Владислав Картавцев - Факультет
Поначалу Кириллу казалось, что задачу пересмотра, поставленную перед ним, невозможно решить – столь велико было количество событий, к которым необходимо было вернуться, и настолько сильно они были эмоционально наполнены. Но он решил особо не думать, а просто начал с самого первого шага, за которым последовал второй, третий и т. д. И вскоре Кирилл уже не шел, а бежал, а позже и полетел – и к концу первого семестра мог с гордостью сказать, что потратил все эти месяцы не зря.
События из его прошлой жизни, за которые он еще недавно так сильно держался, потеряли свою значимость, померкли и теперь не представлялись для него чем-то очень важным – тем, за что нужно непременно цепляться и над чем нужно чахнуть, как Кощей над златом, вспоминая и пережевывая их вновь и вновь. Теперь они стали похожи на сцены из фильма, которые – да, были, но особых эмоций не вызывают. Чего и требовалось доказать, и Кирилл возвращался к ним вновь и вновь, добиваясь «чистой огранки» – полного тотального пересмотра, при котором событие полностью исчезало из его памяти и тела, не оставляя после себя даже следа.
Но если пересмотр у него шел довольно легко, то с медитацией дело обстояло не столь радужно. «Медитировать» было тяжело – плюс катастрофически не хватало времени, и его пришлось отрывать от сна. Кирилл просыпался в половине пятого утра, садился на коврик рядом с кроватью, подкладывал под спину тугой войлочный валик и начинал медленно и расслабленно дышать.
В теории все было просто – но на практике получалось иначе. Разум, привыкший к беспрекословной власти, не хотел сдавать позиции – каждое движение тела он старался обдумать, каждая сгенерированная им мысль мгновенно вырастала до величины многоэтажного дома и затмевала горизонт – так, что за ней не было видно пространства. И мыслей было несть числа – как только мозг заканчивал трудиться над одной, он немедленно переходил к другой, не менее важной и требующей осмысления.
Кроме того, сами «медитации» оказались очень энергозатратными, требовали максимальной концентрации и самоотдачи – не хуже интенсивной тренировки. И поэтому они требовали морального настроя – как у спортсмена, который заставляет себя каждый день ходить на тренировки.
Первые несколько месяцев Кирилл сомневался, что из него выйдет хоть какой-то толк. Он не чувствовал никакого прогресса – словно бредешь в бескрайнем тягучем болоте и не понимаешь зачем. Бредешь – и тратишь, и тратишь силы, запас которых постепенно истощается, и насколько их хватит – не понятно. Иногда его даже охватывал страх, что он не выдержит и сдастся. Но постепенно ему стало легче. Он начал получать от «медитаций» удовольствие на уровне тела – оно расслаблялось, дыхание выравнивалось, а мысли приобретали плавность и неспешность – без резких эмоциональных пиков и глубоких впадин.
А вскоре произошло событие, заставившее Кирилла пересмотреть свое отношение к медитации. Как обычно, он проснулся посреди ночи, ополоснул лицо, вскипятил чай и уселся со стаканом на коврик для медитации. Вчера он лег пораньше – за день он очень устал и решил выспаться. С момента начала учебы распорядок дня Кирилла полностью поменялся – если раньше он позволял себе засиживаться допоздна, то теперь отключался уже в половину одиннадцатого, а иногда – даже в десять.
Некоторое послабление в режиме Кирилл позволял себе только вечером по субботам. Они собирались у Вадима и резались в преферанс. Первые несколько встреч они играли втроем – только парни, потом присоединиться к ним решила и Варя. Она оказалась не глупее всех остальных, так что в их команде появился еще один серьезный игрок.
В тот день Кирилл завалился спать сразу после занятий и ужина – он чувствовал себя не очень хорошо (состояние было болезненным) и решил довериться сну с намерением подлечиться. Проснулся он полностью здоровым и в прекрасном расположении духа с мыслями об отдыхе. Скоро должны были начаться зимние каникулы, на которых они все вместе поедут в гости к Кате в Сибирь.
Против такого путешествия никто не возражал – даже москвичка-Сирена, которая по факту оказалась очень компанейской и веселой девушкой. Что, впрочем, никак не отменяло наличия у нее мощнейшего оружия – таланта обольщения, подкрепленного паранормальными способностями. Время от времени она практиковала его на своих одногруппниках – для целей тренировки и, в общем, беззлобно – но результаты были поразительными.
Ей так успешно удавалось подчинять себе мужчин, что Кирилл только диву давался, почему она до сих пор не завела себе какого-нибудь олигарха и не села ему на шею. Пару раз он даже спрашивал ее об этом, на что в ответ получал томный призывный взгляд, лучезарную улыбку и жуткое собственное, поднимающееся изнутри желание броситься перед девушкой на колени и при свидетелях отдать ей душу на растерзание. Отдать просто за возможность быть рядом без всяких обещаний с ее стороны.
Но, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен! У него над изголовьем кровати висела собственноручно нарисованная памятка: «Бойся Сирену!», на которую он смотрел каждый день, и которая служила отличным подспорьем в аутотренинге и не позволяла забыть, что нужно держать ухо востро. И постепенно Кирилл научился-таки нивелировать воздействие Сирены и вскоре с ней подружился, а она оставила попытки его поработить.
Один раз они сидели и болтали по душам в холле (каждый на своем месте), и Сирена разоткровенничалась. Оказалось, ей совсем не интересно охотиться на олигархов – ее искусство (или врожденная способность) сродни мощнейшему разрушительному привороту, Сирена может сокрушить кого угодно, вплоть до полной фрустрации личности, но не собирается этого делать. У нее есть свои принципы, она хочет настоящих чувств, настоящей любви, она хочет настоящей страсти, а от ее жертв такого ждать не приходится. Они способны только на то, чтобы выполнять все ее прихоти и волочиться за ней, поскуливая и прося о взаимности.
Кроме того (и это, наверное, самое главное), Сирену предупредили, чтобы она не разбрасывалась направо-налево – это не приведет ни к чему хорошему, а только её ослабит. Сирене еще представится масса возможностей проявить свои способности, и они дадут ей шанс прожить счастливую жизнь – но при условии, что она сумеет их контролировать.
По поводу приглашения Кати Сирена долго думала, но потом всё же решила его принять. Остальные откликнулись почти сразу – тем более что расходы предстояли небольшие. Для студентов факультета были предусмотрены существенные льготы на проезд по стране – семидесятипроцентная скидка на авиа и ж/д билеты в оба конца два раза в год. Этим грех было не воспользоваться, и лично Кирилл просто поставил родителей перед фактом поездки, чем вызвал очередную мини-истерику у мамы, которая никак не могла смириться, что сын взрослеет и уже почти вступил в самостоятельную жизнь.
Конечно, говорить о полной независимости пока не приходилось – да, ему выплачивали стипендию, и очень неплохую по общим меркам – двадцать тысяч рублей в месяц, но этих денег, конечно, не хватало. Молодость всегда требует больших затрат, в молодости хочется выглядеть эффектно, стильно, богато, вызывающе, а на такие деньги особо не разгуляешься. Так что родители помогали, хотя и значительно меньше, чем еще год назад – питание и проживание у Кирилла уже было отдельным, по дискотекам он не ходил, и к началу зимних каникул скопил небольшой личный запас в шестьдесят пять тысяч рублей, который можно было легко потратить на поездку в Сибирь.
В Иркутске у родителей Кати был огромный дом – ее мама была совладелицей крупной косметической фирмы, и благосостояние семьи не вызывало никаких нареканий. В доме можно было спокойно разместить человек двадцать, так что на гостиницы им тратиться не придется. Катя обещала свозить всех на Байкал – в пансионат на подледную рыбалку на омуля и на фотоохоту на байкальских нерп. Она все уши прожужжала однокурсникам, что красивее Байкала места в мире нет, и в этом им предстояло вскоре убедиться.
– Интересно, как оно будет выглядеть? – Кирилл сел на коврик, скрестил ноги и облокотился на валик. Закрыл глаза и представил, как самолет приземляется в аэропорту Иркутска, они выходят на трап и спускаются вниз к автобусу, который должен отвезти их в здание аэровокзала. У него перехватывает дыхание от сорокаградусного мороза, он зажмуривается и…
Внезапно с ним произошла метаморфоза. Комната с кроватью в общежитии факультета куда-то пропала, и он осознал, что себя стоящим на вершине скалы, нависающей над ровной водной поверхностью, покрытой льдом. Кирилл посмотрел на свои ноги – его ступни парили в нескольких сантиметрах над снежными сугробами, сам он чувствовал себя невесомым и раскачивался, как лист на ветру, из стороны в сторону.
Ветер был тут как тут – и даже несколько ветров. Они сразу обратили внимание на появление гостя, в их поведении сквозил доброжелательный интерес. Кирилл заговорил первым, он чувствовал, что обязан представиться и сказать, кто он, и что он благодарит хозяев за гостеприимство на Байкале – а то, что внизу расстилается именно Байкал, Кирилл нисколько не сомневался. Скоро ветры оставили его в покое – у них было много дел, Кирилл не представлял для них никакой угрозы, и уделять ему слишком много времени не было необходимости.
