Юрий Запевалов - Донос
Но потеряно практически всё, заказчики разбежались, а, может, и пригрозили заказчикам – пришло время «беспредела». Но жить-то все равно, надо. Снова объединились боевые товарищи, занялись «рэкетом», заодно разыскали и посчитались с давними обидчиками. Вошли в авторитет, конкуренты поняли, что здесь им не «спустят» за просто так.
Но – вымогательство надоело, да не те и люди, чтобы жить разбоем. Снова занялись частной охраной, время подошло, заказы поступали с избытком, появился выбор – брались за самые выгодные сделки. Охраняли богатых «новых», конторы, товарные базы, снова сопровождали автомобили. Приходилось участвовать в разного рода разборках, в полубоевых стычках – чаще все же договаривались мирно. Но сталкиваться с разного рода проходимцами всё же приходилось, свой бизнес требовал защиты! Вот после одной из таких стычек Лешу и забрали – за превышение методов самообороны. Теперь снова вся надежда на адвоката.
С Лешей мы прожили вместе три дня. Его никто не вызывал, не допрашивал. И увели его неожиданно – «К адвокату вызывают».
Вернулся через час, собрал вещи.
– Прощай, Саныч. Крепись, не раскисай, делу это не поможет, а здоровью во вред. Меня выпускают – адвокат снова вытащил. Адвокат у меня силен. Ты, кстати, зря без адвоката работаешь, нанимай, иначе уничтожат, и пожаловаться некому будет. Ну, бывай, удачи тебе. – И ушел.
Удачи и тебе, Леша, кто б ты ни был, дай тебе боже сил и терпения для продолжения жизни твоей – этого сурового испытания в нашем тревожном и запутанном времени.
* * *Послевоенная жизнь постепенно налаживалась. Отменили карточки – вначале на товары, а вскоре и на продовольствие. Люди ежегодно с радостью и надеждой, как большого праздника ждали весну: в марте ежегодно, Первого числа, объявляли о снижении цен – в этот день с утра все сидели у своих тарелок репродукторов. Ждали правительственного сообщения «Об очередном снижении цен» на продукты питания, на товары «первой необходимости». Так это называлось официально.
Перечень таких товаров большой, зачитывался по радио долго, но люди терпеливо слушали всё постановление до конца, удовлетворенно кивали головами, смахивали появлявшуюся слезу. Как же – опять снизили цены, новая забота о нас, о людях. Сталин знает, что нам тяжело, Сталин помнит о нас. Стране тяжело, разруха, сколько строить надо! – а вот ведь не забыл, снова снижение цен, пусть не так уж и много, но снижение! Не подорожание же, снижение! Да, немного, а «по кругу»-то солидно получается. Пока понемногу, но это пока! Пока тяжело всем! Только-только какую войну пережили! Будет легче всей стране, залечим раны военные, будет и больше товаров, хороших и дешевых. А пока что ж, и за это спасибо.
В этот день обязательно проводились собрания, митинги. Люди радовались даже не самому Постановлению о снижении, не так уж и падали цены после этих постановлений, нет, люди оживали душой от заботы и внимания руководства страны, от чувства причастности к всеобщему горю и всеобщей радости.
«Все мы одна большая семья, вместе в терпении и в нужде, вместе и в успехах, и в счастье, и в радости».
Провели денежную реформу, старые деньги на новые меняли. За десять старых рублей давали один рубль новый. Но если деньги лежали в сберкассе – до трех тысяч рублей меняли один к одному. Это был солидный приработок. Мало денег хранили люди в сберкассах, немногие накопили по три тысячи, но все же хранили. А это значит – у большинства людей деньги на сберкнижке при реформе сохранялись полностью, их как бы стало в десять раз больше!
Снижались цены в магазинах, но все же были еще высокими. Помогал Базар – цены на базаре значительно, многократно! – дешевле магазинных.
На Украинском базаре и сразу, после войны, можно было купить все! Хлеб, молоко, мясо, яйца, куры, цыплята, коровы, бычки, телочки, поросята, барашки. Крупы разные, мука, зерно, даже не обмолоченные снопы хлебные – бери, пожалуйста!
Богат рынок украинский, щедра земля украинская…
В Западной Украине крестьяне еще не объединились в колхозы. А совхозов и вообще тогда не было, и понятия такого – совхоз – там еще не существовало. Крестьянин жил своим хозяйством, работал на себя, работал всей оставшейся после войны семьей и торговал на рынке плодами своего труда. Вот и богат был украинский базар. И все было дешево. Ведро яблок осенью стоило три рубля. Теми, послевоенными, старыми еще деньгами. А сколько этих яблок оставалось несобранными! После Урала и Сибири мы просто дивились такому изобилию и таким ценам. И это при том, что сотни деревень сожжены, хозяйства порушены, люди выселены. Живуча страна – Украина!
Живуча, даже в условиях жесточайших налогов. Налоги тогда платили практически за все – за урожай в огороде, за каждое фруктовое дерево – натурой или деньгами. За дойную корову платили 120 литров молока в год. Я носил это молоко на коромысле в два ведра ежедневно, до полного погашения долга.
На приемном пункте контролер-приемщик специальным прибором определял жирность молока, по каким-то коэффициентам по этой жирности определял литраж и важно сообщал – сколько литров недостает до полного погашения налогового долга. Порой, вместо положенных 120-ти литров приходилось сдавать и 150, и более.
Налогами облагалось все – от зарплаты до ягодного кустарника. С кур брали яйцами, а если ты решил забить бычка или свинью – шкуру отдай государству. Доходило до смешного, до скандала: ладно сдать шкуру с бычка, а как сдать шкуру поросенка! Сдавай – иначе штраф, дороже самого поросенка. «Весело» жили на селе. Но жили. Еще и рынок снабжали. Вынослив селянин, терпелив.
Осенью отца направили на учебу. В Киев. В Высшую партийную школу при ЦК Украины.
Его не было больше года. Мы жили неплохо – большой огород, роскошный фруктовый сад, высокая секретарская зарплата. И налогов у нас было – за корову, да за кур, все остальное – сад, огород – не наше, казенное, в собственности у нас не числилось. Это у простого селянина все числилось в собственности.
И в школе у меня все было хорошо – сдали первые в своей жизни экзамены – за четвертый класс.
После школы, на время летних каникул, мы с ребятами – с Володей Валигурой и с Новицким Славой – поступили на работу, в колхоз. За каждым из нас закрепили лошадь, мы этих лошадей и кормили, и поили, и выгоняли на речку купать. В общем – ходили за лошадью, как за своей собственной.
В колхозе летние дни хлопотливы, работы много, людей, особенно мужиков, мало, наша помощь, помощь пацанов, школьников в то время была очень нужной и полезной. Все мелкие, неудобные работы числились за нами!
Начинались покосы, сена на зиму заготовить надо много, и для лошадей, и для другого скота. Все заготовки шли вручную – техники не было никакой. Вручную косили, бабы и пацаны сушили сено, вилами переворачивая валки, потом сено сгребалось и ставили копны. Мы рубили молодые березы, делали из них волокуши и копны сразу ставили на эти волокуши. Когда начиналось скирдование, мы запрягали своих лошадей в эти волокуши и подвозили к скирде. Очень на этом экономилось время.
После покосов начиналась уборочная. Мужики косили хлеба косами с высокими, по высоте стеблей, граблями – «дробынамы». Стебли ложились ровными рядами, колосок к колоску, бабы собирали их в пучки и вязали снопы.
В недоступных для кошения местах бабы же резали стебли хлебов серпами и так же вязали снопы. Вообще, крестьянские работы в то время в основном велись женщинами – они и косили вместе с немногочисленными мужиками, и проворно резали стебли серпами, вязали снопы и грузили их нам на подводы. Мы свозили снопы на «тока», там шел обмолот.
Молотили вручную, «цэпамы», только через год появились механические, а затем и электрические, от движков, молотилки.
После обмолота зерно сушилось – здесь же на току провеивалось, тоже вручную, просто широкими деревянными лопатами зерно подбрасывалось вверх, в воздух, ветром его обдувало, пыль рассеивалась, зерно очищалось. Здесь же зерно «затаривалось» в мешки и мы, пацаны, возили эти мешки на склады. Грузили, конечно, взрослые, в основном опять же женщины. Они брали мешок вдвоем, раскачивали и ловко забрасывали на телегу. Мешок к мешку.
После хлебов начинались овощи, свекла сахарная прежде всего. После уборки свеклы надо было идти в школу, но весь сентябрь, как правило, школьники работали на полях, на уборке картофеля и овощей, так что мы продолжали работать на своих лошадях, возили свеклу, потом картофель, другие овощи, капусту и все, что последовательно созревало и убиралось.
Как же радовалась мать, когда осенью, по окончании уборки, я привез домой на своей телеге несколько мешков муки и четыре мешка сахара. Заработанные собственным трудом.
Тяжек крестьянский труд, но и благодарен. При справедливом распределении.
28
Так что же произошло, почему я в тюрьме? Каждый день повторял и повторял я себе этот вопрос.
