Дмитрий Вощинин - Время иллюзий. Третий глаз (сборник)
Большое заблуждение в том, что в человеке рождается Бог. Это, пожалуй, самое главное заблуждение. Человек только создан Богом, но рождаться в человеке пока может только мое подобие.
И оно уж не так плохо, потому что я знаю всю пользу зла и понимаю развращенность добра.
– Так как же можно понять добро и зло?
– Человек так увлекся точными науками, так уверен в себе, что не замечает ничего вокруг…Идет по одному этому пути и не видит других, параллельных…Это ведь тоже моя заслуга!
– Твоя?
– Человеку трудно представить, что существует прямая невидимая связь с Богом с помощью необычного органа – Третьего глаза, которым он всегда чувствует Всевышнего. Его имеют земные боги, ангелы, другие небесные существа. Был Третий глаз и у великанов, живших очень давно на земле. Имея громадную силу, они никогда не нарушали божественные законы.
– А человек?
– Человек давно утратил свойства Третьего глаза, но ощущения его иногда возможны. С ним любое существо всегда с Богом: днем и ночью.
– А теперь для этого осталась ночь?
– Молодец! Ведь пришел – то я к тебе, а не кому-нибудь другому. Если есть Третий глаз, я не нужен!
– Трудно представить существ с тремя глазами.
– Если помнишь, одного из них победил Одиссей. Не без моей помощи. Ха-ха! Бедный циклоп! У него был один объединенный глаз и смотрел вперед. Однако не сила, а хитрость победила! Заметь, Всевышний не помог ему, потому что Одиссей выжег ему этот глаз.
– Почему Всевышний должен был его защищать? Циклоп же – людоед?
– Вот тоже, правозащитник нашелся. А кто такой был Одиссей? Бросил жену, детей, свою землю… Ради странствий и приключений не раз подвергал свою жизнь опасности… Мало ему было добычи в Трое, потребовал он жертвы Поликсены дочери Приама. Конечно, мне было с ним интересно, и без моей помощи, вряд ли он вернулся бы домой. Сожрал бы его циклоп. И Всевышний не очень бы сожалел…
– Я думаю, Всевышний всегда – защитник человека.
– Это верно. Я не случайно упомянул бестолковое слово «правозащитник»! Всевышний, действительно, защитник в рамках Высшей справедливости добра и зла, а вовсе не права. Право – это категория закона, власти… Да, и нынешние правозащитники как-то уж рядом с этой властью.
– Сейчас это стало модной работой.
– Если заметил, никто из них ей не обижен.
– Так в ком же искать защиту?
– Чтобы тебе было понятно, скажу, что истинными защитниками от бесправия могут быть только пророки или мессии Его, как Иисус Христос, сын Божий. Это категория высшей духовной нравственности и самопожертвования. А у вас это только очередные красивые слова, которые несут больше вреда, чем добра. Не хочется говорить даже об этом.
– Значит, когда ушли земные боги, нашлась тебе работа?
– Вот именно.
– Но у меня нет этого глаза?
– Ты художник, потому остерегаюсь на всякий случай. Помнишь одуванчики на твоей картине? Это не каждому дано увидеть.
– Картина теперь в хороших руках.
– Забудь ее вместе с твоей Викой! Будешь со мной разговаривать, а ее оставь! Одуванчики…Ха-ха!
Если бы ты был мудрым, понял бы, что искусство в людях всего лишь очередное заблуждение, наркотик, и вовсе не нужно для жизни.
– Почему же не нужно?
– Я – не творческое существо, знаю истину жизни и прекрасно себя ощущаю без этих никчемных фантазий… Вот, ты…стал чаще вспоминать обо мне. Тебе стало интересно, и… захотелось снова сыграть?
– Да нет, вовсе нет.
– Не хитри. Захотелось! Ну? Давай сыграем! Моя ставка – великая тайна бессмертия. Могу даже приоткрыть завесу…
– Какую завесу?
– Таинство одиночества – первый этап бессмертия и тайны смерти.
Когда уходит душа, на земле остается одна материя, время останавливается. Это, как говорили египтяне, – «выход из дня», то есть из света…
– Одна темнота?
– Только для умершего. Он становится землей, камнем. Время для него останавливается, его сущность становится вечным странником Вселенной. Дух там всегда присутствует.
– До какого времени?
– А представь, что его нет. Египтяне были мудрыми и почти догадались, когда смерть представляли в виде птицы или буквы «Т» (Тау). Она обозначает время. Крылья этой птицы они видели, как две висящие по разным сторонам тройки, а в середине единицу. «Гнездо Вечной Птицы, трепет крыльев которой порождает Жизнь, есть Пространство». Можешь понять?
– Нет, пока нет…
– Ты хочешь, чтобы я все тебе рассказал? Так, что? Берешь карту?
– А что потребуешь с моей стороны?
– А твоя ставка будет – значительно проще: твое увлечение – Виктория.
– Нет, так нельзя!
– Почему? Ведь я тебе хочу открыть истинную тайну. Она во сто крат дороже твоего увлечения…
– Нет, я не могу…
– Все ты можешь! А выиграешь, будет у тебя и то и другое. Может, боишься проиграть?
– Лучше уж моя жизнь.
– Это оставим на следующую ставку. Я ведь не знаю исхода. Или, ты думаешь, что я шулер? Нет, все по-честному. Тем более, у тебя будет, чем отыграться.
– Как? Нет! Я не могу.
– Ты мне напоминаешь одного неопытного человека.
– Кого?
– Был такой…Адам. Когда Ева скушала запретное яблочко, она ему все рассказала. И он мог попросить у Всевышнего другую жену и остаться бессмертным…
– И он этого не сделал.
– И что? От большого ума? Бессмертие – это понимание мира! Кесарю кесарево, а смертному, только одно…
– Может, он был прав? Ты же сам говорил, что важней понимание, а не сам разум.
– Прав, не прав!.. Ты понимаешь, что это чушь по сравнению с тем, что я тебе предлагаю?… Ты ведь Адама немного превзошел по части женщин.
– Как это?
– Мне неудобно тебе напоминать, но Вика – не твоя законная жена. Ты этим нарушил седьмую заповедь.
– Но, я ее полюбил…
– К любви надо относиться осторожно и не забываться. У тебя есть еще одна дама.
– Какая дама?
– Помнишь, свои карты при первой нашей игре – три дамы? Думаешь, все это случайно?
– Ты сам говорил – это карты.
– Нет, голубчик. Первая треф – твоя жена, вторая – червей.
– А третья? – вспыхнул Егор.
– Не догадываешься? Дама бубен…
– Но она же ребенок. Ты совсем с ума сошел!
– Не кипятись. Ты сам сказал и заметил, что она быстро взрослеющий ребенок.
– Что ты еще задумал?
– Я ведь не против женщин. Я против глупости – земной любви…
Женщина любит внимание к себе, и все время сбивает с мыслей о высоком. Да и любовь, в основном, категория плотская.
Редко кто любит не телом, а душой.
– Нет, я с тобой не буду играть!
– Это зря. Мы ведь уже начали. Как сказано в одном малопонятном романе, «Аннушка разлила уже подсолнечное масло»…
– Я что-то слышал об этом.
– Хорошо, что только слышал.
– Почему?
– Искажена роль посвященного. Какой-то иностранец – турист, публичные спектакли, примитивное окружение, противный кот. Фу! Только кота здесь не хватало! Да и Понтий Пилат не имел никогда никаких сомнений. Он выполнил волю народа. По закону!
Посвященный должен быть глубже. Ты будешь таким! Скоро ты узнаешь свою пиковую даму! Она меняется каждую минуту. Она фантастична! Играет временем. Может увлечь. С нею надо быть предельно осторожным. Она – настоящая богиня смерти. Я тебя научу.
– Ты все уже решил за меня?
– Это ты решил, когда сказал в прошлый раз, что будешь играть.
– Нет, уж уволь! Возьми обратно свои деньги, возьми все назад!..
– Человек слаб! Ему всегда хочется вернуться назад, что-то исправить. Я тебе сказал – деньги твои! Мне они не нужны. Они нужны были тебе, чтобы понять себя и то, что вокруг. Я хочу из тебя сделать посвященного! Ты это понимаешь?
– А я не хочу!
– Ты не кричи! Крик не прибавляет сил, а забирает. А теперь вспомни мои карты. Может, это тебя отрезвит.
– Три девятки.
– Я тебе говорил про число девять.
– Число смерти?
– И две карты уже сработали – твоя любимая собака и Клаус, может, не совсем тебе близкий, но тоже живая душа.
– Так вот оно что…Ты хочешь своей игрой отобрать у меня все и, главное, надежду на собственные мысли.
– Зато ты многое понял и узнал. Со мной твои мысли стали глубже, последовательней. За все в жизни нужно платить.
– Но это даже не цена. Это убийство! Прошу тебя, уходи и не приходи больше!
– Нет дорогой, часы уже запущены, стрелку остановить трудно, даже я бы сказал, невозможно.
Егор очнулся в холодном поту. Он долго не мог прийти в себя.
Его обуял смертельный страх.
«А ведь в следующий раз он меня заставит играть, я не выдержу…»
5
Эти мысли овладели им. Теперь он понял, в какой серьезный водоворот попал, и выхода практически не было.
«Третий глаз», – вдруг вспомнил он.
Утром взволнованный Егор пошел за советом к соседу.
Борис Абрамович был рад общению.
– Георгий Алексеевич, вы плохо выглядите. Что с вами? – озабоченно оглядывал он друга.
– Я хотел у вас спросить. Вы слышали когда-нибудь о третьем глазе человека?
