Владимир Дурягин - По дороге к Храму
– Да, что с тобой? – спросил Славик, освобождая её тело от своего гнёта. Он дотянулся до полотенца, висевшего на спинке кровати, и нежно вытер ей глаза. – Ну, ты чего? От радости, что ли разрыдалась? – снова спросил он. Алёнка всхлипнула и замотала головой.
– Мне стало страшно…
– С чего это?
– Там, на улице проехала чёрная машина… – прошептала она.
– Да мало ли их сейчас ездит…
– Нет. Она здесь неспроста! Они, похоже, меня нашли. Я боюсь здесь оставаться. Они нас убьют!.. – Сказала она и, уткнувшись в полотенце, снова заплакала. Он присел к ней, с любопытством осмотрел, словно видел впервые и прижал её голову к своей груди.
– А что за машина, какой марки? Не разобрала случаем? – спросил он уже серьёзно. Она пожала плечами, почувствовав, что муж хочет отнестись к ней с пониманием.
– Похожа на Волгу, только больше и… блестит вся…
– А с чего ты взяла, что это по наши души? – спросил Славик серьезней, чем прежде. Алёнка осушила полотенцем слёзы, высморкалась в него и тихо проговорила:
– Я тогда тебе про себя не всё рассказала. – Всхлипнув троекратно в последний раз, проговорила она. Славик, удивленно раскрыв рот, смотрел на жену. Алёнка тряхнула головой, спустилась с постели на пол, оделась и, прижавшись теплой мягкой грудью к его щеке, рассказала Славику о той расправе над рыжим насильником, страстно желавшим её поиметь прямо в тамбуре пассажирского поезда. После чего они оба долго, молча, переваривали рассказанное ею злоключение.
– Ну, это, надеюсь, последнее, о чём я не знал? – хрипловато спросил Славик. Алёнка по-детски шмыгнула носом и, кивнув, опустила глаза в пол. – М-да-а! – Неопределенно промычал Славик и медленно вышел из спальни. Алёнка прибрала постель и тоже пошла в залу. Славик сидел прямо на рассыпанных по полу баксах и снаряжал обойму патронами. Рядом с ним валялся новенький пистолет.
– Т-ты чего, з-задумал? – заикаясь, спросила Алёнка.
– Так… тебя же голыми руками не защитишь. Вон ты у нас какая, крутая!.. – Снова каким-то загадочным тоном проговорил Славик.
Алёнка на кухне готовила обед, когда вошёл муж. Она обернулась и выронила из руки кухонный нож, которым резала морковку. В руке Славика был пистолет, направленный прямо в её лицо. Алёнка задом прижалась к кухонному столу и правой рукой сзади себя, нащупала рукоятку увесистой чугунной сковороды. Славик криво улыбаясь, приближался, не опуская оружия. В этот миг, Алёнка, выдернув из-за спины сковороду, нанесла мужу сильный боковой удар по уху. Тот, закатив глаза к потолку, пошатнулся и, прижимаясь спиной к печке, медленно осел на пол. Он по молодости своей тогда ещё не знал такой людской закономерности, что баба пистолета не боится, баба боится ножа, а мужик наоборот…
…Очнувшись на кухонном полу, с болью в голове и звоном в ушах, Славик, не выпуская из рук оружия, на четвереньках выполз в залу. Придерживаясь за стул, он приподнялся и тяжело на него уселся. Потрогал ушибленную половину головы, осмотрел зажатый в руке пистолет. Он стоял на предохранителе.
– От-т ума, а? – усмехнувшись, пробормотал Славик. – Алёна. – Позвал он, но никто ему не ответил. Он встал, пошатываясь, прошёл в спальню. Никого там не обнаружив, Славик выглянул в окно. На дворе жены так же не наблюдалось. Он пробежался по окнам, выглядывая наружу через каждое и, ужаснувшись своей догадке, выбежал на улицу, забыв оставить дома пистолет.
– Алёна-а!!! – Прокричал он у калитки, упав на колени, понимая, что по своей глупости совершил непоправимое. – Ну, ду-р-ра-ак! Она же приняла всё всерьёз… – простонал Славик, подняв глаза к небу…
…Скидав в сумку кое-что из одежды, Алёнка на ходу выхватила из коробки щепотку сотенных и, обливаясь слезами, выбежала на улицу. Там повсюду сновал народ. Она вернулась в палисадник, миновала зеленеющие и цветущие грядки, подошла к забору и, пнув ногой по доскам, раздвинула для себя лазейку. За небольшим пустырем был перелесок, за перелеском железнодорожная ветка, а вдоль ее вела тропинка до самого вокзала. Но поезд, который был ей нужен, прибудет лишь утром, а сейчас только-только начинало вечереть. Перестав плакать, она неторопливо миновала переезд и сама не заметила, как отвернула по дороге на кладбище. Дорога была разбита, и идти по ней было неудобно. Алёнка пошла вдоль ее, кромкой леса. До кладбища было километра два, и она незаметила как их преодолела. Показавшиеся из-за деревьев кресты и памятники ничуть ее не смутили. Алёнка не боялась мертвых, она опасалась живых, притаившихся поблизости, выжидавших удобный момент, подобно подколодной змее, чтобы однажды тебя смертельно ужалить. Так и Славик, хороший, милый парень, вел себя с ней, как благородный рыцарь, пока вместо нее не появился другой интерес – деньги. И они сразу же показали его изнанку, способность пойти ради них на что угодно.
– «А может быть он попросту хотел пошутить? А я как дура, треснула его сковородой. – Алёнка горько усмехнулась. – Нет, уж, слишком сильно у него горели глаза. Наверное, не шутил, жив ли?..»
Она подошла к материнской могиле, посмотрела в родное лицо на памятнике, достала из сумки носовой платок, вытерла катящуюся по щеке слезу и протерла тем же платком материнский портрет. Погрустив немного на скамейке возле могилы, Аленка подошла к кусту уже сбросившей цвет черемухи и с трудом наломала небольшой веник. Она вымела из оградки за год насыпавшийся с деревьев мусор, поправила венки и прилегла на скамейку, подложив под голову вещевую сумку. Рядом с мамой ей было легко и спокойно. Она незаметила, как заснула.
Аленка проснулась перед рассветом. Вокруг стоял прохладный туман и позади ее, совсем близко слышались чьи-то тяжелые вздохи. По спине пробежали мурашки. Впопыхах она с собой не прихватила даже газового баллончика. Прислушавшись к вздохам, она определила примерное расстояние до них и взглядом выбрала суковатую приземистую сосну, на которую собралась, в крайнем случае, взобраться. Она приподнялась и оглянулась. Черёмуха, с которой она вечером ломала веник, как-то странно шевелилась. Словно кошка, она со страхом и в тоже время с любопытством, молча, наблюдала за происходящим. Вдруг куст зашевелился еще сильнее и с треском раздвоился. Из него показалась морда молодой лосихи. Увидев Алёнку, она растерянно уставилась на неё, направив одно ухо назад, а другое вперёд. Алёнка стояла смирно, и любовалась зверем. Лосиха настороженно нюхала воздух, одновременно пережевывая листья. Оглянувшись с детской улыбкой на материнский портрет, Алёнка неожиданно для себя самой чихнула и лосиха, вырвавшись из объятий куста, озираясь по сторонам, рысцой припустила к опушке леса. Было прохладно. Она повесила на плечо сумку и, погладив материнский портрет, проговорила: «Прости, мам… нынче на Троицу, наверное, не приду… обстоятельства…».
Алёнка вышла из оградки, прикрыла за собой калитку и неторопливо побрела на железнодорожную станцию, чтобы навсегда вернуться в приют Клары Захаровны.
Глава 28
Третью неделю, Тимур отсиживался в потайной комнате Сергуни. Последовав наставлениям друга, он на второй день пребывания на воле, поскрёб бритвенным станком по подбородку и под носом, что дало кое-какой эффект. На его подбородке и под носом начала пробиваться мягкая пушок. Подросшие за зиму кудрявые волосы, Сергуня состриг ему специально купленной машинкой. И его голова теперь, как и после скамьи подсудимых была голой и гладкой, словно Астраханский арбуз.
Сейчас он сидел за Сергуниным рабочим столом и осторожно скреб станком подбородок, в надежде на ускоренное обрастание щетиной, что явилось бы пропуском на свежий воздух.
Сергуня пришел со службы возбужденным и, как показалось расстроенным. Он снял с себя рясу, нижнее белье и переоделся в чистый обычный наряд. Он отодвинул шкаф и вошёл в потайную.
– О! На человека стал похож. – Воскликнул Тимур. – А то ходишь, как попадья.
– Ты шибко-то не богохульствуй, а то прогоню батогом яко пса смердящего. – Без улыбки ответил Сергуня. – Сегодня тебе Хилый не звонил?
– Зво-нил. – Вытирая подбородок полотенцем, признался друг. – Говорит, Алёну вычислил. Обещает её мне преподнести, в обмен на твои услуги.
– До чего же настырные все! Чего вы к ней привязались? Замужем девка, ну и пусть живёт себе!.. – Сергуня сердито мотнул головой.
– Да, не живёт она ни с кем. И в Суже её нет. – Сказал тихо Тимур.
– Ну, а где?..
Тимур пожал плечами.
– На кой лешей ты расшевелил этого ублюдка?! Теперь греха не оберёшься. – Сергуня сел на стул. – Блин, и кредит банк не хочет давать.
– Зачем тебе кредит? – Спросил Тимур Сергуню.
– Как зачем? У меня игровые автоматы на подходе. Чем платить за них буду? Я же не знал, что они стоят кучу баксов. А кредит в банке только с двадцати одного года, и то под залог имущества.
– А дяде Фёдору нельзя взять? – посоветовал Тим.
– Ему тем более не дадут. Ему уже больше шестидесяти. – Друзья немного помолчали.
