Райдо Витич - Скиф

– Скифарин!..

Вывалилась, наплевав, и рот зажала, сдерживая тошноту, согнулась от боли, что как под дых дала, дыхания лишая. Ноги заплетались и, одна цель вела – до туалета добраться. Вломилась и стошнило. Сползла тяжело дыша прямо на пол в кабинке и поняла – приплыла. В голове как холод с жаром подрались и взгляд мутят, в ушах звон плывет, как вечерня, и тошнит да душит. Слабость – не подняться. Пыталась и хлопалась обратно, теряя сознание.

Лицо оттерла непослушной рукой, с трудом нащупала в куртке телефон, а вытащить лишь с третьей попытки удалось. Только кому звонить и кого помочь просить. Нельзя ей выходить – упадет в обморок, вызовут скоряк или в медпункт оттащат и станет всем известно тайна Скифа. Отца – не вариант – инфаркт хватит. Здесь одной загнуться в обществе унитаза – тоже не вариант.

Глянула на список последних звонкой – первое что высветилось и, увидела «Смелков Максим». Пожалуй, он лучший выход. Если поможет. Если сможет. Отца нельзя звать, других тем более.

Нажала кнопку вызова и прижала телефон к уху плечом – рука не держала.

Смелков хмуро смотрел в новый договор и в пол уха слушал Костю, что бродил за спиной и вещал на манер дурной гадалки. В голове была Варя, а не работа.

И вздрогнул, не сразу сообразив что это – Лара Фабиан затянула Адажио. И дошло – Варя. Вскочил, схватив телефон:

– Да! Варя, рад тебя слышать…

И стих, услышав ее голос как из преисподней:

– Помоги, пожалуйста…

– Что случилось? Где ты?

Девушка сипела и говорила с трудом, у Максима сердце сжало от тревоги за нее и рисовались самые паршивые картины в воображении.

–… второй этаж… сортир… первая кабинка…

И тишина.

Смелков схватил куртку и вылетел из кабинета – Костя только рот открыть успел, как дверь схлопала.

До техникума добрался за десять минут, безбожно подрезая авто. Тетку на входе даже не услышал – пролетел махом на второй этаж, мазнул взглядом по бледноликой девице, застывшей у стены в коридорном одиночестве. И понял что пришел – как раз напротив нее была дверь с характерным обозначением. Толкнул и огляделся – никого.

– Ва… Влад?! ― опомнился. Сердце в висках от тревоги стучало.

В дверь кабинки пихнулся – закрыта. Пнул и в образовавшуюся щель увидел грейдер и руку в обрезанной перчатке, безвольную, Варину. За дверь глянул – девушка была без сознания.

Подхватил – застонала, очнулась. Все равно никакая – вялая, явно ничего не соображает, лицо серое и губы белые как белилами измазала, зато глаза с туманом и зрачки как блюдца. На ногах не стоит, соскальзывает вниз.

Макс воду открыл, придерживая, умыл. Вздохнула, глаза распахнула и… стошнило.

Мужчина понял, что дело худо и на руки бы поднял, да понял – нельзя. Здесь Варя опять пацан, опять за маской отморозка, и не ему ее рушить. Прижал к себе как друга алкоголика и потащил на выход.

– Что с ним? Скиф?! ― прицепилась та бледнолицая, что в коридоре стояла – трясет девчонку, перепугана.

– Вы кто?

– Я?.. Ему плохо, да?

Тупой вопрос – Варя висела на руке Смелкова, смотрела, но ясно, что ничего не видела, и, то и дело складывалась, словно кто под дых ее бил.

– Помочь сможешь? ― спросил девушку, что так и тащилась за ними то за «Влада» хватаясь, то просто рядом семеня.

– Я? Да. Чем?

– Машину откроешь.

– А? Да.

Максим протащил Варю мимо тетки у входа и услышал уже в спину:

– Дебилы малолетние, обкурятся в хлам…

Варя глотнула стылого воздуха и соображать начала, на ноги встала.

– Легче? ― встряхнул ее осторожно мужчина, в глаза заглядывая. Молчит, губы сжаты. Кивнула с паузой в минуту, не меньше.

– Серая машина, вон, ― кивнул Маше на мерс у ворот. ― Ключи в правом кармане. Кнопку нажмешь – откроешь.

Девушка вытянула ключи из кармана пальто и бегом к авто рванула, а Смелков Варю потащил, прижимая к себе.

Маша двери распахнула – усадил осторожно, сиденье разложил.

– Спасибо, ― бросил девушке, обходя. Сел на свое место и осторожно похлопал по щеке Варе:

– Ты как?

– Лу… лучше, ― выдохнула с трудом.

– Ему сразу плохо стало, ― сообщила Маша, а вид такой, что хоть самой помощь оказывай. ― Ой, стойте! Его сумка! Я сбегаю, подождите, ― и бегом рванула в аудиторию.

Макс над Варей склонился, оглядывая обеспокоенно – не нравилось, как выглядит. Смотрела, а глаза черные и пустые.

– Ударилась? Ударили? Что произошло? ― видимых ран нет, но Бог его знает, что ее так скрутило.

– Нет… просто… плохо и все… извини…

Она еще извиняется, ― поморщился мужчина. К машине Маша подлетела, сунула рюкзачок:

– Вот, это его. Скажите, а куда вы Скифа? Что с ним?

– Много вопросов, девушка.

– Не мельтеши, Маня, ― просипела Варя, глянув.

– Я… я позвоню…

Макс завел мотор и тронулся с места.

– Только не в больницу, ― услышал. Покосился на Варю хмуро.

– Отец дома?

– Нет.

Смелков включил левый поворотник – все ясно, он отвезет ее к себе и там уже решит, что к чему.

Маша смотрела вслед машине, застыв у ограды, и поежилась – холодно. А сдвинуться не могла – за Скифа душа болела и очень не нравился этот слишком уж ухоженный и взрослый дядька, симпатичный и решительный. Смотрел он на Влада и обнимал не как друг – слишком нежно, слишком трепетно. И встревожился, словно конец света. А как на нее глянул? Как на соперницу…

Может, придумывает она себе? Но перед глазами явственно встало, как этот незнакомец коснулся щеки Скифа – слишком бережно, и не хлопал – ласкал.

Смелков занес девушку в квартиру, прикрикнув на Макса, чтоб под ноги не лез. Уложил на постель, стянул куртку, морщась – не нравилось, что Варя как кукла тряпичная, даром, что смотрит.

Толстовку – прочь, корсет, и вздохнула, застонала, увидела, наконец, мужчину. Тот заметил, что взгляд осмысленный стал, склонился над ней.

– Варенька?

Потянула, что под руку попалось, чтобы грудь прикрыть. Макс понял, вытащил из ящика комода свою футболку и натянул на нее – успокоилась. Раздел полностью, одеялом накрыл и, набирая номер Чилигина, хлопнул по кнопке чайника, залез в холодильник за молоком и медом. А зачем – не сказал бы. Объяснил Косте, что к чему, получил консультацию и только тогда сообразил, что соорудил Варе чай с бергамотом, молоком и медом.

Все равно.

Отнес и заставил попить. Осел на край постели во все глаза глядя на девушку, ворот рубашки от галстука освободил – душно.

– Сейчас доктор подъедет, ― сообщил тихо – вымотало его за какой-то час, как за век. ― Тебе лучше?

– Да, ― прошептала, но судя по виду – не намного.

– Поспи пока, ― укрыл заботливо, склонился над ней. По щеке осторожно провел. ― Бледная. Что случилось-то, Варя?

– Не знаю, ― чуть отодвинулась.

– Точно никто не трогал?

– Точно.

А голос, как эхо, и в глазах муть.

– Болит, что-то?

– Немного. Спасибо тебе.

– Глупости, ― улыбнулся подбадривая. ― Правильно сделала, что позвонила.

– Отцу не надо знать.

– Я понял. Не проблема.

Галстук совсем откинул и собрал Варины вещи:

– Поспи пока, ― вышел и дверь плотно притворил.

Девушка как в нечто вязкое и теплое провалилась. Больше не было дурноты выматывающей, удушья и в ушах от звона не переливалось. Только слабость еще давила, смыкая веки.

Смелков закурил на кухне – руки ходуном ходили. Потер лицо и жадно затянулся, соображая, что дальше. Ну, то, что домой он ее не отпустит – однозначно. Отец с ней управиться не может, а он попытается. Поживет у него, пока совсем не выздоровеет.

Нажал кнопку кофеварки и набрал Скифарина. Сообщил, чтоб Варю не терял и, наливая себе кофе, позвонил партнеру.

– Костя, сегодня не вернусь и завтра меня не будет.

– Издеваешься? Макс, совесть есть?!

– У меня форс-мажор и личные обстоятельства, ― отрезал и связь обрубил. Ничего, перетопчатся без него. Сколько раз он за двоих отдувался? Теперь Костина очередь.

И закурил снова, уже успокоившись, даже «немцу», растерянному суетой, подмигнул. Постепенно дошло – Варя рядом и дрогнуло что-то внутри, жаром полыхнув по венам.

Через час Чилигин ввалился. Посмотрел подопечную, послушал и резюмировал:

– А нечего было из больницы убегать.

И развернулся к Максиму:

– В общем, так, пришлю лаборантку – возьмет кровь. Пока: покой и легкая пища, режим постельный. И никаких выкрутасов. А еще, ― вытащил из сумки стопку рецептурных бланков и накатал пару латинских названий. ― Выкупишь.

Двинулся на выход и уже в коридоре буркнул:

– Достали вы меня. Покоя совсем нет.

– Извини. Что было-то, объяснить можешь?

Чилигин уставился на него исподлобья и почти рявкнул:

– Сам, как думаешь? У нее два ребра сломаны были, как срослось – неизвестно. Мы ж на волю ломанулись! Прибавь свежий послеоперационный шов после резекции селезенки и черепно-мозговую травму. Думаешь, все так запросто и за пять минут пройдет? Меньше фантастики читай! Спасибо скажи, что не ослепла вообще!