Сергей Семипядный - Украл – поделись
Тот стоял на берегу и смотрел Литикову прямо в глаза. В правой его руке, опущенной вниз, был пистолет. Надо было что-то говорить. Срочно. Возможно, это будут последние в его жизни слова. Впрочем, какой смысл что-либо говорить? Ведь его же никто не услышит, кроме всего лишь одного человека, который…
И Литиков заплакал, громко, с подвываниями, прикрывая глаза и задирая голову кверху.
Утром его разбудили в семь часов. Будили, судя по всему, долго, потому как среди первых его впечатлений – сердитые голоса и мрачные лица.
– Мишка, вставай! – почти кричали ему в ухо.
– Мишка, он принимает душ. Быстрее! – трясли его за плечи.
– Кто? – не понимал Литиков.
– Да Виктор же! – раздражённо ответила Света. – Давай быстрей!
– Что – быстрей? Спинку потереть, что ли?
– Ты дурак или прикидываешься? – Света постучала ему по голове костяшками пальцев. – Вчера о чём с тобой говорили? Танька, подпихни его с той стороны.
Литиков приподнялся на локтях и повернул голову влево.
– Танюша! Сколько лет!.. – Литикову стало трудно говорить. Он торопливо переместился в сидячее положение. – Я слышу твой голос, а думаю, что сплю.
– Вспомнил, о чём говорили? – повторила вопрос Света.
– О чём мы говорили? – Литиков попытался вспомнить, какие разговоры велись им со Светланой.
Однако Света не стала дожидаться, заявив:
– Хорошо, я напомню. Ты сказал, что собираешься ограбить Виктора.
– Ограбить? – удивился Литиков. – Ну!.. Просто его система распределения доходов… В общем, не понравилась она нам с Пашкой. Мы же сотрудничали, у нас были совместные проекты…
– Слышали! – перебила его Света. – А теперь слушай сюда! Танька знает вход в тайник. – И она махнула рукой. – Говори, Танька!
– Вход снаружи. С той стороны дома. Замаскировано под ящик с электричеством, – сообщила Татьяна.
– И что же? – Литиков не совсем понимал, что хотят от него женщины.
– Миша, ты сейчас быстро оденешься, выйдешь на улицу, обойдёшь дом, вскроешь дверь… – стала объяснять Татьяна.
– Дверь вскрыть?! – поразился Литиков.
– Инструмент мы приготовили, – успокаивающе похлопала его по руке Светлана.
– Инструмент – это что?
– Два ломика маленьких и нож. Если что ещё потребуется, прибежишь к главному входу. Я или Танька будем у дверей.
– Вскрою я дверь, предположим… – почесал затылок Литиков.
– Осмотришь тайник на предмет денег. Если найдёшь, то заберёшь их и смотаешься, – пояснила Света.
– А в какую сторону идти?
– Всё предусмотрено. Смотри! – Светлана протянула ему лист бумаги. – Вот тебе схемка. Выйдешь к автобусу и – в Москву. Про тебя он не знает, поэтому на тебя подозрение не падёт.
Потом всё было ярко и сумбурно, словно во сне. Та дверь с черепом и скрещёнными костями, шахта-колодец за нею, винтовая лестница, комнатка без окон, в которой – кровать, тумбочка, два табурета, умывальник и унитаз, необыкновенно маленький, словно детский. Деньги находились в верхнем ящике тумбочки. Солидная упаковка стопок стянутых резинкой стодолларовых купюр. Внизу его встретила Светлана, и количество стопок уменьшилась в три или четыре раза.
Затуманенным слезами взглядом Литиков коснулся стоящего на прежнем месте Виктора и понял, что тот подзывает его к себе. Не вполне отчётливый жест – подойди, мол. Литиков на четвереньках добрался до конца бревна, затем поднялся и приблизился к Виктору, который жестом же потребовал деньги. Литиков поспешно вынул доллары и протянул их Виктору. Виктор качнул рукой, будто взвешивая пачку переданных ему денег, и тёмным взглядом (тут ещё эта тень синяка под глазом) посмотрел на вора. Требует остальные деньги, догадался Литиков.
– А остальные… – начал Литиков и замолчал.
Остальные деньги у Светланы. У Светланы и Татьяны. У них у обеих.
– А остальные деньги… я зашил вот сюда, в куртку. Видишь? – Литиков сорвал с себя куртку и принялся отрывать подкладку. Он отдаст свои. Его доллары такие же, как и те, что забрала Светлана. – Я, Витя, не люблю, когда все деньги в одной куче. Подальше положишь – поближе возьмёшь, – лепетал он, мучаясь с плотной тканью. О том, что у него имеется нож, он не помнил. Справившись с подкладкой и вытащив деньги, он спросил: – А сколько не хватает?
Виктор не ответил.
– А то возьми, Витя, все.
Литиков протянул деньги и внутренне замер. Если Виктор возьмёт все, то, следовательно, он его убьёт. Если же нет, то пощадит. Хотя, конечно, остальные доллары Виктор может забрать и после того, как прикончит его.
«Убью!» – мысленно вскричал Виктор менее пятнадцати минут тому назад, сбегая с крыльца дома. Он сел в «Волгу» и, почти даже и не прогрев двигатель, рванул с места так, что автомобиль занесло и едва не ударило о бетонное ограждение клумбы.
О том, что Литиков находился в доме, Виктор знал ещё с вечера, ибо после того, как была обнаружена поднятая крышка багажника, Виктор не мог не провести расследования. Тот факт, что присутствие в доме Литикова тщательно от него скрывается, ещё более настораживал.
Пересчитав деньги, Виктор возвратил Литикову двести долларов и ушёл. Литиков постоял с минуту, затем поплёлся следом. Издали он видел, как Виктор сел в машину и уехал.
И тогда Литиков побежал. Чтобы покончить самоубийством или, по меньшей мере, напиться.
37
Возвратившись, Виктор застал лишь Анастасию.
– Где остальные? – спросил он.
Анастасия сидела в гостиной и смотрела телевизор. Она была в джинсах и тёплой кофте синего цвета. Повернувшись, она удивлённо глянула на Виктора.
– Где? А где ж им и быть, если не подальше от этого места? Смотались.
– Понятно, – сказал Виктор и сел в соседнее кресло.
– И ты не побежишь их догонять? – продолжала удивляться Настя. – У тебя ещё есть шансы. Если не будешь тут рассиживать.
– Пускай уматывают, – равнодушно произнёс Виктор.
– А деньги?
– Ущерб возмещён в полном объёме.
– Мишка? Но ведь…
Настя замолчала. Она решила прикусить язычок, подумав, что, может быть, ей и не стоит блистать излишней осведомлённостью. Дело в том, что деньги, о которых шла речь, находились в данную минуту в её сумочке. Вместе с листком покаянной записки, на котором эти деньги были оставлены Татьяной и Светланой в комнате Виктора.
– Ты хотела что-то сказать, – напомнил Виктор.
– Я хотела что-то сказать? – переспросила Настя. – Нет, ничего, кажется. Я, наверное, хотела спросить, не пришиб ли ты Мишку. Ты был так возбуждён.
– Жив он, – с усмешкой сообщил Виктор. – Хотя и напуган. А то, что основная часть денег находится у этих подружек, я знаю. Пусть с них и получит. В регрессном порядке. А какова, извини за любопытство, твоя роль во всём этом деле?
Настя с грустью посмотрела на Виктора. Ей хотелось рассказать ему всю правду. И чтобы он обнял её и поцеловал. Но не по-дружески, не в качестве одолжения и не в порыве минутной страсти. Но, увы, у их отношений нет будущего.
– У наших отношений, увы, нет будущего, – произнесла она вслух. – Почему?
– Ты красива, а значит, ненадёжна. Так какова твоя роль?
Настя вздохнула и, пожав плечами, сказала:
– Я догадывалась, что они что-то замышляют, но и предположить не могла такое.
Спустя двадцать минут Виктор и Анастасия ехали в Москву. А ещё через час Виктор был у Синодского, в центральном офисе.
Синодский поднялся из кресла и даже продемонстрировал намерение выйти из-за стола навстречу вошедшему. Движения Синодского показались Виктору неловкими, неуклюжими, и он подумал, что Синодский, по всей видимости, из той категории людей, которые в детстве никогда не прыгали с зонтиком с крыши, не мастерили парусов из простыней и даже, возможно, в войнушку не играли. Синодского, вероятно, долго водили за ручку, а после того, как выпустили, проблемы с детьми улицы стояли остро в течение достаточно длительного времени, чтобы поделить мир людей на быдло и элиту.
И вот Синодский сегодняшний, напитанный злобой и отрицанием, до некоторой степени свободный от нравственных и интеллектуальных ограничений, но внешне улыбчивый и демократичный, умел произвести впечатление на самых разных людей. Аура уважения, удивления и некоторого испуга, а подчас и страха сопровождала Синодского.
– Виктор, ты куда запропал?
– Да я всё этими бабками занимаюсь, – ответил Виктор, присаживаясь на указанное ему место.
– Это которые из поезда вынули? – наморщил лоб Синодский.
– Ну да.
– И как оно?
– Эти деньги сейчас… – начал Виктор.
– Опять! – перебил Синодский. – Я думал, ты скажешь: на, дорогой, возьми. А ты начинаешь… Тут, понимаешь, дела похлеще закрутились. Меня тут, понимаешь, трясут и трясут, как грушу.
– И много вытрясли? – с сочувствием в голосе поинтересовался Виктор.
