буро-малиновые и была ли такая династия – Романовы.
Так называемые образованные русские в массе не имеют инстинкта вежливости. Скажем, они не понимают условности учтивой фразы «жаль, что вы так рано уходите» и тут же принимаются рассказывать о болезни бабушки. «Как ваши дела?» лучше не спрашивать, непременно обстоятельно расскажут.
Дурно воспитанные в массе своей русские интеллигентные евреи непременно пожалуются на русскую распущенность.
Услышал русское мнение: нет вины перед народом – нет и интеллигенции. Это как бы ее родовой признак… А если этот самый народ тебе дверью яйца прищемил. Мол, мы и без соли земли обойдемся. Не соль вы, а говно…
В Европе теперь ходит великий страх. Все всего боятся. Всем важно только одно: высидеть и переждать. Везде замерли на задних лапах перед новыми тиранами.
Узнал, что герой самой популярной поэмы для советских детей – полицейский. Причем – сказочной внешности, непомерного роста и силы. Что ж, логично. Но он весьма странный коп: в городе, кишащем уголовным элементом, этот милиционер не ловит бандитов, а помогает теткам-растяпам и переводит старушек через улицу. С такими лубочными чудо-богатырями соловьям-разбойникам куда как спокойно спится.
Вспоминаю Днепрострой. С одной стороны, какие византийские замыслы, с другой – какие пигмеи исполнители. Трусы и доносчики. То, что построено такими руками, долго не простоит.
Учение Дарвина – блестящий образец чисто английского юмора.
Впрочем, на всей советской культуре – явственный налет каторжанства. Она вся будто только вышла из тюрьмы на свободу.
Сталин. Невозможно поверить, чтобы с этими своими бурсацкими шуточками он был умен. Да и то сказать: дворовая агрессия. Перерезал миллионы глоток, как курам, своим гражданам безо всякой пользы для себя и для дела. Чистое хулиганство, особенно если учесть, что его учитель опасный элемент весь уж повывел: кого сплавил по волнам, кого расстрелял еще его подручный железный Феликс… Блатной «пахан» – наслаждается страхом подданных.
Среди грубых и темных духоборов никогда не слышал тех пошлостей и плоскостей, что позволяют между собой образованные русские.
Помню, как обрадовался, когда узнал, что умница Раковский, став большевиком, первым делом освободил из Чека шахматиста Алехина.
Настоящим анархистам было отвратительно преступление Каляева. Великий князь Сергей Александрович образовал и выстроил Музей изящных искусств, а террористы только разрушают. Разорвать тело человека в куски не есть творческий акт, здесь и Бакунин согласился бы. Мы за культуру, свободную от пут государства (кстати, взорвали князя прямо в Кремле, над могилами предков). Каляева я посадил бы в одиночку пожизненно, а для чтения дал бы нечаевские писания и прокламации.
Первая коалиция при Павле против Франции – Англия-Турция-Австрия-Неаполь. Россия примкнула к ней безо всякой необходимости и выгод. То же с Антантой. Видно, так тянуло в европейскую семью. Впрочем, премьер Англии Пит предложил Суворова во главу коалиционных войск. Для Антанты Суворова уже не нашлось.
Объединенная Европа – это был грандиозный наполеоновский проект, но его реализации мешала и помешала-таки недоевропейская Россия.
Рядом с фанатиками-националистами, кричавшими москалям «геть», были демагоги, призывающие к умеренности, они обращались к национальному честолюбию и грубо льстя хохлам, что ведь именно Киев – отец городов русских, здесь княжил Владимир. Но если считать тысячелетнюю историю актуальной, то идею Киев есть Третий Рим следует исповедовать по-гречески… Здесь к месту слово «польститься», т. е. купиться на лесть.
С возрастом возненавидел все железное и движущееся, протестантское, отчасти поэтому и разлюбил Америку с ее культом механизмов и беспрестанной ковкой денег.
Перестала поражать советская ситуация, когда, скажем, известный актер не зарабатывает деньги, чтобы пойти и купить, но «достает», скажем, сантехнику, мебель, костюм… Да, воистину небывалый строй создали большевики.
Русские все ругали Европу, а потом удивлялись, что Европа их чурается и не хочет дружить без крайней на то необходимости.
Подмосковные – самый худший подвид крестьянства – испорчены близостью большого города.
От Сталина, помимо ощущения нечеловеческой лживости и улыбчивой беспардонной демагогии, остается и еще одно чувство – чувство того, что он – неудачник, человек негодный, и это только усиливает исходящую от него жуть… Но этого чувства животного изматывающего вседневного страха люди ему не простят: едва он сдохнет, как все эти его бюсты окажутся на помойке.
Любовь должна быть долгой, напряженной и чуткой.
Узнал несколько истинно языческих рецептов: березовая каша, майонез с березовыми почками, пюре из тертых листьев молодой крапивы.
Американские социалисты были чистые люди с прекраснодушными помыслами, тот же Джек Лондон, потом Джон Рид. Они не могли и представить, что столь уютные и мирные социалистические умеренные идеи, построенные, конечно, отчасти на суевериях, мечты о преобразовании старого мира обернутся в Европе террором большевиков и сплошной кровавой кашей.
Россия, отвяжись, проклятая, я тебя вовсе не люблю.
Русское слово «кончина» как-то утешительнее резкого «конец» и беспардонного «смерть». Или: не сразу расслышал разницу в произнесении «кровушка», «кровиночка» и «кровянка». Не сразу уловил смысловые различия, причем противоположные: любить можно кровинушку, часто родную, проливать кровушку, а пустить — кровянку. Природные носители языка все это произносят не задумываясь, и применяют безошибочно.
Теперь не говорят мещанка – буржуйка. И кто ж мог знать, что под большевиками так назовут железную круглую самодельную печку на ножках.
Идиотское советско-еврейское «замнем для ясности».
Впервые услышал слово «прошляпил» и изумился. Полюбил глаголы «лопать» и «наколбасить». И дивное «хлопать ушами». И уж вовсе восхитительная «березовая каша», т. е. розги. Но несносна русская манера где ни попадя применять обильно ласкательные и уменьшительные суффиксы, в этом сюсюканье как раз и проявляется и русский инфантилизм, и русская феминность, бабье в национальной душе, как говорил Розанов.
То, что по-английски звучит солено, по-французски пикантно, а по-итальянски игриво, то по-русски плоско и пошло, а по-украински так прямо похабно.
Русские рабочие бастовали до Октября от скуки; так, первыми бастовали морозовские рабочие, т. е. те, у которых был мелкобуржуазный мещанский скучный уют… Другое дело крестьяне: эти бунтуют лишь по существенным поводам. Потому что жизнь крестьянина наедине с природой очень разнообразна, как и его деятельность, и очень творческая. Возделывать только одно маленькое поле проса – это сколько ж ежедневных впечатлений. Об идиотизме деревенской жизни говорят лишь баре, те, кто эту жизнь вовсе не знает. Или речь идет о последних лентяях, о так называемой бедноте. Идиотична как раз городская жизнь.
