Владимир Шеменев - «Варяг» не сдается
Отряд шел тройным строем: в центре – крейсера, слева и справа – миноносцы. На всех судах были сняты чехлы с орудий и минных аппаратов, и это говорило о том, что час «Х» пробил и никакие ухищрения политиков уже не остановят запущенный механизм войны.
Согласно детально разработанному плану контр-адмирал Уриу должен был атаковать «Варяг» на рассвете 9 февраля, по григорианскому календарю, к которому Япония присоединилась еще в 1873 году. Не раньше и не позже девятого числа. Такая жесткая установка была прежде всего связана с запланированной в ночь с 8 на 9 февраля минной атакой на Порт-Артур. Выступление Уриу раньше утра девятого числа могло сорвать планы по внезапной атаке русских кораблей. Действия на сутки позже были нецелесообразны в связи с открытием боевых действий и потерей фактора неожиданности, что могло позволить «Варягу» покинуть Чемульпо или, подготовившись морально и тактически, оказать достойное сопротивление.
Атака же девятого, в момент, когда русское посольство в Сеуле еще не будет осведомлено о начале войны, должна вызвать эффект разорвавшейся бомбы. И, по мнению командующего флотом вице-адмирала Хейхатиро Того, полностью деморализовать команду «Варяга». После этого адмиралу Уриу останется только подняться на борт крейсера и получить из рук его командира кортик и гюйс. Команду «Варяга», а также канонерской лодки «Кореец» следовало, как военнопленных, перевезти в Сосебо и разместить в фильтрационном лагере. После опроса и выяснения личностей взять с них подписку о неучастии в боевых действиях против Японии и переправить в нейтральные порты.
Вот такая была установка, и ее следовало исполнить. Все это подкреплялось количеством и калибром орудий, направленных в сторону Чемульпо. Шесть крейсеров, посыльное судно и восемь миноносцев против одного крейсера и канонерской лодки. Сорок три торпедных аппарата против семи.
Сто восемьдесят два орудия разного калибра, из которых четыре орудия имели калибр в 203 мм и тридцать восемь орудий – по 152 мм, против пятидесяти двух, где это соотношение шло как два орудия в 203 мм и тринадцать орудий по 152 мм. Причем «Варяг» не имел ни одной пушки в 203 мм. Ко всему прочему орудия «Варяга» были расположены на открытых площадках и не имели орудийных башен, что делало орудийную прислугу беззащитной от осколков и прямых попаданий.
* * *– Два русских корабля против моих пятнадцати. – Контр-адмирал Уриу бросил карандаш на карту и встал. Отбил пальцами барабанную дробь по столу и крутнулся на каблуках. – Нет, адмирал Уриу, это не шанс, это подарок богов.
Контр-адмирал подошел к секретеру, в котором был устроен небольшой домашний алтарь, представляющий собой деревянную полочку, украшенную ветками священного дерева сакаки, в центре камиданы стоял талисман из храма Исэ, а по бокам были расположены бронзовые таблички с именами богов. Уриу приложил руки к груди и, склонившись в поклоне, зашептал слова молитвы.
В дверь каюты стукнули.
– Разрешите, господин контр-адмирал?
Голос принадлежал офицеру связи, лейтенанту Нирутаки. У Уриу был хороший слух, и по голосам он мог сказать, «кто есть кто» в его эскадре. Если бы он не был морским офицером, то наверняка стал бы известным композитором, но, согласно традициям рода, в их семье не было музыкантов.
– Входите. – Уриу даже не посмотрел на вошедшего.
Его взор был устремлен на фигурку Бисямона – бога войны, стража Севера и покровителя всех воинов, рядом с ним стоял Эбису – бог счастья, удачи и покровитель моряков. Фигурки вдруг засветились божественным светом. Уриу знал, что «Нанива» оказалась на одной линии с заходящим солнцем и свет опускающегося в море светила ударил в каюту, заливая ее бордовыми красками. От этого все вокруг стало неестественно красивым и немного загадочным. Но все равно адмирал был счастлив и доволен, что боги послали ему маленькую радость созерцать светящееся божество.
Офицер связи Нирутаки терпеливо ждал, когда командующий эскадрой соизволит отвлечься от созерцания божества и обратит внимание на его незначительную персону. И хотя в руках у офицера была шифрограмма из Токио, он не мог позволить себе отвлечь адмирала от его мыслей и прервать его общение с богами.
Солнце опустилось чуть ниже горизонта – и в каюте сразу потемнело. Уриу дочитал молитву, сделал поклон и только после этого повернулся к офицеру.
– Что там у вас?
– Господин адмирал, получена шифрограмма из Токио.
Уриу подошел к офицеру и взял из его рук тонкую полоску глянцевой бумаги. Поверх шифра уже был написан текст послания. Бегло взглянув на содержимое письма, поднял глаза на офицера.
– Скажите, Нирутаки, должен ли я был прочитать это письмо десять минут назад, или оно не столь важное, чтобы сегодня им заниматься?
Лейтенант покрылся потом. Содержимое письма шло под грифом «срочно» и с литерой «А», а следовательно, должно передаваться адресату в первую очередь.
– Но господин контр-адмирал, я не хотел отвлекать вас…
– От чего? От созерцания того, как садится солнце? Оно садится каждый день, лейтенант. И то, что я проглядел бы сегодня, я наверстал бы завтра. А шифрограмма о начале войны приходит только один раз. Вам все понятно?
– Да, господин. Простите меня, господин. Больше не повторится, господин.
– Хорошо, я принимаю ваши извинения.
Нирутаки расплылся в улыбке, чувствуя, что грозу пронесло.
– Передайте по эскадре: сбор старших офицеров на флагмане через десять минут… И пусть принесут мне ужин.
– Слушаюсь! – бойко отрапортовал лейтенант и засиял, как начищенный пятак.
Уриу никогда не стал бы адмиралом, если бы был таким добряком, каким казался. Грядет война, и пусть она еще не объявлена официально, пусть она только зреет в умах политиков, для него она уже началась. Служба есть служба и особенно на военном корабле. Каждый должен знать свое место, свои полномочия и обязанности – это касалось и офицеров. Если такого не будет – это не боевой флот, это торговый караван, ведомый командой пьяниц, набранных в рыбацких лачугах Нагасаки.
Дверь еще не успела закрыться, когда Уриу бросил вслед незадачливому лейтенанту то, что должен был сказать:
– Передайте капитану «Нанивы» Кенсуке Вада, что я назначил вас чистить гальюн до тех пор, пока русские нам не сдадутся.
Повторять не было смысла: судя по напрягшейся спине, лейтенант все понял. Понял он и то, что адмирал Уриу очень добрый человек. Адмирал Деу в подобных случаях назначал сорок палок, после которых провинившийся офицер должен был простоять три вахты подряд. И говорят, что еще никто не выдерживал больше одной вахты.
Как только закрылась дверь, Уриу подошел к письменному столу, на котором поверх детальной карты залива стояли макеты японских и русских кораблей. Недолго думая, поднял «Варяг» и повалил его набок. Постоял, вглядываясь в импровизированное поле боя. Что-то было не так, а что – он не мог понять. Взял из коробки сигару и, отрезав ножницами носик, стал ее разминать. Пока он проделывал эту незамысловатую процедуру, смотрел на план-схему, не понимая, что же там не так.
– Ну хорошо. – Уриу отошел на пару шагов и закрыл глаза.
Сотокити еще с детства знал, что есть такое выражение: «замылился глаз». Когда он что-либо терял, отец выпроваживал его из комнаты и говорил, чтобы он встал за дверью и считал до ста и только после этого шел искать то, что потерял.
Уриу досчитал до ста и открыл глаза. То, что он увидел, привело его в шок. Адмирал сжал губы и подошел к столу. По сценарию рядом с «Варягом» должен был лежать «Кореец», но вместо него лежал японский крейсер 2 ранга «Такачихо». А «Кореец» почему-то стоял в третьей линии японской эскадры. Эта ошибка была непростительной оплошностью. Как можно было потопить свой корабль, пусть даже и играя? Он сделал это машинально, не обращая внимания на разность конструкций, обводки и специфику надстроек. Он не помнил, как переставил «Корейца» внутрь японского отряда, а «Такачихо» лично уложил набок.
Уриу стало не по себе.
Это был плохой знак. Если русские потопят «Такачихо», он сделает себе харакири. Он посмотрел на фигурку Бисямона, как бы ища у него поддержки. Но бог уже спал, погрузившись в тень, падающую от массивного книжного шкафа.
Из-за закрытой двери раздался тихий голос:
– Вы звали меня, господин адмирал?
Уриу знал все голоса: это был Кейзабуро Морияма, начальник штаба 4-го боевого отряда. Кейзабуро Морияма имел звание капитана третьего ранга (майора) и по служебной лестнице отставал от Уриу на три звездочки, а раз так, то контр-адмирал Сотокити Уриу мог позволить себе некую фамильярность.
– Да, майор, входите, – контр-адмирал поднял «Такачихо» и поменял их с «Корейцем» местами. – Час назад я получил ультиматум от нейтралов. Если мы затеем бойню в порту, они присоединятся к русским.
– Думаю, что все угрозы со стороны сэра Бэйли – это спектакль и не более. – Морияма не любил политику, но как начальник штаба вынужден был ею заниматься. Тем более что место предстоящего сражения было буквально нашпиговано иностранными крейсерами. Чтобы не наломать дров, приходилось детально разбираться, кто нейтрал, кто союзник, а кто потенциальный противник. – Франция относительно дальневосточной проблемы твердо решила придерживаться политики нейтралитета. То же самое заявили Германия и Англия. У нас развязаны руки, и даже уступчивость русских не сможет изменить ход истории.
