Роман Третьяков - Любовь за деньги. П… роману с Бузовой
– Ром, надевай петличку, – проблеял администратор.
– Что, уже Лобное?
– Да.
– Ну наконец-то! Я уж думал, что придется, как всегда, часов шесть ждать. А уже все на Лобном или только камеры начали ставить?
– Ставят камеры.
– Ясно. Минут сорок еще, наверное?
– Где-то так.
– Что ж так холодно у вас? В Москве намного теплее. Я в туфлях весенних в городе не мерзну, а тут прямо мороз какой-то.
– Тут всегда так.
«Чьерт побьери», я волнуюсь! Я сильно волнуюсь! Надо поставить себе задачу. Я довожу до сознания зрителя факт нашего расставания с Олей. Зачем мне это нужно? Для того чтобы она больше не имела права поливать меня грязью. Еще для того, чтобы я мог свободно жить, без оглядки на шоу. Я хочу чувствовать себя свободным! Готов ли я к провокациям? Да, готов. Я ко всему готов, уже сотню раз прокрутил комбинации развития беседы на Лобном со всеми возможными вопросами ведущих. К чему все приведет: «Оля мы так и думали: Роман – подлец, но ты оставайся, слава богу, что у тебя есть мы – твоя семья, мы тебя защитим и поможем тебе построить новые отношения».
– Ром, все, пойдем.
– Куда?
– На Лобное.
– Отлично.
Вот ворота спустя шесть с половиной месяцев снова распахнулись. Я опять иду по грунтовой дорожке. Волнуюсь. Меня ведет операторский кран, камера направлена мне прямо в лицо. Я иду на нее, она медленно отлетает, показывая зрителю траекторию моего движения. Захожу на Лобное, спокойно со всеми здороваюсь. Никаких объятий. Оля хорошо выглядит. Жаль. Какое-то короткое розовое пальто, раньше я у нее такого не видел.
– Роман, привет.
– Привет, Ксюш.
– Мы ждали тебя не одного, думали, что ты придешь со своей новой девушкой, приготовили вот подушку.
– Думаю, что в этом нет смысла. Я же сюда не хвастаться пришел.
– Ну что ж, давай обсудим ту ситуацию, которая возникла в ваших отношениях. Ты полгода назад ушел с нашего проекта, и Ольга тебя ждала. Ждала, отстаивала ваши отношения, и вроде как вы недавно с Ольгой встретились, и из этого разговора стало известно, что вы с Ольгой расстаетесь.
– Да. Мы расстались, и я говорил это Оле еще три недели назад. Я также ей говорил, что не собираюсь возвращаться на проект. Но, как ни странно, она продолжала играть в отношения. Мне была неприятна эта ложь. Я решил вмешаться, чтобы пролить свет на наши давно не существующие отношения. А что касается причин, по которым мы расстались, наверно, будет правильно сказать, что мы перестали друг друга любить. Другое дело, почему это случилось.
– И почему же?
– Во-первых, мне кажется, что Оля не справилась с подвигом жен декабристов. Независимо от обстоятельств, независимо от того, какая у нее тут ситуация, независимо от того, как у меня дела там, мне хотелось, чтобы она собралась и ушла за мной. Я этого ждал. Было много ситуаций, и мы много раз разговаривали, и не раз Оля произносила слова: «Я тебя не люблю». На ее вопрос, люблю ли я ее, я тоже не смог ответить.
– Ром, а новая девушка у тебя когда появилась? – вмешалась Собчак.
– Новая девушка у меня появилась не так давно.
– Ваши встречи за этот период можно было перечислить по пальцам, – вклинилась Бородина.
– Да, это не секрет. Виделись мы редко. Надо было как-то зарабатывать, приобрести какие-то связи. Мне надо было обрести почву под ногами для того, чтобы принимать какое-то решение относительно будущего. Я планировал либо возвращаться, либо приглашать Олю в свою жизнь. На тот момент меня больше интересовало, насколько я смогу адаптироваться к жизни.
– Я понимаю, что ты строил свою новую жизнь, но неужели в этой новой жизни не нашлось места для Ольги? Для каких-то встреч в кафе, в твоей квартире, которую ты снимаешь, – снова спрашивала Собчак.
– Я много раз приглашал Олю в свою жизнь. Условно говоря, все готово, ты можешь уходить, на что у Оли постоянно возникали двусмысленные отговорки.
– То есть, Ром, чтобы я просто понимала, вы не виделись не из-за тебя, а из-за Ольги? Она отказывала тебе во встречи?
– Да, отказывала. В последний раз мы виделись позавчера, то есть 17 марта, а до этого 14 февраля. Я часто предлагал ей новую жизнь, говорил ей о новых предложениях, о перспективах. Безусловно, ей было бы сложно вступать в новую жизнь и начинать с каких-то мелочей…
– А что тебе Оля на это говорила?
– Она говорила: я переживаю, ты не даешь мне никаких гарантий того, что все получится.
– Нет, Ром, я могу понять Ольгу, – продолжала Ксения Анатольевна. – Любая женщина хочет, чтобы ее мужчина взял на себя некую ответственность. Конечно, ты не можешь давать гарантий, что у вас все будет хорошо, что ты будешь зарабатывать достаточно денег для того, чтобы вам прожить, и все будет, как говорится, в шоколаде. Ты не можешь ей этого обещать, но сказать: да, Оля, я за тебя несу ответственность и буду делать все от меня зависящее, чтобы у нас все было хорошо… И вот Оля, я вижу, кивает, это ты мог сказать, потому что любой женщине очень обидно, когда мужчина говорит: ну, если ты хочешь, приходи, и мы будем что-то делать.
– У меня на этот счет другая позиция. Вспомните декабристов, думаю, они говорили женам – оставайтесь. Но женщины пошли за ними.
– Во-первых, ты правильно говоришь – жены. Почему женщина, которую ты даже не пригласил под венец, должна быть жертвой?
– Мне кажется, что весь мой опыт на шоу подразумевал дальнейшее развитие отношений за периметром. Я хотел пожить с Олей за периметром и убедиться в прочности союза. У нас было очень много разговоров, которые уже после моего ухода все больше и больше разубеждали меня в том, что я нужен.
– Можно же по-разному человека пригласить в свою жизнь, – вмешалась Оля. – Можно так: Оля, девочка моя, любимая, я вижу как тебе там тяжело, я тебя люблю, давай я прийду за тобой, мы начнем все сначала, мы будем вместе строить наши отношения с начала, а можно сказать: че там сидишь? Уходи.
– Ну так сказал или иначе, – заступалась за меня Собчак. – Но если он сказал, что все готово, приходи ко мне, в принципе, значит, эти слова прозвучали.
– Более того, вот вам показательный пример. Та же самая история с Матраццо на многое мне открыла глаза. Возможно, там ничего не было, возможно, кто-то из них врет. Но факт, она же пошла к нему… А вы, Ксюши, знаете, зачем девушка после клуба идет к молодому человеку…
– Рома, – продолжала Собчак. – Насколько я понимаю, сейчас у тебя уже новая девушка и новые отношения?
– Да, это так. У меня уже новая девушка. Мы познакомились не так давно, но это не мешает мне называть наши встречи отношениями. У нас все очень серьезно.
– А как ее зовут? – интересовалась Бородина.
– Ее зовут Света.
– Я попросила Рому, – вклинилась Оля, – на последней нашей встрече не так восторженно говорить о своих новых отношениях, но это его право, он считает, что сейчас именно тот период, когда об этом надо говорить…
– А почему я должен тебе врать? – вступил в диалог с Олей я.
– Не должен.
– Не должен, я тоже так считаю.
– Я попросила его: пожалуйста, ты делаешь… пффф. Сейчас бесполезно что-либо говорить, спрашивать, выяснять. – Оля запиналась, ей было очень трудно говорить. – Я не пытаюсь Рому ни в чем обвинить, просто, видимо, мы не прошли проверку временем. Но я могу сказать, что я до последнего момента была уверена, что это просто сложный этап в наших отношениях, и что все наладится, и что мы будем вместе, что мы это преодолеем, мы и раньше ругались, сходились, расставались, я просто знаю, что у меня эти отношения были самые яркие, самые красивые. Я очень много вложила в них, я этого человека любила по-настоящему и была готова выйти за него замуж, я думала, что у нас будут дети. Я думала, что у меня больше никого не будет, кроме него. Я ему благодарна за все эмоции, которые я испытала рядом с ним. Потому что я была действительно счастлива. В том, что Рома выбрал другую жизнь, я его не виню, может быть, в этом я отчасти виновата. Он мне сказал, что основная причина нашего разрыва в том, что я его опозорила на всю страну и предала. Я хочу попросить прощения у семьи Романа. Извините, если я как-то опозорила вашего сына. Спасибо тебе за все, Ром. За все хорошее, что ты сделал.
– И тебе спасибо большое за все хорошее. – Я сказал это как-то грубо, формально, что самому стало неприятно.
– Ну что ж, – начали подводить итоги ведущие. – Роман, который должен был вернуться, вернулся, но уже совершенно иным. Мы провожаем его к воротам.
– Может, ты останешься? Чаю выпьешь? – тихо и очень мило спросила Оля.
– Зачем давать лишний раз надежду? Все, Оль, я пойду. Все закончилось. Удачи тебе.
Я вышел за ворота.
Первая мысль, которая промелькнула, была проста и совершенно убедительна: «Вот и все. П…дец Роману с Бузовой».
Далее я совершенно спокойно, без внутренних терзаний пересек подвесной мост и потопал в сторону домика администраторов, чтобы снять с себя микрофон, забрать у них свои вещи и покинуть это место.
