Елена Ронина - Частная клиника
– Геннадий Иванович, я все поняла. Вы меня зачем позвали? А то у меня резектоскопия через полчаса.
Главный моментально вышел из образа. Вообще-то он мужик неплохой. Бывший травматолог, поэтому, в силу профессии, излишне жестковат – но справедлив. Клинику держит в ежовых рукавицах. И врачи работают в нормальных условиях и на зарплаты не жалуются.
– Тут, Мельникова, такая неприятность вышла, даже передать тебе не могу.
У Катерины упало сердце: что могло произойти? Геннадий Иванович сразу почувствовал перебор.
– Да ты не волнуйся, по работе все у тебя в порядке. Ты же знаешь, ругаю тебя иногда за то, что больных задерживаешь. Так и ты меня пойми! Если бы наши больные койко-дни оплачивали, так нет же – операция плюс послеоперационный уход. Но я с тобой соглашаюсь. Зато из твоих больных никто с осложнениями не возвращался. Это так, – Главный задумался.
За окном грохотал шумный проспект. Геннадий Иванович все собирался с духом и никак не мог произнести главного. Может, трамвай ему мешал, и он боялся, что Катерина его плохо расслышит, а оттого неправильно поймет, или расхотелось ему вообще говорить на заданную тему.
– Что случилось? – срывающимся голосом повторила вопрос женщина.
– А-а, – как будто опомнился Главный. – Да ты не волнуйся так. С одной стороны, вроде бы даже смешно. Но с другой – неприятность.
Геннадий Иванович откашлялся.
– Понимаешь, приходила вчера жена Зайцева. Представляешь, кто-то ей на Алексея накапал.
– Странно, что только сейчас накапали. Сколько Федьке? Уже года четыре?
– Да нет, про Федьку она как раз-таки еще не прослышала. Просто рассказали, что любовница у него есть.
Катерина покачала головой.
– Хороша любовница, Зайцев уже лет шесть как две семьи содержит.
– Ну, Мельникова, это не наше с тобой дело, – Геннадий Иванович строго посмотрел на нее. – Если у человека средств хватает, пусть хоть гарем содержит.
– Он вроде не мусульманин, – с легкой улыбкой заметила женщина.
– Так вот, – оживился Главный, – про Гальку она вроде как и не знает, а в любовницы ей кто-то в рассказе записал тебя. Вот.
Главный виновато посмотрел на подчиненную. Женщина громко, в голос расхохоталась. Ну и ну: она же этого Зайцева всегда осуждала, да и с Галькой не раз беседы вела.
Так как был и у самой Катерины неприятный опыт общения с женатым мужчиной, она знала, что выпутаться из этой ситуации непросто – ей бог помог. Но жить вот так, как Галка, всю жизнь, смириться с этим? И считать такую жизнь естественной?..
Хотелось ей психологию Галину понять. Ужасно интересно было, как это женщина может себе позволить жить с мужиком, у которого и жена, и дети, и теща, и собака – и никак не пытаться эту ситуацию изменить. Казалось, Галку это даже устраивало – вот такая роль второй жены. Она Катерине доступно объясняла, что к жене даже не ревнует, потому что нет никакого смысла – Зайцев же не жену любит. Гальку. С женой живет исключительно от безысходности.
– Ну да, – подначивала Катерина. – А также с детьми, тещей и собаками.
И про себя еще думала: «И ездит с ними отдыхать, и проводит выходные и праздники. А с Галькой – только командировки и час после работы. Хорошо, Федька пока маленький. А потом они ему как эту ситуацию разъяснять станут?».
Галка только хмыкала в ответ: мол, все лучше, чем никого. Это уже был камень в ее огород, Катерины. Да, Федька все же лучше, чем Эсмеральда.
– Вырастет – объясню как-нибудь.
– Я надеюсь, Геннадий Иванович, вы ей рассказали, что это не так? – Катерина в упор взглянула на шефа.
Главный как-то замялся и стал старательно рисовать чертиков на маленьком листочке для заметок.
– А что, я ей про Федьку, по-твоему, должен был рассказать?
– Про Федьку – это ваше дело. И потом, она же про Федьку не спрашивала, спрашивала про меня?
– Про тебя, – Главный виновато смотрел на подчиненную.
– Но вы же знаете, что никакая я не любовница Зайцева! – возмущенно воскликнула Катерина.
– Откуда же я точно могу знать? – наигранно гневно воскликнул ей в ответ главный врач.
– Ну, знаете! – Катерина вскочила со своего места.
Геннадий Иванович легко, по-молодецки, несмотря на большой рост, поднялся со стула и подошел к женщине.
– Подожди, Мельникова, ты не кипятись. Сама посуди, ну что бы я ей сказал? Про тебя я тоже ничего не утверждал. Только руками разводил. Вот так.
Главный встал посреди кабинета и изобразил, как он разводит руками. Получалось у него это достаточно забавно. Если бы не отчаянная карикатурность момента, Катерина бы отметила, что танцором ему в этой жизни не стать. Но как-то не до этого было.
– Баба, я тебе доложу, скандальная. Вляпался наш Лешка. Прям визжала здесь. А я только руками махал. И молчал, – Главный вздохнул. – Я тебя-то что позвал, собственно. Чтоб ты в курсе была. А там уж сама решай, соглашаться тебе на эту роль или нет.
Катерина аж рот раскрыла от изумления.
– Это с какой это стати?!
– Да ты не кипятись, Катя, не кипятись. И вообще, тебе уже бежать на операцию пора. А листочек-то с заявкой оставь. Я посмотрю, посмотрю.
Геннадий Иванович быстро открыл дверь и подтолкнул женщину к выходу.
5
А главный и впрямь не осуждал Лешу Зайцева. А что его осуждать? Тем более после того, как он еще и с этой его Риммой Игоревной познакомился. Ну и имечко! Главному никак не удавалось произнести это «заморское» имя без ошибок. То он говорил «Инна Игоревна», то «Римма Игнатьевна». На «Римме Игнатьевне» они и остановились. Зайцевская жена решила Главного больше не поправлять – вроде как не за этим пришла. Уж как называет, так и называет. Мужлан! Никакого понимания! «Присядьте» да «присядьте». Ты посмотри сначала на меня внимательно, потом я и присяду!
Со своей стороны Геннадий Иванович тоже никак не мог понять, что это тощая дамочка с огромной грудью все время ходит по его кабинету? И потом, нелегко ей, бедной, на таких копытах. Уж он ей и так, и этак, и даже стул отодвигал, а она руками всплеснет и дальше побежала. На другой конец кабинета. Он тогда за ней ходить начал, мало ли – во-первых, упасть может, во-вторых, уронить что-нибудь. Она ж еще руки заламывает, то вверх поднимет, вроде как волосы пригладить, то пальцем на что-нибудь укажет.
– Это вам зачем?
– Что зачем?
– Вот эта урна?
Геннадий Иванович проследил взглядом за пальцем эпатажной гостьи. Красивую черную с золотом вазу подарили ему в прошлом году работники банка. Высокая, выполненная в виде конуса, она немного напоминала египетскую пирамиду и своими размерами для небольшой квартиры нового хозяина явно не подходила. И потом, если бы главврач все подарки тащил в дом, его семье просто негде было бы жить. «Прекрати превращать дом в музей!» – ругалась жена Марья. Так музей переехал к Геннадию Ивановичу в кабинет, и ваза заняла в нем одно из самых почетных мест. Во всяком случае, внимание она на себя обращала. Но чтобы вызывать вот такие сравнения?!
– Это не урна! Это ваза напольная. Сотрудники на юбилей подарили.
– Выкиньте ее немедленно. Это же урна для праха, самая настоящая. Это же плохая примета. И вообще, я чувствую у вас здесь дурную энергетику.
– Как это?
– Потоки идут. Причем сплошные, – гостья как можно шире раскрыла глаза.
– Да? – Главный неуверенно помотал головой. – Я проверю. А вы, собственно, по какому вопросу? Со здоровьем что? Может, помочь чем?
Пришла очередь Римме Игоревне удивляться.
– У меня все в порядке. Я за собой очень слежу. А вот на вверенном вам предприятии творится что-то невообразимое, – женщина наконец села на выделенный ей стул, манерно закинув ногу на ногу. Геннадий Иванович еще раз посмотрел на мерно покачивающийся огромный каблук. Нет, женщины совершенно себя не жалеют! А эта еще утверждает, что думает о здоровье…
– Да и я вроде, как вы правильно выразились, за вверенным мне предприятием слежу. Никаких особых нареканий. Ни от пациентов, ни от местных властей.
– А вы глубже смотрите, глубже! – эта, как ее, Игнатьевна опять вскочила и побежала прямо к столу Геннадия Ивановича. – Я вам на ваших сотрудников намекаю!
«Вот оно! – догадался Главный. – Допрыгался Алексей! Ведь все ему говорили, нельзя же думать, что все сойдет с рук. И как он ни шифровался – тайное все равно стало явным. Бедный Федька, чем малец провинился? Эх!»
Игнатьевна обеими руками оперлась о стол главврача.
– Я все знаю! Вы покрываете любовницу моего мужа. И это вы называете больницей?! Это бордель! Но вы поплатитесь! Да, да, вы лично! Нечего мне тут головой мотать! Я вас предупреждала, урна тут не зря у вас стоит. Скоро туда положат прах.
– Да типун тебе на язык! – не выдержал Главный. – Разошлась тут, понимаешь. И нечего меня в свои семейные дела впутывать. Я за больницу отвечаю, за медикаменты, за стерильность, за безошибочную работу врачей. Все остальное должно семью волновать. Вот и не доводи! Мужа должно домой тянуть.
