Юлия Монакова - Артистка
Вика приготовила очень крепкий кофе и нарочно не добавила туда ни сахара, ни молока.
– Пей! – Она бухнула перед ним чашку и сама уселась напротив. – Сейчас же пей, при мне, чтобы я видела!
Он послушно поднёс чашку к губам, пролив кофе на стол, сделал большой глоток и тут же закашлялся.
– Видел бы ты себя со стороны… – выдохнула Вика с отчаянием.
– Что… противно? – спросил он насмешливо.
– Да не противно. Жалко.
– А вот этого не надо, – строго осадил её он.
– Что «не надо»?
– Жалеть меня… н-не надо.
Вика опустила голову. Некоторое время прошло в молчании – оба прихлёбывали свой кофе и избегали встречаться взглядами. Наконец Данила отставил пустую чашку в сторону и прямо уставился ей в лицо. Вика с трудом нашла в себе силы не отвести глаза.
– Скажи мне только одно… – медленно и почти трезво проговорил он. – Ты с Белецким… Не могло же это случиться вот так, вмиг. Между вами… что-то было ещё раньше?
– У него ко мне ничего не было. У меня… да, началось раньше, – откровенно призналась Вика, чувствуя, как краска стыда заливает лицо.
– Когда именно началось? – нервно спросил он.
– Ещё в Крыму… – тихо ответила Вика. – В тот самый момент, когда впервые его увидела. В Ливадии.
Несколько секунд потребовалось на то, чтобы Данила осмыслил полученную информацию.
– Значит… – мучительно, с расстановкой, проговорил он. – Все эти дни в Ялте ты была со мной, а… мечтала о нём?
– Да. Прости…
Он закрыл лицо руками и затрясся то ли от смеха, то ли от плача.
– Господи! – выкрикнул он наконец. – Каким же я, наверное, выглядел идиотом…
– Ты не идиот, – мягко произнесла Вика, борясь с желанием погладить его по плечу, обнять, утешить. Но делать этого было нельзя, категорически нельзя, она же чувствовала, что Данила сейчас весь – как оголённый нерв, к нему нельзя прикасаться.
– Чем же он тебя так сразил? – Он уже отнял руки от лица и теперь смотрел на неё цепким, колючим, злым взглядом. – Вот прямо так, чтобы с первого взгляда… Что в нём, мать его растак, есть такое, чего нет во мне?!
Было видно, что внутреннее благородство и уважение к талантливому коллеге борется в нём сейчас с обидой оскорблённого самца. Вике больно было смотреть на это, но она ничего не могла придумать в своё оправдание.
– Я не знаю, Данечка… – тихо произнесла она в конце концов. – Просто иногда достаточно одного мига, чтобы понять – это настоящее.
У него, как у ребёнка, задрожали губы.
– Уходи, – выдохнул он.
– Даня…
– Уходи, пожалуйста.
– Послушай, я…
Он вскочил на ноги и заорал, уже не сдерживая слёз:
– Да уходи ты уже поскорее, ради Бога! А то я тебя убью, честное слово… Убирайся отсюда!
Вика стиснула зубы, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать в унисон от жалости к нему, и бросилась вон.
В институте, смакуя жареную новость, гудел не только Викин курс. Казалось, что буквально все обсуждают эту ситуацию. Вика шагала по коридорам ВГИКа и физически ощущала чужие взгляды, ползающие по ней, как назойливые букашки; до её ушей долетали шепотки, сдержанное хихиканье и открытые смешки. Старшекурсницы смотрели на неё по-разному – кто с недоумением, кто с плохо скрываемой завистью. Некоторые – особо смелые и любопытные – решались даже подойти к Вике с вопросом: дескать, ты и есть – та самая?.. Она и предположить не могла, что в момент станет настолько знаменитой, – но ей вовсе не хотелось такой славы. Пока она проделала путь от входной двери до нужной аудитории, её осмотрел и обсудил, пожалуй, каждый встречный, и Вике было от этого очень не по себе.
– Ну, ты и выдала, Белкина! – восторженно заорал неугомонный Никита Берестов, приветствуя её. – Самого Белецкого захомутала! Далеко пойдёшь…
К счастью, только он один и заявил открыто о своём отношении к ситуации. Остальные однокурсники смущённо избегали её взгляда. Однако это были всего лишь цветочки – Вика с ужасом ждала появления Мастера…
Когда пришёл Михальченко, Вика испугалась, что сию секунду умрёт от стыда. Однако Алексей Яковлевич тут же деловито начал вести занятие, не отвлекаясь на посторонние темы. Впрочем, странно было бы ожидать от него, что он начнёт вдруг распекать Вику при всех. Да и с чего ему её распекать? Кто он ей – отец родной? У неё своя личная жизнь, которая никого не касается… Но краска стыда всё равно не отливала от Викиных щёк. И в её памяти до сих пор держался образ пьяного в хлам Данилы – которого именно она, и никто другой, довела до такого ужасного свинского состояния. Она – предательница и изменница. Что ж, былого не вернуть, не исправить – и, значит, ей придётся как-то привыкать с этим жить…
Однако для того, чтобы привыкнуть, требовалось время. Пока же Вика трусливо избегала встречаться глазами с Мастером, малодушно надеясь, что сегодня пронесёт и он сделает вид, что не замечает её присутствия. И всё-таки в один из моментов она случайно взглянула на него и обнаружила, что Михальченко как раз тоже на неё смотрит. Алексей Яковлевич глядел не сердито, а понимающе. И – почему-то жалостливо… Вика ещё больше устыдилась и, не выдержав, отвела глаза первой.
Что касается её соседки по комнате, то та была в полном восторге. Когда Вика забежала в общагу утром перед занятиями, чтобы переодеться, Зойка встретила её упоительным визгом.
– А вот и наша героиня! Наша сенсация! Тут зрители аплодируют, аплодируют…
– Кончили аплодировать, – оборвала её Вика, рывком стягивая свой пепельно-розовый наряд через голову.
– А я, между прочим, говорила, что это платье произведёт на Белецкого неизгладимое впечатление! Как в воду глядела… Нет, ну как же всё-таки лихо он тебя с той вечеринки умыкнул!.. А напишешь такое в сценарии – скажут, надуманное всё, в жизни так не бывает… – Зойка с досадой поморщилась.
– Ты каждую жизненную ситуацию пытаешься переработать в сценарий? – осведомилась Вика, уже застёгивая джинсы.
– А то!.. И писатели тоже так делают. Но ты не бойся, – утешила Зойка, – если я соберусь написать о вас с Белецким, то, конечно же, изменю имена и не забуду указать, что «все персонажи вымышленные».
– Спасибо тебе, мил человек, – поблагодарила Вика с чувством.
Но у Зойки уже вновь загорелись глаза:
– Слушай, а какой он в постели, твой Белецкий?
– А ты не обнаглела, дорогуша? – засмеялась Вика. – Что ещё за вопросики…
Однако то, что Зойка назвала Александра «твой», приятно кольнуло её сердце.
– Ну, хоть капельку! – заныла Зойка. – Хоть чуточку!..
– Обойдёшься. – Вика застегнула сумку и помахала рукой: – Я всё равно уже убегаю…
– Ночевать-то хоть явишься? – крикнула Зойка ей вслед.
Вика на минуточку приостановилась. На губах её заиграла блаженная мечтательная улыбка:
– Честно?.. Понятия не имею!
А вот её верный друг Фунтик пребывал в шоке от такого поворота событий.
– Если откровенно, Вичка… – сказал он при встрече, отводя глаза. – Мне не нравится Белецкий. Какой-то он… скользкий, мутный тип.
– Но ты с ним даже не знаком! – возмутилась Вика.
Фунтик поморщился и потёр висок.
– Не в этом дело… Как бы тебе объяснить? Мне, к примеру, очень импонировал Стрельников. Тот был надёжный, хороший парень.
– Да-да-да, положительный во всех отношениях, – перебила Вика. – Но не люблю я его, ты слышишь? Не люблю!
– Да всё я понимаю, просто… Белецкий – это ведь не навсегда, понимаешь?
Вика вздрогнула.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, не собирается же он на тебе жениться и всё такое, – пожал плечами Фунтик.
– Можно подумать, я хочу выйти за него замуж! – фыркнула Вика, тем не менее, глубоко уязвлённая: конечно же, как и любая нормальная девушка, она уже рисовала в своём воображении идиллические картинки свадьбы с Александром, белого платья и фаты…
– Ну, тогда – к чему объяснения? – рассудительно заметил Фунтик. – Твой Данила являлся отличным кандидатом именно в спутники жизни, и самое главное – он был готов стать твоим спутником. А Александр… Ты для него – всего лишь одна из многих. Развлечение на время. Поэтому, как ни крути, а Данила был более перспективен для тебя…
Слушать подобное было неприятно и унизительно, но Вика справилась с этим чувством.
– Чья бы корова мычала, Фунтик! – воскликнула она преувеличенно радостным тоном. – Если бы мы выбирали себе любовь, оценивая перспективы… разве ты продолжал бы волочиться за Аллой? Она, насколько мне известно, тоже не собирается связать себя с тобой узами брака, да и вообще не относится к тебе всерьёз.
Удар попал в цель. Фунтик вздохнул и опустил голову.
– Я ничего не могу с собой поделать… – пробормотал он. – Я её очень люблю.
– Тогда прими как данность то, что у меня абсолютно то же самое происходит с Александром. Я просто люблю его. Без планов, расчётов и выискивания выгоды. Я не хочу загадывать наперёд. Я сейчас с ним счастлива, понимаешь?.. А что будет завтра – плевать. Мне действительно на всё и на всех наплевать.
