Константин Корсар - Досье поэта-рецидивиста
В следующий раз интеллигентные дворяне решили переодеться бурлаками и напиться вдрызг. Так и сделали и посему до Ильича просто не дошли – заснули на подходах к Кремлю и были выпнуты под зад красными командирами. И на этот раз не смогли они образумить Ильича и спасти Россию.
Тогда пришли дворяне к Ильичу в своей нормальной одежде, во фраках и при лентах с бантами, и потребовали Учредительное собрание созвать, а Ильич им и говорит: а вам, товарищи, зачем Собрание-то?
– Это не нам! Это для народу русского! Мы просто выражаем его волю, потому как народ не ходит нынче по Ильичам. У него иных дел по горло – сеять да пахать надобно.
Условился тогда Ильич с декабристами так: они едут в Симбирск и год сеют и пашут за каких-нибудь крестьян, а крестьяне вместо них приезжают решать вопрос по «учередиловке».
Поехали декабристы в Сибирь сеять да пахать, а весь мир стал думать, что большевики изверги и ссылают недовольных по политическим мотивам в ссылки. А жёны декабристов подумали, что мужья по бабам собрались, и за ними дружно увязались.
Прожили декабристы в Симбирске пять лет, а когда узнали, что Дума большевиками уж распущена, то бросили мотыги и жён, приехали в Питер и давай кричать, мол, надо поднимать Рассею с колен. А вечером пошли, купили себе «Клико», «Ауди А6» и уехали в Турцию, потом на воды в Баден-Баден. И там опять кричали в пьяном угаре, что гибнет Россия, срочно на помощь, а то недолго ей уж осталось.
А в Баден-Бадене как раз отдыхали Авраам Линкольн и Пол Пот. Это были, как известно, два очень образованных, умных и интеллигентных человека. Линкольн писал как-то свой закон об отмене рабства, и у него сломалось перо. Тогда он закричал своему рабу: «Эй ты, чёрный, тащи скорее перо, а не то передумаю». Негр быстро принёс перо, чем спас от рабства всех своих собратьев.
Пол Пот был душка, потому что прикончил Сорбонну. Мечтал изменить свою страну, построить могучую демократию, но народ, так же как и в России, безмолвствовал, ведь он Сорбонну не кончал и не понимал, зачем Пол так потеет зазря. Тогда Пол взял мачете и немного попугал народ, чтобы тот ожил и заговорил, наконец.
И говорят тогда Линкольн и Пол Пот декабристам: давайте-ка мы вам подсобим с демократией. Вон у нас какой опыт богатый.
Декабристы перстами замахали, патлами затрясли, мол, не надо, и ушли из Бабен-Бадена. Решили больше за границу не ездить, дабы заморской ереси не привезти случайно в страну, зареклись брички иностранные покупать – только кареты волго-вятской волости, да медовуху токма пить, а самогоны иностранные больше ни-ни.
А чтобы ощутить все тяготы простого русского народа, отправились декабристы на каторгу покаторжанить годок-другой, поехали на севера добывать нефть и строить БАМ, а под конец леса валили пару годков, чтоб было из чего ложки на досуге вырезать.
И вернулись в Питер с каторги, БАМа и лесосеки – всё им сразу и понравилось: и лес, и река, и свобода. И ничего больше делать не стали. И так ведь жизнь хороша!
Прогноз на пятьдесят лет
Через пятьдесят лет всё у нас с вами уже точно будет хорошо! И это радует! Любая Ванга и Стас Белковский наше безоблачное будущее гарантируют, не моргнув глазом, потому что большинства из нас через пятьдесят лет уже не будет. Ждут кого поля Иалу, кого райские кущи, а особых везунчиков – девяносто девственниц, в свои семьдесят пять так и не пожелавших расстаться с невинностью.
Нефть и газ через пятьдесят лет, как нам твердят по телевизору, не кончатся. Просто откачивать их из земных недр и продавать в Европу будут втихаря, чтобы народ в России не надеялся на это чудо природы, а наконец поспешил на фабрику «Скороход» и завод «Красный Богатырь».
Антарктида растает, и там обнаружится пропавшая Атлантида, города пришельцев и древние поселения хануманов, тайный замок Адольфа Гитлера и сотни одичавших его с Евой Браун арийских потомков, склеп спящей царевны и Грааль, выпив из которого человечество навсегда сможет отказаться от виагры и лёгких наркотиков – всех будет переть стоя.
Пед***сы и папарацци, что в принципе одно и то же, исчезнут. Хотя стопроцентной гарантии не даст даже Павел Глоба.
Колбаса и водка через пятьдесят лет снова будет выдаваться лимитированно – по два кэгэ в одни руки. Так мы победим ожирение, алкоголизм и метеоризм во всем мире.
Правительство, как и церковь, отделят от государства, и они наконец-то заработают без помех во всю силу, сдвигая горы и поворачивая вспять реки силой мысли и троекратного «Ура!»
Рассекретят причину закрытия Черкизона. Окажется, что под Черкизоном был прорыт подземный ход в Китай и через него в страну проникали нелегалы, суси и иглоукалыватели – психически больные люди, получающие удовольствие от втыкания игл в человека.
Верхи через пять десятилетий захотят, а низы благодаря виагре смогут, поэтому с сексом в нашей стране проблем больше не будет.
В общественные бани и сауны вновь вернутся толстые бабуси в синих халатах, а молодые симпатичные сексуальные девки в вызывающих нарядах станут анахронизмом, встанут у станков и отбойных промышленных молотов, чтобы поднять свою страну из грязи.
Кроме Еврейской автономной области появятся Японская, Китайская и Американская, став опорой экономики СБРУи – Союза Беларуси, Руси и Украины.
Американская автономия появится в 2032 году, когда остров «Америка» тряханет так, что он погрузится на дно, а все американцы выплывут на наших берегах. Мы их примем. Они в качестве благодарности построят всей СБРУе таунхаусы, подарят джипы и бесплатный абонемент в «Икею» и «Ашан».
И вообще через пятьдесят лет всё будет по-другому, по-нашему! Или не будет никак!
Не отпускай!
Не отпускай! Встаёт заря
И в новый мир меня уносит…
Шрам от слезы и бой быков
Вновь о любви меня попросят.
Опять в полёт, где яд – вода,
Тавро – что ласки упоенье
И ремесло счастливым быть —
Жаль, без тебя, моё творенье!..
Оборотень
Проснулся я однажды утром. Солнце своим лучом выжгло «вставай» на моём лице. Кто-то рядом со мной низким, похоже женским, человеческим голосом ещё раз промычал это отдающее чем-то революционным слово. «Кто я? Где я? Когда я?» – пронеслось в голове. Будильник пропел свою комариную трель десять раз, фальшивя на мажорных нотах. Я встал и доплёлся до ванной. Умылся, принял контрастный душ, сказав себе заменить гудящий смеситель, если он мой, и, всё же не до конца ещё ободрённый и не прояснивший ситуацию, направился в знакомый, кажется, гардероб. Голова била в колокола, умоляя смирить чем-то позитивным мою вчерашнюю неуёмную жажду к «Сараджишвили».
Я нырнул в шкаф и решил сгодня надеть костюм из японской столетней парчи от Валька Юдашкина. «Кажется, вы состоятельный человек», Сараджишвили заключил я, закрепляя на эксклюзивной рубахе только от одного Габбаны запонки с голубыми бриллиантами. Надел купленные на Sotbis носки Элвиса Пресли, ботинки Уоррена Баффера и первые – ещё гетеросексуальные! – очки вроде бы моего старинного приятеля Элтона. Спустился на первый этаж и вошёл в гараж. Выбор пал на белый «Мерседес», месяц назад оттюнингованный в AMG. Сел за руль и тут же ощутил благоухание мирры, услышал райскую трель, и белый свет предстал в розоватом сиянии софитов.
Неспешно выехав, закрыл с пульта гараж, дом, сейф, жену и выпустил четвёрку злых охранников-ниндзя, привезенных, если правильно встают картинки в голове, из Шаолиньского монастыря.
На дворе, да и на улице, стояло воскресенье – выходной день.
Кажется, обычно по воскресеньям с самого утра я направляюсь в магазины и каторжно трачу скопившуюся за каторжную неделю каторжную наличность. «Пойду по этому пути, авось и память вернётся», – подумал и выкрутил руля.
– А не поехать ли мне в Паласъ? – спросил сам себя и, пошуршав архангельскими в кармане, устремил взгляды на высотку в паре километрах по правому борту. Сказав машине: «В Паласъ!» – откинулся на сиденье. Машина ни с места. Я повторил свой приказ. Реакции никакой.
– Странно… Что-то, похоже, опять недоработали эти немцы, – негодовал я. – Вот так всегда – что-нибудь да не докрутят, – и добавив: – Машина, конечно, никудышная, но лучше просто пока нет, так что по-христиански стерплю лишения, – включил седьмую передачу и тронулся с места.
На дороге творилось что-то невероятное. «Для воскресного дня слишком много машин», – заметил я.
Да и манера езды странная, не российская. Никто никого не обгоняет, все соблюдают стоп-линию, никаких сигналов и вспышек фар, скорость сорок-пятьдесят, все культурны и предупредительны. «Фантастика! Может быть, это рай? Или Россия наконец-то стала законопослушным и высококультурным государством?» – подумал я и свернул на подземную парковку.
Шлагбаум открылся, как всегда, моментально, но охранник ни в какую не стал брать чаевые. Проводил меня улыбкой и скрылся в своей будке.
