Елена Ронина - Частная клиника
Катерина, пригнувшись, прокралась на свободный стул. Со своего места неодобрительно покачал головой Леша Зайцев, подмигнул Женя Федоров. Да, друзья на месте. А Влад? Неужели тоже опоздал?
Молодой человек тихонько толкнул женщину в бок. Катерина аж вздрогнула от неожиданности.
– Влад, а я тебя и не заметила.
– Ну спасибо тебе, удружила, – прошипел он сквозь зубы.
– Чего ты? – Катерина покосилась в сторону молодого доктора. Вид у того был не особенно свежий.
Господи, да просто день такой! Бури какие-то, не иначе. Вон и главный врач, Геннадий Иванович, весь опухший, но с ним-то все ясно – принял вчера, видать, за воротник. Он у них на это дело очень даже способный. Сегодня у нас что, четверг? Ну, вот, все правильно! Отметил, стало быть, середину недели, поэтому и не в духе. Четверг и понедельник – дни, когда всем и всегда влетало от Главного. Народ в клинике уже привык и внимания особо не обращал. Спасение – не спорить и со всем соглашаться. А к обеду, как правило, настроение у Геннадия Ивановича улучшалось – отпускало. Или опохмелялся.
Сама Катерина, правда, вчера ничего не принимала, да и спать легла вовремя. И что? В два часа ночи проснулась – и ни туда, и ни сюда. Нашла время, когда о своей жизни переживать! Вон, до работы добирается каждый день полтора часа, вот тогда бы и думала. Ночь для того, чтобы спать. А лучше еще и высыпаться. В конце концов, она – доктор. И сегодня по плану резектоскопия. Операция предполагается не очень простая. Вот про что нужно было думать!
Нет же, практически всю ночь ворочалась, планы на будущее строила, прошлое вспоминала, даже имидж решила сменить. Правда, из этого опять ничего не вышло. В пять уснула, а в шесть, как всегда, ее разбудил вредный будильник. Легкий макияж не помог.
Катерина давно поняла: если выглядишь плохо, никакая косметика не спасет, уж лучше вообще не краситься. Так хоть страшная и страшная. А если на тебе еще и тонна макияжа, то все подумают, ты уж что-то совсем неприличное закрашиваешь, а не просто припухшие глаза.
Что Влад на нее кидается – тоже встал не с той ноги? Вроде в праздновании середины недели, как Главный, замечен не был. Она повернула к нему голову и кивнула незаметно, мол, ты чего? Обострение геморроя? Влад в ответ сделал страшные глаза. И тут Катерина сообразила. Значит, вчера встречался с Лизкой. Вот это да! Она была уверена, что встреча должна состояться в субботу. Чего это он средь недели поперся? Ну, дела! И чего, неужто Лизка его отшила? Катерина же провела с подругой предварительную беседу.
Влад строил рожи, Катерина разводила руками. Главный постоянно косился на них. Лучше его сегодня не раздражать и сделать заинтересованное лицо. Разберемся. Хотя неприятный холодок поселился у Мельниковой в груди. И дернул ее черт рассказать Владу про свою подружку! А он сразу: «Познакомь, мне нужна девушка представительской внешности для эскорта». Ну, типа, шуточки у него такие.
Все про него Катерина знала. Вдоль и поперек. Лет – тридцатник, весь такой избалованный, из профессорской семьи. Папа – завкафедрой первого меда, мама – лор-врач. И, конечно, своему мальчику, единственному и любимому, прокладывали они только одну дорогу – дорогу врача. Сначала учили под папиным крылом, потом устроили в больницу уже под мамино крыло и в итоге выпустили в свободную жизнь к другу семьи и главному врачу Частной клиники. А иначе в наше время врачом не стать. Надо отдать должное – Влад оказался неплохим хирургом. Не так чтоб жизнь ради пациента отдать мог, но справлялся со своей работой профессионально. Особенно под неусыпным оком кандидата медицинских наук Алексея Зайцева.
Таких, как Катерина – чтобы по призванию да по порыву сердца – не осталось. Это она, как дурочка, поступала четыре года подряд. И каждый год получала пару на последнем экзамене. Причем каждый год этот экзамен оказывался другим. Давала же ей жизнь подсказки: нечего переть напролом. Не твое. Не будешь ты тут счастлива. Нет, вбила себе в голову и шла к своей цели. И санитаркой работала, и лаборанткой. Но добилась своего. Стала-таки врачом, причем не каким-нибудь терапевтом, а практикующим хирургом. Вопреки всем знакам!
Научилась пить водку, курить и ругаться матом, закрывать глаза на то, что врачи на дежурствах спят с медсестрами. Могли бы и с ней спать, только она до этого не опускалась: все-таки верила в большое и светлое чувство. А вдруг оно где-то есть? И не нужно его делить с законной женой. К сожалению, такой опыт был и за плечами Катерины. Что это, медицинский крест? В смысле, крест жизненный или простота взглядов? Или просто Катерине не везло? Что греха таить – ей тоже хотелось замуж. Только коллеги-врачи были все поголовно женаты, да еще и содержали по медсестре, порой и с собственными отпрысками. Врачи, особенно хирурги – то есть те, с кем, в основном, и общалась Катерина Мельникова, – были народ особый.
Катерина посмотрела по сторонам. Ну просто не на ком взгляд остановить. То есть внешне – один другого лучше. И высоченные все, как на подбор, и с чувством юмора, да и доктора хорошие. Но что касается личных отношений – циники и пошляки. И святого для них ничего не осталось. Почему? Другая сторона тяжелой профессии?
Хотя. Вон Женька Федоров, допустим. Он – исключение из правил. Рассказывает о жене с любовью, все время на перерывах в ординаторской по телефону с турагентствами отдых семейный планирует. Эти телефонные звонки Катерину удивляют: почему жена не звонит, она же вроде не работает? Вот и дозванивалась бы. Или, может, Женька ей денег не дает, а сам подешевле выбирает? Как раз недавно у нее спрашивал:
– Катерин, не знаешь, как там во Вьетнаме?
– Ты же знаешь, я только в Турцию езжу. Но, наверное, круто во Вьетнаме! Вьетнамки маленькие, бегают быстро-быстро!
– Катерина, меня вьетнамки не интересуют, я тебе не Влад. Слушай, а ведь жена может неладное заподозрить, ты как думаешь? Может, лучше в Египет махнуть?
– В Египте – жара. Ты сам все, Федоров, знаешь, и не надо сейчас тут прикидываться и про вьетнамок пургу нести. Решил ехать в Египет – поезжай. Почему тебе все время нужно на чье-то мнение опереться? – женщина и впрямь недоумевала.
– А потому, что так я сомневался, а вот посмотрел в твои выразительные глаза, сам с собой посоветовался и решил. На фига мне этот Вьетнам? От этих быстрых вьетнамок убегать? А так в Египте ляжешь и лежишь себе. В жару-то не побегаешь сильно! И отдыхаешь себе, – Женька поднял глаза в очках к потолку и проговорил тихо: – И недорого!
Вот тоже жук. Конечно, главное – это чтоб недорого. Но уролог он классный, мужики к нему со всей Москвы едут. Только Женька в коридоре появляется, все враз встают, кланяются. Федоров, правда, тоже со всеми за руку поздоровается, по плечу погладит, успокаивающе кивнет. И мужики те, как дети, получившие, наконец, заветную конфетку, – после тихо так и умиротворенно сидят, дожидаясь своей очереди: он поможет, он – царь и бог!
Ведь есть же у Женьки и на Вьетнам деньги, и на Рио-де-Жанейро. Характер у него мухоморный… или все же – жуткая врачебная усталость? Тоже ведь пашет без перерыва на обед, принимает всех – и по записи, и без записи.
Катерина знала по себе: она могла отдыхать только лежа и тихо-тихо. И чтоб ни экскурсий, ни развлечений. Спать и читать.
Женщина никак не могла сосредоточиться на конференции. Голова тяжелая, еще и Влад никак не успокоится, бросает на нее угрюмые взгляды. Нет, ну она-то, собственно, при чем? Вот не делай людям добра…
– Мельникова, зайди сейчас ко мне, – издалека донесся голос Главного.
– Да, Геннадий Иванович. Я заявку с собой захвачу?
– У меня, Мельникова, от твоих заявок уже голова болит, – скривился Главный. Катерина подумала про себя: «Ну, допустим, голова у тебя болит не от моих заявок», – но вслух ничего не сказала. – Ладно, неси, посмотрим, что у тебя опять.
Катерина почувствовала злорадные взгляды. Из-за чего опять радуются? Из-за того, что ее на ковер вызвали, или из-за конкретного факта, что у Главного от нее голова болит?
Взгляды почувствовала спиной. Но точно знала, от кого они исходят. Нина Михайловна Воробей. И чего она ее так не любит? Хотя и Катерина не любила Нину Михайловну. Если ты врач, то работай честно. И не разводи больного на деньги, не лечи несуществующую эрозию. Воробей пыталась втянуть женщину в свою команду и частенько посылала больных к ней, благо обе – гинекологи. Катерина должна была подтвердить диагноз, поохать, поахать, рассказать, как пациентке повезло с доктором Воробей. И операции удастся избежать, только если долго, нудно и постоянно лечиться у Нины Михайловны. Катерина этот театр не поддерживала. Она не любила этих «детка», «киска», «мы сейчас с вами прижгемся», «мы с вами будем здоровенькими». К ним, в конце концов, приходят взрослые женщины. Что в детский сад с ними играть?
И пугать Катерина не пугала, но и не сюсюкала. Она лечила. А Воробей организовывала спектакль.
