Владимир Дурягин - По дороге к Храму
В этой комнате было поклеено дешевыми обоями. Посредине стоял стол и два стула друг напротив друга. Сергуня неторопливо прошёл к столу и присел на стул. Через небольшой промежуток времени в дверях появился Тимур, с руками назад.
– Десять минут. – Сказал Спирин, и захлопнул за собой дверь. Друзья шагнули навстречу друг к другу и коротко обнялись.
– Осторожней. – Шепнул Гуня. – У меня «дура» за поясом, забыл выложить, когда к тебе собирался.
– Ну, ты брат, даёшь! – Восторженным шёпотом, ответил Тим.
Они присели за стол.
– Я тебе поесть принёс… Правда, половину заставили выложить. Не положено, говорят, много. Курево, вот…
– Вот спасибо! Я в одной камере с элементщиками парюсь. Им не приносят ни чего… Не пойдет же к нему баба, которая его посадила.
– Там, в раскрытой пачке, – почти не шевеля губами, прошептал Сергуня, – бабки спрятаны. Только пара штук, которые табаком вверх – настоящие. Как у тебя дела, чего шьют?
– Мне до восемнадцати, два месяца осталось. Наверное, будут тянуть резину, чтобы побольше намотать. Петруха, дриснул, вломил… Идёт свидетелем, к-козёл! Сам-то как? Алёнка?.. Извини, брат за прошлое… Не сдержался. Красивая она…
– Ушла она. Наверное, к отчиму. Четверо суток уже, как нет.
– А, может, случилось чего?
– Нет. Ты просто многого не знаешь. Да и не к чему теперь. Я тут одно дельце верное надумал. Выйдешь, провернём.
– Фьюить! – Присвистнул Тим, закатив глаза под потолок. – Когда это будет? Мне не меньше червонца светит.
– Давай я адвоката найму, хорошего?!
– Что у тебя бабки лишние, чтобы этих козлов откармливать?!
– Ну, всё, закругляйтесь. – Сказал Спирин в раскрывшееся окошечко на дверях. Ребята на него глянули и дружно кивнули головами.
– Завхозша, больше не достает?
– Завхозша, нет. Хилый задолбал. Видать всерьёз, подмять задумал.
– Да отдай ты ему эту хреновину, пусть подавиться!..
– Не… Ему я нужен, весь полностью…
– Да? Вот педрило, а?!
– Всё. Хватит базарить. Нуриев на выход!
– Давай, брат. – Они пожали руки. – Иди первым. – Сказал Тим, опустив глаза в пол. Сергуня подвинул к нему пакет с продуктами и направился на выход. У самых дверей он почувствовал, что задник его куртки приподнялся, и пояс у джинсов заметно ослаб. От неожиданности он остановился, и Тимур наткнулся на его спину.
– Ну, братан… смотри под ноги. У нас тута паркетов нету.
Сергуня шёл к выходу не живой, не мертвый. Он остановился, прислушиваясь к командам Спирина, сопровождавшего Тимура в камеру. И только когда прогремели запоры, проследовал дальше, где его, конечно же, поджидал тот самый майор.
– Ну, как? Поговорили? – спросил он, надеясь получить хотя бы какую-то информацию.
– Горбатого могила исправит. – Хмурясь, ответил Сергуня. – Как бы мне отсюда…
– Так же, как и вошёл. Только желательно бы… – начальник пошелестел пальцами.
– Ах, да… – спохватился посетитель, и полез в карман. – Расстроился я очень и про всё забыл. Вот. – Он незаметно сунул майору тысячную купюру, от чего тот довольно крякнул, запихивая её в карман, словно носовой платок.
– Ну, так… заходи, когда надо будет.
– Хорошо. Спасибо вам.
Позвякивая ключами, появился Спирин.
– Слышь, Спирин? Вот как бывает: один брат мокрушник, а другой человек человеком. Поди, тут, разберись.
– Да какой он ему брат? Тот чёрный, как головешка, а этот рыжий – хоть прикуривай… – нехотя проговорил Спирин.
– Разве? А я, что-то и не заметил. – Сказал майор, удаляясь с поста. Его трудовой будень, ещё только начинался.
Обезоруженный Тимуром, Сергуня направился к дому дворами. Там меньше ветра и идти было спокойней. Но все-таки он воровато оглядывался, опасаясь наезда Хилого. Уж, больно многообещающе тот в последний раз перед ним разорялся. «И, этот ещё!.. ствол забрал. Теперь наломает дров! Самого могут потянуть. Ну, блин! На кой мне такая жись?! С моста, что ли сигануть? Там мало кто из прыгунов выжил… Да, с моста будет надёжней всего – не разобьешься, так утонешь!». – Идея показалась вполне подходящей. Ничего теперь не опасаясь и не оглядываясь, Сергуня прибавил шагу. По пути к своей смерти, зашёл в низкопробный бар, в котором людей почти не было, и попросил продавца налить ему полный стакан водки.
– Чего-о? – пропела продавщица. – Тебе сколько годков-то, милый?..
– Восемнадцать.
– А, у нас, до двадцати одного не положено. Вон почитай на стенке бумажку.
Сергуня положил на тарелку, прямо ей под нос пятисотенную.
– Мне без сдачи.
– Ну, а потом чего с тобой делать?
– Я сразу же уйду.
Продавщица замешкалась. Вспомнив, что на том свете деньги не понадобятся, Сергуня выгреб из кармана остававшиеся тысячи полторы и положил перед носом продавщицы.
– Откуда ты такой богатый?
– От верблюда… – ответил Сергуня, наблюдая, как она забирает деньги.
– Ну, ладно, олигарх, налью… Только чтобы сразу домой!
– И, беляш подогрейте, пожалуйста.
Получив двести граммов водки и неимоверно горячий беляш, он присел за угловой столик и долго задумчиво там сидел, не прикасаясь к спиртному. Потом залпом опустошил стакан, откусил немного беляша и быстро покинул сие заведение.
Отец Георгий, бывший офицер «спецназа», отслуживший добрый десяток лет в горячих точках, не смотря на ранения, в свои тридцать пять лет, имел недюжинную силу. В свободное от службы в Храме время, он любил пробежаться по горбатому мосту с голым торсом, где его тело со всех сторон пронизывал холодный порывистый ветер. После пробежки, так же принимал холодный душ, и потом долго и с наслаждением растирался большущим полотенцем.
Сегодня отец Георгий бежал навстречу ветру, выбивавшему слёзы из глаз, и путь ему временами казался затуманенным. Его длинные волосы были прибраны округ головы, под широкую чёрную ленту, на ногах белые кроссовки и что веселило, проезжавших по мосту людей, был в цветастых шортах. На бегу, он щурился от ветра, но вдруг его глаза стали округляться и становиться всё шире и шире! Он увидел посредине моста, сидевшего свесив ноги с перил молодого человека… Тот, по всей видимости, докуривал свою последнюю в жизни сигарету. Первое, что пришло на ум отцу Георгию – это не спугнуть, а тихо подкрасться сзади и резко сдернуть того сюда, обратно на этот свет. Но не успел он поравняться с самоубийцей, как тот соскользнул вниз.
– О, Господи! – Вырвалось у батюшки, заглянувшего за перила на расходившиеся по волнующейся воде круги. Он, не раздумывая, перекрестился и, перемахнув через перила, «солдатиком» полетел вслед за самоубийцей. С такой высоты сигать в ледяную воду ему ещё не приходилось – это было смертельно опасно… Вскоре над водой показалась сначала кашлявшая голова Сергуни, а затем и батюшкина, с вытаращенными, словно у морского льва глазами. Он быстро подгреб к утопающему и, сделав захват, как его учили давным-давно, начал одной рукой грести к берегу, молясь про себя, чтобы не свело холодом конечности. Выбравшись на берег, он положил Сергуню животом вниз и, подняв вверх его ноги, принялся вытряхивать из него воду. Но вместо воды из того полезла блевотина, и отец Георгий, отпустив ноги, тяжело дыша, присел на песок, удивлённо на глаз прикидывая расстояние, которое ему только что довелось проплыть.
– Ну, давай подымайся… сын мой. Выжимай одежду, а то дуба дашь. – Он стал стаскивать с парня куртку, и заметил, что тот всхлипывает.
– Ну… зачем?! Что вы все… всё время суётесь?! – Выкрикнул сквозь слёзы Сергуня, до сих пор находясь под влиянием спиртного.
– А-ну, молчать! – Командирским басом гаркнул спаситель. – Щенок! – Его грубость привела Сергуню в чувство. Он удивленно и настороженно смотрел на могучую, мускулистую фигуру незнакомца. – Я через него чуть жизни не лишился! А он мне тут бесовскую галиматью заваривает! Молчать, я сказал!
Сергуня, дрожа от холода, перестал всхлипывать.
– Выжимай одежду, я сказал! – В последний раз прикрикнул на него отец Георгий. – Ишь, ты… топиться он задумал. А… Родину, кто защищать будет? Мы своё отвоевали, сын мой… – Уже мягче говорил священник, помогая Сергуне выжимать штаны. Когда одежда была кое-как напялена на тело, спаситель спросил:
– Ты где живешь, герой-гемаррой?
– У вокзала.
– Значит, если напрямки, километра три будет. Так: за мной, бего-ом, марш! Не отставать! Шире шаг!..
Сергуня послушно бежал за командиром, с каждой минутой ощущая потепление во всём теле. Пробежав половину пути, он почувствовал, что грудь его разрывается на части, а ног будто и не было вовсе, но спаситель совершал бег на месте и, поджидая, подбадривал:
– Давай, давай, вперёд! Сейчас откроется второе дыхание…
Действительно, через минуту, бежать стало легче. Завидев общежитский комплекс, Сергуня даже чуть улыбнулся своей содеянной глупости.
– Ну, который твой дом? – спросил отец Георгий.
– Да вот он. – Указал пальцем Сергуня.
– Веди.
