Владислав Картавцев - Факультет
Ветер был тут как тут – и даже несколько ветров. Они сразу обратили внимание на появление гостя, в их поведении сквозил доброжелательный интерес. Кирилл заговорил первым, он чувствовал, что обязан представиться и сказать, кто он, и что он благодарит хозяев за гостеприимство на Байкале – а то, что внизу расстилается именно Байкал, Кирилл нисколько не сомневался. Скоро ветры оставили его в покое – у них было много дел, Кирилл не представлял для них никакой угрозы, и уделять ему слишком много времени не было необходимости.
Кирилл глубоко вздохнул и сделал шаг в пропасть. Тело – или энергетическая структура, в которой он находился – было телом сновидения, и вошел он в него из состояния бодрствования. Но так четко зафиксировавшись, что сновидение возникло немедленно, захватило его и перенесло на пять тысяч километров от Москвы – туда, где ему вскоре предстояло оказаться в обычной реальности.
Ощущение было странным – невесомости, как таковой, не было, вес тела чувствовался, но можно было держаться в воздухе напряжением сил – или усилием воли, идущим изнутри. Словно даешь команду сновидению, затрачивая на это собственную энергию, а уже само сновидение не позволяет тебе упасть.
Кирилл плавно спланировал вниз, испытав ни с чем несравнимый восторг полета. Вокруг царила тишина – он мягко опустился на лед, но холода не почувствовал. Ему захотелось вновь взлететь, он подпрыгнул и завис в воздухе, развернувшись на сто восемьдесят градусов. От этого места веяло покоем. Безусловно, оно существовало в другой реальности – непривычной Кириллу. И законы в этой реальности были совсем другими – здесь оперировали силы, они были полновластными хозяевами, и их присутствие необходимо было учитывать.
Пустое пространство замерзшего озера тянулось до самого горизонта. Кирилл решил немного удалиться от берега – ему стало интересно, что ждет его впереди. В этом мире передвигаться можно было двумя способами: странным переваливающимся шагом с упором на правую ногу, резким толчком вверх и планированием, или же как в воде – разгребая перед собой воздух и обеспечивая движение работой рук.
А можно было просто взлететь и осмотреться с высоты птичьего полета. Что Кирилл и сделал. Вдали он обнаружил странную стену, рассекающую мир сновидения на две части. Сфокусировав на ней взгляд, Кирилл испытал двойственное ощущение – она одновременно притягивала и отталкивала его. Одновременно пришло знание, что ему еще предстоит с ней познакомиться и понять, что это такое. Впрочем, одно он знал наверняка – стена доступна только людям, она существует только в человеческом восприятии и является границей, за которой заканчивается мир людей.
Пришло время возвращаться – но Кирилл все никак не мог оторваться от созерцания стены, хотя и чувствовал, как она вытягивает из него силы. Вдруг он почувствовал увесистый удар справа, картинка расплылась, он моргнул, открыл глаза и обнаружил себя сидящим на коврике в своей студенческой квартире. Видение стены медленно пропадало, но она как будто послала ему воздушный поцелуй, приглашая вернуться, и Кирилл испугался.
Он осознавал, что не контролировал себя, поддавшись очарованию новых знаний, осознавал, что расслабился и пребывал в недопустимой благости, и если бы не вмешательство некой силы, отбросившей его назад в свою реальность, мог бы навсегда остаться рабом того места, пройдя приграничную трансформацию.
Стена не только допускала энергетическое видоизменение – она его генерировала. Миновав стену, человек переставал быть человеком, он трансформировался и мог навсегда затеряться в новом мире, если бы не имел твердого намерения вернуться. Переход обратно в наш мир был не менее сложным – он точно также требовал безупречности и силы.
Рискнуть пройти сквозь стену могли только безупречные маги, наполненные энергией и отвагой, а Кирилл, конечно, таковым пока не был. Он просто попал под очарование стены, она убаюкала его и, вероятно, вскоре он позабыл бы, почему здесь оказался. Он не знал, что находиться рядом со стеной чрезвычайно опасно, но ему повезло!
Кирилл медленно поднялся на ноги. Он ощущал во рту кисловатый привкус, голова совершенно ничего не соображала, ощущение легкости не покидало его, а мир плыл перед глазами, и он никак не мог за него зацепиться. Он чувствовал себя каким-то прозрачным, ненаполненным ничем, воздух словно проходил сквозь него, не встречая никакого сопротивления и оставляя после себя ощущение прохлады.
Постепенно до Кирилла стало доходить – его бьет жестокий озноб. Холод пронизывал его до костей, он ринулся в ванную и запрыгнул под струю горячей воды. Не помогло! Холод жил внутри, у Кирилла как будто заморозили все внутренние органы, и он принялся судорожно дышать, пытаясь, как его учили, наполнить себя теплом и энергией.
Дело было именно в ней. Стена высосала из него всё без остатка – вместе с силой он терял и волю к сопротивлению, и жизненные ресурсы, накопленные физическим телом. Ему предстояло их восстановить – и на это потребовалось целая неделя, в течение которой Кирилл больше напоминал перенесшего тяжелую болезнь старика, чем молодого здорового парня.
Когда он рассказал об этом Варе, та только удивленно качала головой и смотрела на Кирилла с еле скрываемой завистью. Ей пока ни разу не удалось даже приблизиться к стене, хотя она о ней и слышала. Оказалось, что коньком Кирилла является именно сновидение, он – классический ясновидящий, способный проникать в отдаленные уголки мироздания – вплоть до самой границы. А, может, и дальше – при достаточной силе и концентрации.
***– Ну, и? – пауза в игре затянулась надолго, и не только Вадим, но и Варя уже стала подгонять Кирилла. – Долго рожать собираешься?
Кирилл сидел с двенадцатью картами и пытался сообразить, какой ему сделать снос. У него на руках был классический дырявый мизер, и от сноса зависело, закатают ему «паровоз» (несколько взяток), или он уйдет чистеньким, что обеспечит ему выигрыш.
– С тебя можно писать триптих: «Он не слушал лекции по КБИ»! – Варя бросила карты на стол и пошла на кухню ставить чайник. – Мальчики, не подглядывать! Узнаю – порчу влеплю!
– Она может! – Кирилл наконец решился и снес две карты. – Все! Готов! И сравнение с КБИ здесь неуместно!
Вадик с Лешкой засмеялись. «Борьба с искушениями» была самым странным предметом, который они изучали в первом семестре. Читал лекции Порфирий Германович Свифт, студенты немедленно прозвали его Лилипутом.
Сам предмет и преподаватель производили несерьезное впечатление – на занятиях все сводилось к изучению и анализу самодельных комиксов вперемешку с просмотром произведений классиков отечественной литературы, а именно к разбору душевных метаний их выдуманных героев.
– Сегодня мы поговорим об Анне Карениной! – Лилипут входил в аудиторию и сразу начинал разглагольствовать. В первой половине лекции шла теория, далее подключались студенты, выполняя короткие практические задания. Лилипут вечно жаловался, что у его кафедры незаслуженно отбирают учебные часы, а ведь они могут – и обязаны приносить пользу!
– Сегодня мы поговорим о Сонечке Мармеладовой!
– Сегодня мы поговорим о Печорине!
– Сегодня мы поговорим о Шарикове!
– Сегодня мы поговорим о Джокере и его желании править миром!
– Сегодня мы поговорим о Супермене и попытаемся выяснить, в чем он был неправ!
Предмет был, действительно, странным – Кириллу иногда казалось, что он понимает его смысл, а иногда – что они просто зря тратят время. Ведь всё, так или иначе, сводилось к одному: все беды будущего мага или магистра магии происходят от его чувства собственной значимости!
Причем, как следовало из рассказов Лилипута, оно проявляется во всем – неважно, идешь ты за колбасой в магазин (где вынужден стоять в очереди к кассам, ждать и нервничать) или сидишь в президиуме Академии Наук и раздуваешься от осознания личных успехов. По словам преподавателя, любые агрессивные эмоции, самобичевание, душевные метания, сомнения и т. п. – всё относится к чувству собственной значимости, оно всеобъемлюще и почти непобедимо. Но одолеть его нужно.
В общем, «борьба с искушениями» была мутной дисциплиной, но с этим приходилось мириться – когда-нибудь она закончится, и они, наконец, начнут изучать что-то полезное.
– А вот и я! Как раз вовремя! – Варя вернулась с чашкой чая, – пока есть кипяток, рекомендую всем налить! Признавайся, что снес?
В этом кону Вадим сидел на прикупе. Мизер Кирилла предстояло ловить Лешке и Варе, и если Алексей был не очень предрасположен к чтению мыслей, то от Вари спастись было почти невозможно. Она мастерски и точно настраивалась на эмоциональную сферу собеседника и на его намерение и просматривала их, как открытую книгу.
– Мысли неконкретны! – иногда говорила Варя Кириллу, – но они формируют направление, они создают шумовой фон, который можно увидеть, если знать, куда смотреть. Для видящего он представляется такой полупрозрачной, сотканной из невесомых паутин шапкой вокруг головы, размер которой может меняться – в зависимости от интенсивности внутреннего монолога и соответствующих эмоций. Мысли неконкретны, зато их напряженность (или концентрация) очень ощутима – ею можно манипулировать и ею можно воспользоваться, чтобы выудить из человека всё, о чем он сейчас думает.
