Олеся Мовсина - Всемирная история болезни (сборник)
Надя в порыве жалости взглянула на то, как голодные братья-тёзки перехватывают с принесённого подноса свои тарелки.
– А вы? – с машинальной улыбкой снова обратилась она к Маше, надеясь, что это всё-таки шутка.
– А я их жена, – серьёзно ввернула та над кровавым барашком. – В паспорте у меня записано, что я жена Тимура Сахнова, а которого из них – никого не касается.
– Э-э, приятного аппетита, десерт вам принесут позже, – бросило русскую официантку в крайность официальности и тут же сдуло каким-то ветром.
– Испугалась, – провернул с набитым ртом один Тимур.
– Не поверила, – усмехнулся второй.
Маша поскребла локтями по столу, рассматривая инсталляцию в своей тарелке, и примирительно-безучастно заключила:
– Да просто ей работать надо.
Надя издалека и со смешанным чувством поглядывала на русских туристов. Наверное, зря. Зря она так глупо отреагировала. Нормальные люди: едят, обсуждают что-то, наверное, косточки барашку перемывают. Вряд ли это они над ней издевались. Подойти, спросить, как им Париж. Рассказать. Ох.
Ладно, пусть поедят спокойно, потом.
Освободившись от очередного заказа, Надя выпрямилась с чувством, что кто-то за ней наблюдает. По ту сторону стеклянной двери стоял молодой парень в строгом костюме и неприлично пёстрой, легкомысленной рубашке. То ли выискивал кого-то взглядом в полумраке ресторана, то ли просто раздумывал: зайти – не зайти.
Где-то она его…
– Надя! – вдруг неожиданно по-русски, по-студенчески схватила её сзади за талию – Маша: – Где тут у вас туалет?
Надя обрадовалась такой простоте и панибратству, повела – как добрую подругу – до самой двери. Но тут…
– Да вы что, какие чаевые? Я ведь вас даже не обслуживала!
Но Маша многозначительно дёрнула головой и потащила её за собой, по-прежнему втискивая в ладонь бумажку:
– Я спросить у вас хочу.
А в окружении кабинок и зеркал уже не стесняясь, как будто сорвавшись с цепи, зашептала:
– Тимуров не пугайтесь, Тимуры – это так. Просто они мне встретились на пути, и я не смогла между ними выбрать. У одного характер ужасный, у другого – аппетит, в том смысле, что слишком хороший. Но я тут одного человека разыскиваю.
Тут, конечно, как в плохом кино, кабинка зашумела, открылась, вышла дама, и Маше пришлось на минуту замолчать. Надя молча ждала, прощая случайной знакомой её сумасбродство за возможность – хотя бы послушать.
– Мы расстались с Андреем, когда я была… – Маша торопилась, перебивая саму себя, – и уехал сначала в Финляндию. Потом знакомые в Германии написали мне, что он там. И вот я вижу… По телевизору в новостях из Парижа я…
– Маша, успокойтесь, я слушаю.
– Извините за откровенность, но если я его не найду…
Да, чего-то подобного в размеренной Надиной жизни как раз не хватало. Истерики, русской истерики. Она улыбнулась.
– А если найду…
– Я никого здесь из русских не знаю. По крайней мере, по имени Андрей, – она улыбалась матерински-сочувственно, а Маша уже вытаскивала из своего туристического рюкзачка блокнот, а из него фотографию.
– Может, случайно, на улице где-то…
И вдруг улыбка поползла с Надиного лица, как советская переводная картинка. У которой срок годности истёк, и она наполовину сошла со своего листа, а оторвавшейся половиной – жалкая, кривая – осталась.
– Вообще-то… Нет, это исключено…
Чувствуя, как материализуются в воздухе многоточия, девушки подняли глаза от фотографии друг на друга.
– А вы вообще надолго в Париже? – вдруг спросила Надя с ледяной отстранённостью, которую Маша приняла за желание уйти от вопроса. И от ответа.
– До воскресенья, – обиженно дёрнула плечом. – У нас недельная турпутёвка.
– Я могла бы узнать что-нибудь о нём до вашего отъезда и…
Маша несколько секунд изучала происшедшую в собеседнице перемену.
– Хорошо. Почему-то мне сразу показалось, что вы мне поможете. Вы здесь каждый день работаете?
– Кроме пятницы, – Надя кивнула, про себя продолжая бороться с каким-то сомнением.
– Тогда мы ещё зайдём.
– На всякий случай скажите, где вы остановились.
– Отель «Националь». Рю какой-то там де Фабур. Метро «Сен-Шапель». Мы там появляемся только по вечерам.
– Понятное дело, – улыбнулась Надя, постепенно возвращаясь в себя, в роль слегка назойливой хозяйки.
Выходили девушки из туалета настоящими подругами: за сладкими лицами – взаимное ревнивое изумление.
– Ладно, я побежала работать, вон клиент уже скучает. Только вот, Маша… Может, дадите мне эту фотографию? А я попробую о нём кое-кого расспросить.
Маша скривилась, но решила, что это в её интересах:
– Возьмите, только осторожно.
И ещё почему-то задержались обе друг на друге взглядом, прежде чем разбежаться.
«Невероятно, но такое впечатление, что она его знает», – думала Маша, возвращаясь к столику, где Тимур уже подточил со всех сторон её остывшее крем-брюле.
«Чертовщина какая-то», – думала Надя, засовывая в карман фартука фотографию своего мужа.
Какие смешные рыбки на рубашке у этого парня. Она посмотрела в зеркало, а он посмотрел на неё, трогательно и ясно. А ей от этого почему-то стало спокойнее.
– Извините, что заставили долго ждать. Вы готовы сделать заказ?
Он кивнул, улыбнулся и стал говорить о еде. Где-то Надя его видела.
2
Интересных дел не было уже давно. То мужья просили проследить за неверными жёнами, то наоборот. Жан всё чаще спихивал таких своему добросовестному помощнику Карлу, а сам просиживал в Интернете, в кабаках и лёгких депрессиях.
Правда, история с похищенной фотографией брата его заинтересовала, он подумывал даже махнуть в Париж разобраться. Но такая поездка просила времени и денег, а лишних у Жана не было ни того ни другого.
При выходе из метро его острый взгляд сыщика, слегка затупившийся от безделья, уколол этого старика. Уколол, не пронзил, пронзать там было особо нечего. Обычный лохматый и бородатый дед, разве что лохмы его слегка похожи на мочалку, а морщины на грим – и вот он шёл, разговаривая сам с собой. Очень серая и очень потрепанная одежда – тоже как-то театрально, от слишком педантичного костюмера. Но Жан сейчас подумал о другом: раньше беседа с самим собой считалась первым признаком помешательства. А теперь?
Старик прошёл совсем близко, и дипломированному сыщику пришлось мысленно улыбнуться. Из-под зарослей пегих волос старика торчала чёрная загогулина с проводком – гарнитура мобильного телефона.
Лучше бы он всё-таки говорил сам с собой, это выглядело бы не так дико. А случайная фраза: «Сможешь меня подстраховать?» – брошенная опереточным стариком, не зацепила Жана, и он не стал её поднимать, молча поднялся в свой кабинет.
Ближе к обеду устало вякнул входной колокольчик. Устал он от ожидания, так что теперь Жан приятно поёжился от надежды. Вошедший сытый юноша быстро огляделся не то чтобы с презрением, а как-то скептически. Потом зачем-то притворился смущённым и еле выдавил, покраснев:
– У меня к вам не совсем обычная просьба.
Жан повёл разочарованной улыбкой в сторону посетителя. С этой фразы начинали все, кто просто искал свою неверную половину. Но юноша произнёс, ещё больше заставляя себя робеть:
– Видите ли, я живу на первом этаже, – и глупо замолчал, подавившись своим искусственным смущением.
Что бы это ни значило, Жан предложил ему сесть и не волноваться, позвал Карла заварить кофе, а сам стал украдкой наблюдать.
– Понимаете, – наконец решился продолжить молодой человек, – каждое утро часов в шесть или в семь кто-то стучится в моё окно. То ли просто кулаком, то ли каким-то тяжёлым предметом. Стучит и исчезает, потому что как только я просыпаюсь и подбегаю к окну, там – никого.
В душе Жана тихонечко заскулила надежда.
– А вы не пробовали проследить, заранее подкараулить? – улыбнулся он ласково, чтобы не спугнуть дело.
Посетитель опечалился, склонил голову:
– Я работаю допоздна, поэтому по утрам, как правило, сплю. И мне очень неприятно, что мой сон нарушают.
Жан понимающе кивнул: хозяин барин.
– Правда, я пытался раза два, – вдруг спохватился юноша, то ли вспомнил, то ли придумал. – Ставил будильник на это время, просыпался, сидел у окна. Только в тот раз так никто и не появился.
– Может, соседский мальчишка какой-нибудь, – вкрадчиво предположил детектив, – выбегает по утрам на зарядку, стучит смеха ради и дальше бежит?
– Может, – склонился посетитель, почему-то переходя на таинственный шёпот.
– Ну хорошо, теперь давайте выясним, где вы живёте, и тогда я или мой помощник…
– А вот это самое интересное, где живу, – тоскливо и в то же время как-то гаденько усмехнулся молодой человек, словно готовя неприятный сюрприз. – Мой дом стоит на склоне горы, и подобраться к нему можно только с тыла. Окно моей комнаты – со стороны отвесной, прямо над обрывом, так что туда никак.
