Инна Тронина - Самосожжение
Я виновата в том, что нарушила принятые при осуществлении наружного наблюдения правила – бросилась в одиночку преследовать объект, никого не поставив в курс дела. И покаяться теперь смогу, если добьюсь какого-нибудь результата. В противном случае мне придётся положить на стол Озирского заявление об уходе из агентства, и после этого навсегда распрощаться с шефом, с ребятами. Я не оправдала их надежд, и поэтому потеряла право хоть изредка видеть их, говорить с ними, вспоминать о них…
* * *Мидовская «высотка», как будто натёртая фосфором, миражом возникла на фоне мутного неба. Мы миновали Смоленскую площадь. Я гнала от себя сладкое искушение бросить всё и свернуть после Новинского бульвара к своему дому. Вряд ли с Диной и её другом что-то сегодня произойдёт, а я потеряю впустую ещё несколько часов драгоценного времени. Надо думать о себе, о дочери. В конце концов, и без агентства я не пропаду. Было бы здоровье, а вот сегодня его можно потерять – или надолго, или навсегда.
Около очередного светофора я включила автомагнитолу. Ярослав Евдокимов пел: «Вера, Вера, Вера, Вера, Верочка, губы твои слаще, чем конфеточка…» Блин, хорошо всяким козлам живётся, сосутся со своими Верочками, и не нужно им за преступниками по всей Москве гоняться. Никто от них ничего не требует. А мои нервы дрожат, как под током, и каждый мускул болит от сумасшедшего напряжения. Не свалиться бы мне, ведь скоро нужно ехать в Евпаторию за дочкой. А потом в садик её устраивать – тоже достаточно мороки…
Наконец-то мы свернули с Садового мимо Кудринской, бывшей площади Восстания. После раздолья Садового кольца здесь было скользко и противно. Громадина «высотки» навевала ощущение бренности всего живого, и шпиль её скрывался за низкими тучами.
Прожив весь свой век в этих краях, я даже не представляла, как трудно осуществлять преследование на Баррикадной улице, когда все автомобили включают фары. Какая-то поганая «Вольвочка» едва не поцарапала мне крыло, а вот Динин «Пежо» сумел от неё увернуться. Щурясь от слепящего света фар, я пробиралась между мокрыми сияющими автомобилями, забившими Баррикадную улицу. Из-за того, что Пресня располагалась на холмах, машину всё время тянуло назад. И я вслух молила неведомого Бога о том, чтобы этот кошмар наконец-то закончился. Но он продолжался.
По Красной Пресне мы не поехали. «Пежо» нырнул на Большую Грузинскую, взял курс на Тишинский рынок. Неужели Дина везёт своего друга к Галине? Вроде бы семейство Емельяновых должно быть дома. А, может, уехали на дачу? Ведь сейчас время сбора урожая, и огородники забывают обо всём, днюют и ночуют на грядках. А Дине с её спутником нужно где-то уединиться, и желательно не привлекая к себе навязчивого внимания посторонних, как это обычно бывает в гостиницах.
Мелькнуло за окном кафе «Рябинушка», проступил из тумана памятник Шота Руставели. Тишинка, магазин «Мужские сорочки», и вот – ура, финал! Фешенебельный отель «Москва-Палас» на Первой Тверской-Ямской. У Дины какая-то болезненная тяга к этой улице, но зачем было ехать вкруговую с Зацепы? Существует вполне приемлемый путь через Центр и Арбат. Впрочем, парочка просто захотела покататься, и не их вина в том, что я вынуждена была вести «Пежо» всё это время.
Спору нет, Дине с её другом только в «Паласе» и место. Там как раз помещался ресторан «Вена» с австрийской кухней. Я должна была в первую очередь продумать линию собственного поведения. Что делать – оставаться в машине и ждать их, пока поужинают и выйдут? Или немедленно извещать Чугунова и запрашивать помощь? Казалось, что я могу, не шевелясь, просидеть в машине хоть час, хоть три. Всё равно «Пежо» завели на стоянку, и мимо меня он ни в коем случае не проедет.
За то время, что парочка пробудет в ресторане, я отдохну, подкреплюсь клубничным пюре, поправлю макияж и стану похожа на нормального человека. А там явятся сменщики, и я с рук на руки сдам им объект. Наплевать на любовь, на воспоминания юности. Ему-то все скандалы нипочём, ещё не то видел и слышал, но… Нет, я по инструкции обязана сообщить, где нахожусь, потому что и так хватит на сегодня глупостей.
И вдруг меня подбросило на сидении. Внутри что-то оборвалось. Отложив телефонную трубку, я схватилась за косметичку. Принялась поспешно восстанавливать подобие прежней красоты. Останься я с разводами краски на щеках, меня не пустят в «Палас» даже за деньги. Мне нужно было не только пробраться в отель и в ресторан, но и сесть там за удобный столик – так, чтобы Дина и её друг были видны мне, а я им – нет. Он ведь может узнать меня и заговорить со мной. Ему и в голову не придёт, что я слежу за Диной, выполняя задание сыскного агентства.
Кроме того, я должна заказать столько еды, чтобы хватило на всё время наблюдения. Только бы не промахнуться с количеством – жалко бросать вкусности на тарелках, если парочка уедет раньше времени. А вдруг, наоборот, они задержаться здесь? Тогда мне придётся смаковать кушанья по крошечке…
Дина с другом давно скрылись за дверями «Паласа», растворившись в манящих отсветах люстр и зеркал. А я роняла тюбики с тушью, помадой и румянами, никак не могла выровнять дыхание и хватала ртом воздух. Платье, на удачу, я выбрала чёрное, маскирующее грязь – без него о походе в «Вену» не могло быть и речи.
Ругая себя последними словами, я рылась в сумочке, собирала рассыпанные купюры и боялась, что, пока меня нет, Дина что-нибудь плохое сделает с ним… Лучше, конечно, совершать преступления в укромном уголке. Но на всякий случай нужно не выпускать объект из поля зрения, как делали это наши ребята уже много дней подряд.
Дина Агапова приносит несчастье всем, с кем встречается, но на сей раз этого не случится. Я помешаю, я обязательно сорву её планы. Он должен спокойно уйти после этого ужина и ни когда больше не подвергаться опасности. Он останется жить, и спустя годы моя дочка не сможет упрекнуть меня в лени, в трусости, в глупости. Кем бы ни была Дина Агапова, ЭТОЙ жертвы она к своему мрачному списку не прибавит, даже если такое и входит в её планы.
Полив причёску лаком, я вылезла из машины, заперла дверцы и направилась к входу в отель; при этом старалась не шататься от волнения и усталости. Конечно, в «Вене» я ничего пить не стану, потому что нахожусь на службе и за рулём. Но здесь и не принято особенно налегать на вина; посетители оценивают прелести классической французской кухни с австрийским привкусом. Те, кому требуется «налить шары», ищут иные места, коих в Москве великое множество. А в «Вене» ужинают гурманы…
Я подошла к двери, полезла в сумочку, достала две купюры по пятьдесят долларов. Не успела опомниться, как привычные к поборам волосатые руки швейцаров приняли мои баксы и упрятали их в глубокие карманы. Получив разом по значительной сумме, особенно в пересчёте на рубли, швейцары уставились на меня в ожидании дальнейших указаний. И получили их незамедлительно.
Я показала пластиковую карточку частного агентства сначала одному, потом другому. Швейцары облегчённо вздохнули, сообразив, что перед ними не сумасшедшая, и никто потом не будет вытряхивать щедрые чаевые из их карманов. Позументы мундиров засияли ярче. А глаза швейцаров сделались масляными и угодливыми.
Я объяснила, что в ресторане находится опасная преступница, и я ни на секунду не могу её выпустить из-под наблюдения. Швейцары всё моментально поняли, под белы рученьки проводили меня к метрдотелю. Здесь мне пришлось расстаться с ещё одной купюрой такого же достоинства. Я всегда думала, что служащим ресторанов и гостиниц подвластно всё; вот только деньги сотворить из воздуха они не могут. И потому так страстно любят их. Сегодня всё произошло, как обычно, и уже через пять минут я сидела одна за удобным столиком.
Как на ладони я видела Дину и её кавалера, а именно об этом я и просила метрдотеля. Теперь, когда отпала необходимость вести машину, я расслабилась, достала платочек и вытерла слёзы. Потом опять взглянула на Дину и её друга; подумала, что они даже оделись одинаково. Оба выбрали чёрные с серебристой полоской костюмы. Кареглазые брюнеты, они внешне схожи; и даже голоса их звучат так, что не сразу разберёшь с моего места, кто говорит – он или она.
Официант, почтительно склонившись, слушал заказ. И я, пересев поближе, наконец-то смогла услышать Динин голос. Это нужно было мне для того, чтобы по научной теории проверить, так ли Дина цинична, умна и жестока. Я слушала лекции по анализу голосов и узнала много нового; например, как формируется голос. Глотка, носоглотка, рот, полость рта – верхние резонаторы. Трахея, бронхи и лёгкие – нижние. Голоса людей сугубо индивидуальны, подделать их практически невозможно, особенно интонации.
Даже нормальный человек редко попадается на удочку обманщика, а уж эксперту и подавно ничего не стоит отличить подлинный голос от пародии. Специалист в состоянии разложить любой голос по тембровым, ритмическим, частотно-амплитудным и интонационным параметрам. Конечно, сейчас я не могу заниматься анализа голоса Дины Агаповой. Мне нужно заказать ужин, чтобы не выглядеть подозрительно.
