Олег Гладов - Гипно Некро Спам
– Число какое? – Свят услышал, как стекло стукается о зубы Джаза.
– Э-э-э… – сказал Джаз.
– Понятно, – Свят поставил виски на низкий столик, с трудом поднялся и пошёл в сторону значков «WC».
Он сунул голову под ледяную струю из хромированного широкого сопла в раковине под большим зеркалом. Сделал один длинный глоток прямо из крана, чувствуя, как хрустнули гланды. Вытерся ворохом полотенец.
Выключил воду.
Посмотрел на себя того, в зеркале.
Услышал звук смываемой воды.
Увидел (в зеркале), как одна из дверей за его спиной открылась. Мужчина в аккуратном тёмном костюме вышел из кабины, подошёл к раковинам.
Выдавил жидкое, зелёное мыло из хромированного цилиндра. Стал медленно мыть свои аккуратные пальцы и красивые узкие ладони.
– Существуй Общество Защиты Прав Левшей, оно засудило бы владельцев этого заведения, – произнёс мужчина, глядя на своё отражение. Словно контролировал собственную артикуляцию. Или наблюдал свои мимические морщины?
Свят осмотрел его хорошо освещённый профиль и вернулся к созерцанию себя.
– К сожалению или к счастью, такого Общества не существует, – сказал мужчина, выключил воду и стал медленно вытирать руки. Свят ещё раз посмотрел на него.
«ФСБ», – подумал он. Сказал вслух:
– За что засудили бы?
– За отсутствие контейнера с мылом с левой стороны раковины. Вернее даже, за присутствие таковых контейнеров только лишь с правой стороны каждой раковины… – мужчина коснулся пальцами своей правой брови. Повернулся к Святу.
– Хотите холодного чаю? – спросил он.
Свят подумал.
– Да, – сказал через время.
***
Они сидели в глубоких креслах со спинками высотой с человеческий рост. Красивая женщина поставила на стол перед ними два высоких бокала. Ушла, покачивая красивой причёской и прижимая поднос к бедру.
Села за столик в углу.
Помещение. Просторное.
Явный VIP.
У Свята сушняк. Он залпом выпивает полстакана.
– М-м-м!!! – мычит он. Глотает:
– Вкусно!
– Буряты считают этот напиток целебным, – говорит мужчина, – очень простой состав. Простой, но удачный. Сюда добавляется особый мёд, собранный в определённом месте из особых ульев…
Мужчина сделал глоток из своего стакана. Промокнул губы салфеткой.
– Вы бывали в Африке? – спросил неожиданно.
– А вы что, бывали? – Свят допил свой чай. Стукнул дном стакана о столешницу: поставил. Красивая женщина встала со своего места в углу и подошла к их столу. Свят уставился на её колени.
– Нет, – сказал мужчина.
– Я понял, – Свят кивнул, – это вы об Африке.
– Да, – кивнул мужчина.
– Я ещё такого чаю хочу, – Свят посмотрел на грудь красивой женщины, скрытую от него тёмной тонкой тканью. Через полминуты полный стакан стоял перед ним.
– Вы хороший журналист, Святослав, – сказал мужчина.
– А вы, значит, в туалеты под землёй не просто так ходите? – Свят показал зубы: улыбнулся.
– Вы хороший журналист, – сказал мужчина. – Ваш фоторепортаж о подпольных собачьих боях на заброшенном заводе в Донбассе выше всяких похвал. Мне очень понравилось.
– Вы, гей? – спросил Свят.
Мужчина захохотал.
– Нет, – сказал, успокоившись, – как чай?
Свят вдруг понял, что тупая ноющая ржавчина недопохмелья внутри рассосалась:
– Чай хороший.
Мужчина кивнул.
– Кто вам рассказал о тринадцатом месяце? – спросил он.
Свят понял, что за его спиной, за правым и за левым плечом кто-то стоит. Ещё он понял, что ему вовсе не хочется оборачиваться и смотреть. Зато очень хочется залезть пальцами в рот, дотянуться до корней языка и почесать их ногтями. Или вырвать?
– Этот человек лежит в психиатрической клинике «Сватово», – неожиданно для себя произнёс Свят.
Мужчина молча смотрел в его сторону. Свят:
– Этого человека зовут ЯR. Год назад в Подмосковье его угостили «кислотой». Идёт он после этого по тропинке и встречает человека. ЯR вправо. И человек вправо. ЯR влево. И человек влево.
– Чё, смелый, да? – спросил человек.
– Что? – спросил ЯR.
– Смелый, видно, – продолжил человек. – А не боишься, что тело твоё займут, пока трипуешь? А то тут много таких, как я, по лесу сейчас бродит.
– А ты кто? – спросил его Ярик.
– Я-то? Я, известно, кто. Я…
И человек назвал своё имя. А потом…
– Стоп, – сказал мужчина, сидящий напротив Свята, – я хочу знать это имя.
– Но я его не знаю, – пожал плечами Свят. Правым и левым.
– Кто знает? – Свят понял, что его собеседник смотрит не на него, а за него.
– ЯR.
– И где ЯR?
– В Сватово.
– В Сватово его нет, – покачал головой мужчина, – там есть доктор. Доктор уверен сам и уверяет других, что его там и не было. Но ЯR есть. Не в Сватово. Где?
Свят какое-то время смотрел на сидящего напротив.
– Ну а я то откуда знаю? – спросил наконец.
Сидящий напротив какое-то время смотрел на Свята.
– Не знаю, – сказал мужчина, которого полчаса назад Свят принял за сотрудника ФСБ, – верить ли вам, Святослав?.. Вы сами-то в это верите?
– Во что?
Сидящий напротив какое-то время рассматривал Свята. На лице его не читалось никаких эмоций. Потом вдруг:
– А хотите попробовать?
– Что? – спросил Свят.
– Урожай 13.
Иногда можно проснуться и сразу понять, что находишься в незнакомом месте. Лежать с закрытыми ещё глазами. Секунд десять назад всего вынырнуть в своё тело из сна. И сразу понять: находишься в незнакомом месте. Как?
По запаху?
А ведь у Дома есть запах. У того места, в котором ты спишь, смотришь телевизор и принимаешь гостей, тоже есть запах. Ты не замечаешь его, пока не пробудешь вне дома более-менее продолжительный промежуток времени: ты был, например, в летнем лагере и наконец вернулся. Или вдруг неожиданно началась война, а тебя на неё взяли и забрали. Причём даже не важно, какого ты пола. Тебе там найдут применение в любом случае. Если ты мужчина, то будешь убивать других мужчин. Если женщина, будешь заделывать в мужчинах дырки. Когда человек с войны или летнего лагеря возвращается, он сразу чувствует запах Дома. Своего Дома. И когда ты там – Дома просыпаешься – ты сразу понимаешь, что ты Дома.
А иногда можно проснуться и сразу понять: ты не Дома.
Как?
Почувствовать? Чем? Зачем?
Гулкую тишину пустого большого помещения?
Что в этом помещении есть окна?
Что за окнами этими светло?
Свят открыл глаза.
Он лежал на чём-то не мягком, и его подушкой была его же затёкшая правая рука. Свят переместился в сидячее положение и посмотрел себе за спину.
Через минуту он вышел на улицу под серое небо, затянутое облаками.
Перед ним – большой пустой парк с деревьями без листьев и длинным стогом прошлогоднего сена на соседнем с парком поле. Позaди Свята – большой дом. Абсолютно пустой. Здесь вчера была вечеринка?
Свят чувствует себя так, будто пил дней восемь подряд. Он долго бредёт по парку. Потом по дороге, петляющей по полям. Причём поля вывернулись наружу кишками дождевых червей, блестят влажной раскуроченной, взрезанной плугами на гусеничной тяге землёй с остатками снега. А дорога? Дорога – сухая утоптанная глинистая почва без травы. Свят идёт по этой дороге и вдруг видит некоего господина в чёрном. Ещё Свят видит мальчика лет тринадцати, который приближается к господину в чёрном с другой стороны. Стороны лица. Ибо к Святу этот человек стоит спиной.
Свят поравнялся с господином в чёрном одновременно с мальчиком. У мальчика на лбу написано разборчиво, словно маркером:
ПОСЫЛАЕМЫЙ ЗА СМЕРТЬЮ
– Здравствуйте, – сказал Свят
– Посылаемый за смертью? – спросил мальчика мужчина.
– А ты кто? – ответил тот дерзко.
– Человек, который дрочит на VJ Машу, не должен говорить мне «ты», – удручённо покачал головой господин. Потом мотнул подбородком:
– Иди с глаз моих долой…
И Свят проснулся. Он лежал на чём-то не мягком, и его подушкой была его же левая рука. Свят переместил тело в сидячее положение и обернулся. Прошёлся по многокомнатному помещению, пахнущему пустотой. Здесь вчера была вечеринка?
Свят чувствует себя так, словно пил восемь суток подряд. Он с минуту бродит по абсолютно пустой квартире и наконец, найдя дверь, выходит в подъезд. Спускается по широким ступеням. Бродит между железными гаражами и наконец попадает на улицу с трамвайной линией. Двадцать минут пешком – и вот она.
Станция Московского Метро.
Свят не спеша идёт к турникету, доставая «единый» из заднего кармана штанов.
Он суёт проездной в электронный нос пропускающего механизма, но тот никак не реагирует на прямоугольную карту с большой красной «М».
Свят прикладывает её снова. И ещё раз. И опять.
Ноль.
– Чё там такое?
Он обернулся: тётенька в форменной одежде Московского Метрополитена.
