Инна Тронина - Дух неправды
– Всё в порядке, господа. Прошу следовать за мной.
От волнения он даже забыл поздороваться, но сахибы не обратили на это внимания. Местные церемонии сильно их утомляли, и сейчас были лишними. Очень уж трудная предстояла работа. Ни Линкс, ни его молодой коллега даже приблизительно не представляли, когда им удастся покинуть тюрьму «Тихар».
* * *Кальпана Бхандари не выглядела узницей, и этим она обязана была Линксу. Внимательно изучив характер своей подопечной, опытный психолог пришёл к выводу, что всяческие ограничения, запреты, прессинги и унижения только ожесточат Кальпану, но не заставят её пойти на уступки и сотрудничество. Подпольщица с огромным стажем, прошедшая колониальные тюрьмы, неоднократно объявлявшая голодовки, в том числе и сухие, она пережила покушения на свою жизнь и жизнь, мужа. Потеряла четверых детей, не отступала под пулями и ударами дубинок во время демонстраций и забастовок.
Вряд ли Кальпана сильно огорчилась бы, оказавшись в обычной камере, пусть даже с уголовницами. Авторитет «джайпурской принцессы» давал ей возможность чувствовать себя главной и в заключении. Кроме того, лишние люди вокруг неё могли служить дополнительными каналами связи с волей. Ни одна из сокамерниц не посмела бы отказать Кальпане в её просьбе и сбила бы тем самым Линксу его игру, основанную именно на изоляции арестованной от внешнего мира.
Лишать её каких-либо удобств тоже не имело смысла. Не один месяц проведшая в аскезе, знакомая с методиками высоких йогов и от природы обладающая определёнными способностями, эта женщина пережила бы без особого ущерба для себя даже пытки инквизиции. Боль и ожидание смерти не угнетали Кальпану, а, наоборот, лишь придавали новые силы для борьбы. Линкс даже не рассматривал эти давно известные, но совершенно лишние в данном случае методы дознания.
Следователь Бхарати довёл до их с Бейкером сведения и документально подтвердил тот факт, что госпожа Бхандари отказывается от анестезии при проведении не только косметических, но и обычных хирургических, операций и при том не испытывает никаких физических страданий. Она просто отключает боль, как электричество, объяснял Бхарати, и вполне в состоянии остановить своё сердце, если захочет. Линкс справедливо предполагал, что химические препараты и новейшие разработки, включающие в себя воздействие на человека с помощью высокочастотных излучений и звуковых колебаний, не смогут оказать на Кальпану никакого серьёзного влияния.
Она обладала «тум-мо», внутренним огнём, позволяющим жить в снегу и очень быстро высушивать на своём теле мокрое бельё. И, что самое главное, термометр при этом показывал сорок четыре градуса, после чего Кальпана не погибала, а продолжала жить в добром здравии. В тюрьме она подолгу стояла на голове, выполняла другие сложные элементы гимнастики. И, похоже, с каждым днём молодела и хорошела, не обращая внимания на многочасовые допросы, очные ставки и нарочито суровое обращение. Линкс знал об этом и потому хотел договориться с ней, не прибегая ни к каким ухищрениям, кроме примитивного шантажа. Против этого вряд ли смогла бы устоять любая нормальная мать и сестра, даже если она умела летать и ходить по воде.
Сейчас в дверь кабинета следователя вошла невысокая, сухощавая, похожая на точёную статуэтку женщина в сари цвета морской волны. Краем его была покрыта голова. Линкс приказал Бхарати максимально смягчить режим содержания миссис Бхандари в одиночной камере, позволить ей пользоваться домашними предметами обихода, совершать, туалет и употреблять ту косметику, которую она пожелает, не говоря уже о доставке нужных ей книг и письменных принадлежностей. Линкс посмотрел на узницу с некоторой опаской, ожидая от нее то ли фокусов, то ли каверз, но ничего сверхъестественного не произошло.
Поразило Линкса лишь то, что дама полных шестидесяти лет от роду выглядела примерно на сорок. В её ушах даже при скудном освещении сверкали бриллианты. И так же, с каждой секундой разгораясь и мерцая, светились невероятно большие тёмные глаза. Тонкие смуглые руки обвивали браслеты, похожие на змей. Линкс, сколько ни вглядывался, так и не смог понять, из чего они изготовлены – из серебра, платины или белого золота. Наблюдая за мимикой заключённой, Линкс обратил внимание на её великолепный макияж, и уже в который раз отдал, должное женственности и самообладанию джайпурской принцессы.
– Намастэ, – произнесла Кальпана, складывая ладони в приветственном жесте и слегка кланяясь.
Линкс на секунду растерялся, не зная, как должен себя вести в данной ситуации иноверец и инородец, общаясь с особой царственной крови. Но он, овладев собой, встав со стула, ответил Кальпане тем же жестом и поклоном, чем, похоже, дочь раджи осталась довольна.
Привычным взором окинув её лицо, руки, задержавшись в особенности на глазах и губах, оценив походку и жесты, он не заметил ни единого признака волнения, страха или гнева. А вот интереса, даже любопытства Кальпана Рани не скрывала. Лёгкая полуулыбка, как у богинь в здешних храмах, ещё больше располагала к ней. Завораживал и её голос – мягкий, мелодичный и страстный; казалось, Кальпана с трудом сдерживает взволновавшие её душу чувства.
– Прошу вас!
Линкс указал на специально принесённое сюда удобное мягкое кресло. Кальпана его раньше здесь не видела. Бхарати подолгу держал её на обычном стуле, да ещё постоянно грозил не снимать с арестованной при допросах наручники.
Две недели назад положение госпожи Бхандари волшебным образом изменилось. Была удовлетворена даже её просьба разрешить невесткам, Лиле и Нирмале, по три раза в день являться в тюрьму с пищей домашнего приготовления, по которой их свекровь очень соскучилась. И для того, чтобы каждый день достойно выглядеть, знатной узнице больше не требовалось самой стирать одежду, а после сушить её прямо на себе. Те же Лила и Нирмала постоянно обновляли её гардероб, забирая одни сари с кофточками и привозя другие. Кальпана не понимала, с чем связана разительная перемена в отношении к ней следователя и тюремного персонала, и вот сейчас готовилась получить ответ на свой вопрос.
– Благодарю, сахиб, – кокетливо ответила Кальпана.
Она продуманным жестом выставила из-под края сари сафьяновый башмачок и свободно опустила на колени маленькие руки с тонкими узловатыми пальцами и овальными перламутровыми ногтями цвета слоновой кости.
– Называйте меня мистер Линкс, – сказал он с располагающей улыбкой.
– Вы не англичанин, – утвердительно произнесла Кальпана.
– Американец, – не стал скрывать мнимый философ.
– Я так и подумала, – подтвердила Кальпана. – Это вы мой добрый ангел? Вряд ли господин Бхарати сам так сильно изменил мой режим. До последнего времени я не могла получить даже лишнюю книгу, не говоря уже о чём-то более существенном. Он запретил моему сыну Шивраджу и молодой невестке Мариам свидание со мной перед тем, как они уехали во Францию.
Кальпана, взмахнув длинными стрельчатыми ресницами, взглянула вверх и вправо, словно вспоминая о чём-то. Потом снова направила на Линкса свои фосфорицирующие зрачки.
– Ну, это слишком громко сказано… Я не ангел, а посланник, если выражаться точнее. Бхарати мог прислушаться к моим рекомендациям, а мог и не прислушаться. Я не вправе ему приказывать.
– Я не спрашиваю, почему сегодня здесь нет моих адвокатов, – заметила Кальпана, изящным жестом поправляя край сари на голове. – Для нашей с вами беседы более никто не нужен, верно? Я знала, что такой человек обязательно прибудет в Дели и захочет со мной увидеться. Только не представляла, что миссию эту доверят не шпиону, а воину. Можете не возражать, мистер Линкс, потому что я вижу вас насквозь. Вы – честный и порядочный человек, искренне желающий благ и побед своей стране. И я желаю своей стране того же. Не наша с вами вина, что невозможно выполнить эти желания одновременно. Если выигрываю я, вы терпите поражение, и наоборот. Но противники имеют возможность вести игру честно и уважать друг друга. Надеюсь, господин Бхарати наговорил вам обо мне много интересного. И вы сейчас очень хотите узнать, умею ли я ходить по воздуху и делаться невидимой. Сразу отвечу, что такой высокой степени совершенства мне ещё не удалось достичь. Но я вполне могу сейчас встать и спокойно выйти за ворота тюрьмы, а вам будет казаться, что я сижу в кресле напротив. И вы будете говорить с пустотой, как душевнобольной. Ваши воля и мужество всё же не устоят перед воздействием моей мысли. Вот здесь, – Кальпана коснулась кончиком, пальца лба чуть повыше переносицы, – находится «третий глаз». Смотрите сюда, – приказала она тихо, мягко и в то же время властно.
Линкс не мог отказать ей и взглянул на переносицу сидящей перед ним восточной красавицы, которой, как ему показалось, не было и шестнадцати лет. Внезапно над креслом взвился ослепительный огненный столб. По зрачкам Линкса хлестнуло пламя, обожгло его лицо и руки, которыми он инстинктивно попытался прикрыться. На несколько секунд он ослеп, потому что не видел вообще ничего, сколько ни старался сморгнуть заливший всё поле зрения туман.
