Нина Еперина - Анна
Анна хохотала в голос очень громко, поэтому не могла выговорить застрявшую в голове фразу насчет «звенящих мудей»! А еще потому, что не могла представить, что такой серьезный и строгий человек, которого она даже побаивалась иногда, способен так дурачиться и радоваться от души.
Так прошло много дней безумного счастья! Каждое утро ее заваливали розами! Их приносили корзинами прямо в спальню, и Питэр разбрасывал их по кровати, отрывая головки и осыпая Анну лепестками! Он раскладывая розы вокруг Анны веерами, головками вверх, и радовался так, как будто это именно он был молодой, беременной мамой в самую первую десятидневку беременности! А вечерами Анна получала подарки в коробках и коробочках. Это были очень дорогие подарки. На удивленные вопросы Анны, Питэр расшифровывал:
– Умные люди вкладывают деньги в бриллианты. Пригодится!
Все было так хорошо, так необыкновенно хорошо, что даже пугало Анну. Она помнила, как говорила тетя Аня по-польски: – цо за надтом, то не зраво! – что очень хорошо, то не очень хорошо. Но Анна чувствовала это только на уровне интуиции, а надо было прислушаться к себе еще тогда!
Если бы Анна знала, что это были самые последние десять дней ее безумно счастливой семейной жизни, она бы вдыхала ее каждую минуту, каждую секунду! Она бы запоминала каждое мельчайшее ее мгновение! Она бы приподняла свои ощущения на невероятную и недосягаемую высоту и навсегда закрепила их памятью в своей Душе и сердце! Если бы…. Она бы….
Ах! Если бы она знала! Ах! Если бы мы все знали…. И чтобы мы тогда сделали? Вот именно!
И она не знала, что такие мгновения больше никогда не повторятся! Что они до такой степени эксклюзивны, что таких больше просто никогда не будет, она бы их запоминала получше, и по часам, и по минутам, или даже по секундам…
Глава тридцатая
Катастрофа
Вечер был необыкновенен, почти как все последние вечера этих десяти дней ее беременности.
Анна теперь на ужин всегда надевала вечернее длинное платье, чтобы быть очень красивой. Их ребенок должен был находиться в окружающем мире, наполненным только красотой! Всегда играла нежная и любимая музыка, на столе горели свечи, все пространство вокруг было украшено цветами!
В тот вечер Питэр пригласил струнный квартет, и в столовой играла живая музыка. Анна, необыкновенно красиво причесанная с белыми цветами, вплетенными в длинные, черные волосы, гордо сидела за столом, и сама себе в огромном боковом зеркале на стене напоминала королеву на торжественном приеме!
Ужин получался какой-то уж слишком торжественный, и Анна решила его немного расшатать, развеселить….
– Скажи, пожалуйста, музыкантам, пускай они исполнят нам старинные танго. Я хочу с тобой танцевать. Мы так давно не танцевали! Малышу это будет очень полезно!
И они танцевали! Но как! Как тогда, недавно, совсем немного времени тому назад! Нежно и страстно!
«Прошло так мало времени, – думала Анна, делая очередные па. – а сколько событий произошло! События прошли, а танго осталось, такое же, как тогда! Такое же будоражащее и цепляющее изнутри за самые нижние чакры моего естества»!
Питэр водил ее, очень нежно прикасаясь по-старинному к ее спине. Раньше она не видела, что происходит сзади, но теперь, в этом огромном зеркале она увидела, что он держит руку, только одним большим пальцем поддерживая ее спину, отставив остальные четыре веером в сторону! Это было удивительно! В этом же зеркале она боковым зрением видела, как удивительно со стороны смотрятся его ноги, заплетающие настоящие дорожки, делающие шаги и вперед, и назад, то идя спиной к зеркалу, направляя Анну лицом в него, то в противоположную сторону, разворачивая и ее тоже. Замечательная картина! Особенно наклоны и его лицо над ее лицом, и его глаза в глаза, и трепещущие ноздри со страстью и призывом!
Вечер получился замечательным. В самом конце Анна пела! Пела его любимые песни «Адажио Альбинони» и «Линдомани». Пела от безумного счастья, в котором жила, пела от любви к этому удивительному человеку, которого прислал ей Господь! Она помнила, как сказал ей Хайнц, что муж ее будет настоящим Солнцем для нее, и он был прав! Он грел ее Душу своей Солнцем-Душой, а она пела от этого безграничного счастья! Она пела свои любимые арии и пела не так, как в театре, а Душой и не совсем в полный голос, но так проникновенно и ярко, что на глазах Питэра заблестели слезы!
Необыкновенный вечер перебрался вместе с ним в кровать и продолжил свое торжественное завоевание их тел и Душ.
Анна уже прошла первичную школу гейш и умела делать некоторые вещи, которым обучил ее Питэр. Он лежал на спине, закрыв глаза от удовольствия, а она, как царица Клеопатра, восседала сверху и танцевала прямо на нем, извиваясь всем телом, как змея, помогая Питэру получать полное удовольствие от работы ее внутренних мышц. Удовольствие было таким полным и объемным, до дрожи приятным, что Анна уже готова была прокричать лебединую песню Любви, дополняя свой оргазм, когда обратила вдруг внимание, что Питэр стал меняться в лице….
Он как будто бы задыхался и стал сжимать пальцами обеих рук простыни, собирая их кулаками в ком. Губы его вдруг посинели, а глаза открылись и стали бессмысленными и мутными! Он хотел что-то сказать, но не мог. Анне показалось, что он задыхается! Его губы пытались шептать слова, которые Анна не слышала, как будто выключили звук! Оказалось, что он вдруг не может выговорить ни одного слова!
– Питэр! Питэр! Что? – закричала Анна, сваливаясь с тела Питэра сбоку на кровать. – Что с тобой? Тебе плохо? Питэр!
Анна обхватила его голову двумя руками за щеки и стала смотреть в глаза, а потом стала целовать и в щеки, и в губы, и в глаза….
– Питэр! Смотри на меня! Смотри! Ты что! Дыши! Дыши! Я тут! Я рядом! Питэр! Дыши! Дыши! Родной мой! Дыши!
Питэр повернул голову, сфокусировал взгляд на ее лице, криво усмехнулся и, наконец, выдавил из себя еле слышно:
– Девочка моя! Вот, кажется, я и умираю!
Голова его упала на бок и глаза остановились на одной точке.
Анна не сразу поняла, что сказал Питэр. Она оторопело сидела на кровати и смотрела на его лицо, вдруг ставшее спокойным и умиротворенным. Ей даже показалось, что он улыбается.
И вдруг Анну пронзило пониманием того, что только что произошло! Только что ее единственный во всем этом мире любимый и родной человек покинул ее! Он только что умер!!! УМЕР!!!!!! УМЕР!!!!!!!
– Неееет! – закричала Анна. – Нееееееет! Не уходи! Не покидай меня! Я люблю тебя! Питэр! Я не смогу без тебя жить! Что ты делаешь! Не уходииии!
Анна стала трясти его за плечи и стучать об подушку его головой.
– Неееееет! Я не отпускаю тебя! Вернись! Не оставляй меня! Неееет!!!! Питэр! Не уходииии! Я умру без тебя!
Питэр лежал на кровати и безучастно смотрел в пространства отсутствующим взглядом.
Анна оторопело смотрела на произошедшее, и не верила своим глазам! Этого не может быть! Не может он умереть вот так неожиданно и странно! А как же она? Как теперь ей жить на этом белом свете? А их ребенок?
Анна подскочила с кровати и стала метаться по спальне. Ее мелко трясло и колотило в ознобе, вдруг пробившем все ее тело. В голове все стало перемешиваться! Анна остановилась у изголовья и стала смотреть на Питэра, лежащего на кровати раскинув руки с открытыми глазами в никуда! И вот только тогда она действительно стала понимать, что только что произошло! Тогда она закричала! Закричала во всю свою моченьку и стала биться головой об кроватное изголовье! Она кричала:
– Неееет! неееееет, и нееееееееет! Я не хочу! Не уходиииииии!
Ей было совершенно все равно, что она обнажена, что кто-то может услыхать ее громкие крики и войти, потому что она не понимала, как такое могло произойти! Как он мог взять и умереть? Почему он мог себе такое позволить сейчас, когда они были так по-настоящему счастливы! Когда наивысшее счастье, которое мог придумать Создатель, ОН подарил именно им! И вот сейчас, когда они познали красоту и вершину этого необыкновенного счастья, Господь только что забрал у нее ее Питэра!
– Почему? Господи! Почему? За что ты наказываешь меня! – Анна упала на колени и закричала, срывая голос. – Я не хочу отдавать его никому, даже Тебе! Он только мой! Я люблю его! Боже! Верни его мне! Господииииии!
Анна вдруг сообразила, что можно попытаться его спасти! Она бросилась к Питэру и стала делать ему искусственное дыхание изо рта в рот, двумя руками надавливая на грудь и продолжая кричать в перерывах между вдохами. – Неееееет! Нееееееет!!!
Она дула ему в рот, нажимала на грудь и целовала. Целовала и в губы, и в щеки, и в глаза, повторяя, как сумасшедшая:
– Милый мой! Родной мой! Любимый мой! Не уходи от меня! Я не хочууу! Я люблю тебя…. Аааааа! Господи, за чтооооо!
Питэр не реагировал никак. Наверное, эта противная тетка с косой оказалась сильнее самого Господа Бога, и не хотела возвращать Анне то, что ей уже не принадлежало. Не хотела отдавать Питэра Хиггенса. Где-то мелькнула мысль, что это те два деда напророчили ей тот ужас и Анна немедленно разозлилась.
