Владислав Картавцев - Вера Штольц и олигархическое счастье
– И ведь без компьютера, как без рук! – Вера резала бутерброды (она предварительно еще с утра зашла в продуктовый возле дома – он работал с восьми, и прикупила продуктов) и пыталась совладать со своими чувствами – в который уже раз за сегодняшнее утро. Возвратиться из почти что сказки в унылый бесперспективный быт было очень неприятно, а самое главное – неожиданность, с которой это случилось, не укладывалась вообще ни в какие разумные рамки.
– Ну и что теперь делать? Сидеть дома или, может, Ирке позвонить – та, небось, в курсе всего, что произошло со вчерашнего дня! А Степан-то так и не позвонил, вот скотина! Да, не зря я от него сбежала – вот была бы житуха, караул! С черпаком и мясом на подхвате у любвеобильного богатенького голубка, обвешенного любовницами по самое не могу! Нет уж! Доктор сказал в морг, значит – в морг! – Вера и сама не заметила, как нарезала целую гору бутербродов, и теперь размахивая руками, как мельница крыльями, принялась расфасовывать излишки в пластиковые пакеты. – Вот до чего могут довести любовные переживания! Целый батон покрошила – как будто на роту саперов накрываю! – и она твердо дала себе слово перестать растекаться, как манная каша по тарелке, взять себя в руки и просто потратить «выходные по болезни» на себя любимую. Например, почитать в одиночестве и спокойствии и следовать за обстоятельствами – по мере их проявления.
Внезапно ее размышления и клятвы прервал зуммер мобильного телефона. Еще вчера она отключила звонок (чтобы ночью, если что, не перебудил все купе), и теперь он истошно дрожал в сумочке, бессловесно жужжа и взывая к хозяйке, дескать: «Возьми меня скорей!»
Вера ринулась к телефону и ткнула на зелененькую трубочку ответа:
– Алло!
– Верочка, Вера, доброе утро! Это Высоковский, Вы меня помните?
– Да, да, конечно! – от неожиданности Вера даже поперхнулась, и ее ответ получился каким-то неестественно-булькающим. Ведь она разумно предполагала, что после своего бегства из Питера любые контакты с тамошними отгламуренными продюсерами или еще какими режиссерами автоматически сошли на нет. – Ага, судя по всему, он просто не знает, что произошло, и поэтому сейчас попросит меня отправляться на съемку!
– Верочка, я спешу Вам напомнить о наших вчерашних договоренностях! – Высоковский радостно блеял в трубку, словно гремучий оранжевый заведенный апельсин, крутящийся волчком. Впрочем, удивляться тут нечему – это была его стандартная манера поведения.
– Да, да, конечно! Я все помню! Вот только у меня изменились обстоятельства, я сейчас уже в Москве и вряд ли смогу прийти к Вам на съемки! – Вера выпалила все это одним махом и уже приготовилась услышать в трубку разочарованный вздох и быстрое прощание, но не тут-то было!
– Верочка, Верочка, ну что Вы говорите? Я все, все знаю! Чай, Питер – город не резиновый, и сплетни по нему разносятся со скоростью света! Это даже и хорошо, что Вы в Москве – у меня ведь именно в столице основные павильоны. Открою Вам секрет – Москва мне гораздо, гораздо ближе, чем Питер с его премерзкой погодой и вечным отсутствием солнца даже посреди лета! А договоренности между нами совершенно остаются в силе – неужели Вы думаете, что Ваши небольшие временные неприятности (кстати, скажу Вам по секрету – это дело рук Нимфоманской) могут отменить мое решение заполучить Вас в сериал? Вовсе нет – в нашем деле любой шум только идет на пользу, а найти потенциальную звезду дело весьма непростое! Так как? Я Вас убедил? Если так – то милости прошу к четырнадцати на «Мосфильм» в павильон номер двенадцать. Там проходная – сначала общая (на Вас будет заказан пропуск), а потом – уже в павильон (там тоже будет пропуск). И вот еще – когда прибудете, то можете смело обращаться к Софье Потаповне Перманганатной – это моя помощница, а по совместительству еще и художественный директор – просто скажите, кто Вы, и она проведет Вас, куда нужно. И сам я в это время буду, буду уже в Первопрестольной! – Высоковский пел в трубку, не переставая, и Вера только успевала запоминать, куда ей ехать и с кем говорить. – В любом случае, Верочка, Вы можете со мной связаться по номеру, который, наверняка, у Вас высветился, так что – я всегда на связи! Ну что – договорились? – и на том конце установилось вопросительное молчание.
– Да! – выпалила Вера, все еще не веря своим ушам.
– Ну, вот и славненько, вот и хорошо! Тогда пока – в полтретьего увидимся! Еще раз: «Мосфильм», павильон двенадцать, Софья Потаповна Перманганатная! – и Высоковский отключился.
– Перманганатная – вот это фамилия! – Вера смотрела на затихший телефон, как на старорежимный кувшин, из которого только что вылез Хоттабыч и одарил ее тремя желаниями. Звонок Высоковского похож на настоящее чудо, да нет – не так! Он и был настоящим чудом, которое не могло случиться, но все же произошло. – Ну, Перманганатная, так Перманганатная! – Вера рассеянно подошла к чайнику и залила пакетик с ромашкой кипятком. Ее немного трясло, но не так сильно, как она сама от себя ожидала.
– Вам страшно, Вера Вальдемаровна? Совсем нет Демьян Лукич! С прошлой недели мне уже вообще ничего не страшно, а тем более стоять перед камерами! А что, Степушка, – теперь она мысленно обращалась к своему несостоявшемуся жениху, – а, может, я-таки стану звездой, и мы с тобой еще станцуем кадриль – только уже на равных?
Она сделала глоток и вышла на балкон, подставила лицо теплому (не питерскому!) солнышку и рассмеялась во весь голос:
– Перманганатная – хорошо, что не Гидроперитная, а впрочем, какая разница, если там меня ждут? Ну что ж – вперед в неизведанное! – и она, весело подпрыгнув на одной ноге, нырнула обратно в квартиру, прикидывая на ходу, сколько времени у нее есть в запасе, чтобы вовремя приехать на «Мосфильм». И мы оставляем ее наедине, поскольку сейчас с ней происходит таинство под названием «Счастье», и мы никак не можем ей мешать. Но имеем полное право снова встретиться с Верой – только уже в следующей книге!
Конец
