Инна Тронина - Дух неправды
– Сейчас получите. Следов оставлять нельзя, иначе кто-нибудь обязательно пострадает – здесь или в Пенджабе. Ваше мероприятие – на данный момент самое важное на планете. Если всё сложится удачно, и в Индии произойдут большие перемены, нынешний мировой порядок канет в Лету. Президента Заила Сингха сейчас нет в стране. Генеральный секретарь Конгресса Раджив Ганди – в Бомбее. Собраться с мыслями и с силами они смогут не сразу. Если долг для вас превыше всего на свете, Балбир, то после того, как задание будет выполнено, вы должны ликвидировать исполнителей. Это будет очень легко сделать – в ходе завязавшейся перестрелки.
– Как?.. – Балбиру показалось, что он ослышался. – Это великий грех – поднять руку на единоверца!..
– А на Джиотти Сингха вы собираетесь поднять руку? – жёстко спросил Линкс. – А на тех, кого за эти годы прикончили в Пенджабе? Не вам рассуждать о грехах, сардарджи!
Линкс не утерпел и закурил, приведя тем самым истовых ревнителей веры в замешательство. Но они молчали, понимая, кто здесь, в комнате, главный.
– Вы обещали безоговорочно подчиняться мне, если помните. Это первое. И второе. Когда их как следует допросят, вас арестуют тоже. Особенно не нравится мне Сатвант. Поднажми на него – и всё… Крышка вам, понимаете?! Даже Харичанд Лонговал, с вашей точки зрения, умеренный, не возражает против этого. Задавите стыд и стреляйте, сразу наповал, И им будет лучше – не томиться в тюрьме, ожидая повешения. Всё ясно?
Линкс, как удав на кролика, смотрел на Балбира. Тот медленно поднялся.
– Да, сахиб. Больше я не могу находиться здесь. Мне пора.
– Что ж… Желаю и вам удачи. – Линкс тоже встал со стула. – Помните о тройной клятве[164] и в соответствии со своими именами будьте львами.[165] А там как Богу будет угодно. Ваш путь минует Вайтарани.[166] Жертвы за веру святы. Вас доведут до Туркменских ворот, Балбир, и заодно проверят, нет ли за вами «хвоста». Будем надеяться, что пока всё чисто.
Балбир вышел. Линкс, глядя ему вслед, понял, что тот до сих пор сомневается, прикидывает, не отказаться ли, пока не поздно, от смертельно опасного, безумного поступка. Беант действительно был твердолобым фанатиком. Сатвант, преисполненный юношеского задора, плохо представляющий последствия завтрашнего события, вряд ли мог пойти на предательство. А вот Балбир, по мнению Линкса, уже подумывал, нельзя ли ради собственного спасения сдать всех и покаяться. Его ни на минуту нельзя было выпускать из поля зрения, о чём Линкс и сказал Гьяни.
– Я так тоже думаю, сахиб.
Бородатый толстяк в чёрном тюрбане обнажил ровные зубы в не предвещающей ничего доброго усмешке.
– Осталось недолго, и мы с него до утра глаз не спустим. Вот и Кехар поможет.
Гьяни пальцем показал на человека, всё время молчавшего и тоже, как казалось, испуганного.
– Да и куда бы он пошёл после этого? Ему лучше погибнуть со славой, чем быть казнённым за измену. Любой настоящий сикх почтёт за честь перерезать ему глотку. Вы имеете еще, что сказать нам, сахиб?
Гьяни тоже хотелось поскорее убраться отсюда. Кехар то и дело поглядывал на дверь, за которой слышались шаги слуг ювелира.
– Ещё один вопрос на прощание… – Линкс понимал, что зря поступает так, но сдержать себя не мог. – Что за тип Джиотти Сингх?
– Этот шакал когда-то служил вместе с Шухбегом, оборонявшим Золотой храм. Вышел в отставку в звании генерал-майора. Его предки входили в секту намдхари,[167] боровшуюся с англичанами, и сикхи уважали за это их семью. Многие погибли в сражениях, были сосланы или казнены. Джиотти состоял в партии «Акали дал» Но когда в штате верх взяли конгрессисты, переметнулся к ним. Он, пока не связался с индусской ведьмой, свято соблюдал заветы гуру Нанака. Его жена, достойная и благочестивая, умерла как раз в то время, оставив ему трёх сыновей и двух дочерей. Он никогда ничего не боялся, сахиб, но перед колдовством не устоял. В то время мы начинали кампании «раста роко» и «кам роко» – прекращали движение транспорта во всём штате и останавливали работу. И будь проклят тот чёрный день, когда Джиотти встретился с Кальпаной Бхандари, посланной Центром для переговоров об отказе от этих акций. В него с первой же встречи, будто демон вселился. Для того чтобы примирить общины, они поженились! Сделали это в московском посольстве два года назад. Джиотти на семь лет моложе. Она – дважды вдова, надругавшаяся и над своей религией. В тот день Джиотти умер для всех нас. Мы только и ждали удобного момента, чтобы спросить с него за всё. Под сладкими чарами ведьмы он не единожды предал дело, которому раньше истово служил. Но завтра его уже ничто не спасёт.
Гьяни сжал кулаки, звякнув стальными браслетами, но, против ожидания, не ударил ими по столу, а тихо опустил их на спинку драгоценного стула.
– Мне донесли, что ведьма завтра будет вместе с ним в Пенджабе, и они умрут вместе…
– Вот как? – поднял брови Линкс. – Интересно. Будем иметь в виду. Он задумался, проверяя, не упустил, ли что-нибудь. – Всё, господа, вы свободны. Выходите по одному с разницей примерно в десять-пятнадцать минут. Будьте осторожны.
Линкс закусил нижнюю губу, провожая взглядом покидавших его сикхов. А после тяжело вздохнул, понимая, что толком выспаться не удастся и этой ночью. Завтрашний день он должен будет встретить уже в Пенджабе. В Дели ему больше нечего было делать…
Финал чудовищней постановки, планируемой назавтра, сейчас обсуждался неподалёку отсюда, в галантерейной лавке. Там господин Гупта, этнический индиец, долгое время проживший в Англии, собрал главарей преступных группировок, согласившихся за солидное вознаграждение предоставить в распоряжение заговорщиков своих людей. После того, как прозвучат выстрелы на Сафдарджанг-роуд, множество провокаторов с уголовным прошлым и настоящим вылезут на улицы Дели, других индийских городов. Их задача – начать и возглавить погромы принадлежащих сикхам магазинов, бензоколонок, автомобилей и домов.
К ним присоединятся исполненные гнева и жажды мести простые, доселе законопослушные граждане, и страна вспыхнет, будто сухой кизяк. Раджив вряд ли их остановит, потому что захочет отомстить за мать. Так должно случиться. Но в любом, даже идеально составленном плане всегда возможны на первый взгляд мелкие, но невероятно досадные промахи. И потому, уходя из ювелирной лавки вечером во вторник тридцатого октября восемьдесят четвертого года, мистер Линкс старался не изводить себя мыслями о будущем.
Он шёл по мосту через Джамну, построенному в два этажа. Неподалёку грозно высились стены Красного Форта, над которыми развевался государственный флаг Индии. Поверху моста прогрохотал поезд, нижний этаж предназначался для автомобилей и пешеходов. На обоих берегах реки загорались и гасли окна.
Вечный делийский смог окутывал людей, пешком, на велосипедах, и мотоциклах переправляющихся по мосту. Они спешили из офисов, лавок, цехов, с базаров и тротуаров домой, где ждали их жёны и дети. Линкс смотрел на них и думал, многие ли будут живы хотя бы завтрашним вечером, когда в столице и в стране уже будет другой премьер-министр, или не будет вообще никакого. Да и кто знает, сколько суждено просуществовать единой стране под названием Индия?..
Зубчатые стены Лал-Кила, сложенные из красного песчаника, дышали дневным зноем, а ночь стремительно штурмовала огромный город, без труда занимая квартал за кварталом. На сей раз Линкс не снимал бунгало, а жил в районе Чанакьяпури, в посольском анклаве – правда, не в американской миссии, а в канадской. Майкл Фрирз по документам был подданным этого государства, и потому появление его близ посольства страны кленового листа никого не должно было насторожить.
Но Линкс не собирался долго там оставаться. Через несколько часов он должен был оказаться в Пенджабе, и оттуда перебраться в Пакистан. Услышав от Гьяни о завтрашней поездке в те края Кальпаны Бхандари, Линкс не только не изменил свои планы, но, напротив, решил максимально ускорить отъезд из Дели.
* * *– Слышишь, Сатвант, твой начальник в отпуск уехал! Силён парень! Вроде бы и не собирался, и вдруг всё оформил. Поминай, как звали! Даже не простился, – перешагивая через асфальтированную дорожку и протягивая руку Сатванту Сингху, сказал его приятель Хумаюн Вриндавани.
– Какой ещё начальник? Над нами этого добра хватает, а чем меньше шею мылят, тем лучше, – буркнул констебль, еле сдерживая нервный озноб.
Момент развязки приближался, и в голове Сатванта вчерашняя встреча вставала во всех подробностях. В жарком, несмотря на ранее утро, дрожащем воздухе плавало недовольное бледное лицо с маленькой бородкой.
Сахиб… Небось, смылся из Дели поближе к пакистанской границе, чтобы не пострадать ненароком. Да и Гьяни вряд ли станет дожидаться, когда индусы начнут убивать сикхов, А так непременно будет, когда всё случится… Хумаюн сбивал его с мыслей, помогающих держаться. Золотой храм… Вера… Свобода… Вот так и входят в историю…
