Иосиф Гольман - Защитница. Тринадцатое дело
В антракте Ефима окружили гости.
– Твоя дочь – классная, – сказал ему Балтер.
– Она же моя дочь, – просто и скромно ответил тот.
– А как ваша идея насчет Агентства Неотвратимой Справедливости? – не без ехидства спросила Шеметова. Возможно, если б Береславский скостил ей цену на «Пожирателей гаджетов», она бы не стала задавать этот вопрос. Но ведь не скостил.
– Отлично! – неожиданно ответил профессор, вновь вдохновенно заблестев стеклами очков. – Растет, как снежный ком!
– Когда с горы или когда в гору? – поинтересовалась подошедшая дочка. Да, все-таки в этой семейке нету пиетета к гениальному папаше.
– С горы, детка, – ответил он. – Кстати, в третьей вещи кто-то куда-то не совсем туда спел.
– В джазе это называется импровизацией, папочка.
– Да? – восхитился Береславский. – Жаль. Выходит, не смогу к вам присоединиться, я ж всегда точно в нотки пою. Может, мне вам хоть на подтанцовках помочь?
– Пап, это невозможно, – абсолютно серьезно возразила та.
– Почему же? – удивился профессор. – Да вся публика будет ваша!
– Твоя она будет, пап, твоя! – уже открыто смеясь, объяснила дочка. – Увидев тебя на подтанцовках, публике уже будет не до чего!
Ефим сделал жест, олицетворяющий всю скорбь поруганного родительского авторитета. Как в известном фильме: «Я же тебя ро́стила!». Но, конечно, любому было видно, что он гордится дочерью.
– Так что насчет АНС? – уже всерьез заинтересовалась Шеметова, не в силах поверить, что из этого безумия что-то могло получиться.
– Пока обработано около двух сотен жалоб, – сообщил тот. – Написано более ста двадцати заявлений.
– Да, не густо, – с некоторым даже сочувствием сказала адвокатесса. Идея-то как раз была очень неплоха. Если б закон разрешал групповые иски, да было бы официально введено прецедентное право…
– Зато, знаете, какая интересная особенность? – заговорщицки сказал Береславский.
– Какая же? – решив предоставить профессору свое внимание в качестве утешительного приза, спросила Ольга.
– Около семидесяти случаев – а это более тридцати процентов! – удалось решить безо всякого суда, – гордо объявил тот. – Испортили даме шубу в ателье, после чего гражданку нагло и далеко посылают. Мы им – уведомление. С печатью, датой и исходящим номером. Разумеется, на официальном бланке. «Агентство Неотвратимой Справедливости приняло к работе заявление гражданки Х. Просим Вас, до наступления необратимых правовых последствий, в срок три рабочих дня, урегулировать спорные вопросы с вышеупомянутой гражданкой».
– И помогает? – восхитилась Шеметова.
– Я же говорю, больше тридцати процентов, – сверкнул стеклами профессор. – Они ж понимают, что виноваты. И, опасаясь бо́льших проблем, готовы пойти на меньшие.
– Да, ребята, – заржал слушавший все это Волик Томский. – Можно снимать фильм «Блеф-2».
– «Блеф-2» уже снят, – услужливо подсказала Шеметова.
– Тогда «Блеф-3», – не мог унять смех Томский.
– А, по-моему, крутая идея, – вступилась за папашу джазовая дочка профессора. – Просто не выполнимая на уровне мелкой юридической конторки.
«Молодец, – восхитилась Шеметова. – Самой папу покусывать можно. А вот чужим – ни-ни! И ведь задела – мелкой конторкой-то! Ясно же, что про нашу, а не про папину».
– Да согласен я, – неожиданно уступил Береславский. – Пока жалоб меньше десяти тысяч – эта идея тупиковая. Зато если преодолеть порог цепной реакции – …
– Получим ядерный взрыв, – рассмеялся подошедший на разговор Гескин. – А мы к старости этого не любим!
Тут занавес пополз вверх, все вернулись на свои места, и началось второе действие волшебного вечера.
То ли Маринка играла чудесно, то ли Моцарт был особенно хорош, но настроение у всех стало каким-то светлым и чистым. Может быть, чуть окрашенным печалью.
Музыкантов провожали громом аплодисментов, даже удивительно было, что такое небольшое количество людей способно так громко и неистово аплодировать. Да и ушли они только после трех выходов на бис.
Народ потихоньку направился к выходу.
Некоторые остались поболтать с Ефимом. Ну а Наталья, очень даже ожиданно, в одиночку собирала развешанные и расставленные картины.
Шеметова отследила, что дорогие ее сердцу «Пожиратели гаджетов» также были сняты с мольберта, завернуты в прозрачную пленку и упакованы в защитную, пупырчатую.
Ольга подошла к Наташе, помогла ей с остальными работами.
– Оленька, извини, что он цену тебе не снизил, – сказала, слегка смущаясь, Наталья.
– Да ну, ерунда, – ответила Шеметова. – Это же его бизнес.
– Если б это был бизнес… – улыбнулась та. – А то продаст картину, а потом переживает. Представляешь, как это – торговать вещами, которые неимоверно жалко?
– Ужас, – согласилась адвокатесса.
Тут и профессор подошел.
– Все оставляем здесь, – сказал он Наталье. – Я договорился с хозяйкой. Завтра водитель заберет.
– Мы сегодня без машины, – объяснила Наталья друзьям-адвокатам. – На такси приехали.
Шеметова и Багров сразу предложили их подвезти. Береславские с удовольствием согласились.
Все двинулись на улицу, к машине.
Правда, Ефим, что-то вспомнив, снова убежал в купеческий дом и вернулся с тремя завернутыми работами – они нужны ему были завтра с утра. Олег аккуратно уложил их в багажнике мазды.
Шеметова с Багровым жили в центре, Береславские – в Измайлово. Теоретически совсем не по пути, Электрозаводская – ровно посередине, но расстояния по московским меркам крохотные, а ночные дороги наконец-то пустые. Буквально через сорок минут адвокаты уже подъезжали к своему дому.
– Хороший вечер, – сказала, выйдя из машины, Ольга.
– Супер, – согласился с ней Олег, обычно не склонный к сильным эпитетам. – Все было здорово, и джаз, и квартет Маринкин. Да еще знакомства, разговоры полезные, завтра обдумаю.
– Богданов – вот что здорово, – сказала Шеметова. – И деньги нашлись, и живой пример перед глазами. Для него это второе рождение. – Они уже дошли до своего подъезда.
– Похоже на то, – согласился Багров. – Черт, я портфель в багажнике забыл.
– Лучше вернуться, – предложила Ольга. – Нечего ему ночь на улице коротать.
Вероятность взлома, конечно, была небольшой, зато последствия кражи адвокатского портфеля могли стать крупнейшей неприятностью года.
Короче, решили вернуться.
Ольга, сидевшая сегодня за рулем и забравшая ключ с собой, нажала на кнопку брелока сигнализации.
Багров открыл багажник, достал оттуда свой портфель.
– Оль, а тут наш шумный друг картину забыл, – сказал он жене. – Ее тоже забрать?
– Забери, – машинально ответила она.
И вдруг поняла. Догадка осенила безо всякого размышления, просто от ситуации.
– Он ее не забыл. Он ее подарил.
Дома бережно развернули пузырчатку и сняли нижнюю защитную пленку.
Конечно, это была она.
Точнее, они.
Пожиратели гаджетов, собственной персоной.
Смешные и трагичные, как вся наша жизнь.
Уже ложась спать, вспомнила от кого-то услышанное определение Ефима Аркадьевича.
«Жадный, но щедрый».
Так ведь не может быть, правда?
Однако, бывает.
Глава 14
Москва. Прапорщик Бойко. Дело Тайсона живет и побеждает
За прошедший неполный год жизнь Неонилы даже не изменилась, а полностью перевернулась.
Сейчас она иногда с искренним ужасом думала о том, что ведь могла и отказаться от путевки в заливаемые осенней моросью «Стожки». Могла не споткнуться на мостике и не вывернуть ногу.
А, значит, ее не нашел бы заплаканной и не взял, как маленькую, на руки бывший прапорщик Петр Бойко.
Впрочем, это – вряд ли.
Наверное, все равно бы взял, рано или поздно.
И в пансионат-то хитрый прапорщик рванул лишь после того, как узнал, что понравившаяся ему библиотекарша из их НИИ путевку в профкоме уже оформила. И знакомства с ней искал специально.
Хотя, конечно, ту злополучную дощечку на мосту лично не выковыривал. Чего не было, того не было. Петр Иванович никогда не стал бы осознанно портить общественное имущество, потому что – не положено.
Что было бы в альтернативной истории, никто из нас знать не может, на то она и альтернативная.
Зато Нилу очень устраивало то, что происходило в истории реальной.
Она теперь имела мужа.
И главное – пусть Петр на это не обижается – она имела ребенка.
Хотя, прапорщик, скажи ему даже в лицо, обидится вряд ли. Потому что именно так и положено быть в женских приоритетах: дети, а уж потом муж.
Тем более, что как правило дети без мужа, сами по себе, не получаются.
В их конкретном случае, несмотря на то, что зачат ребенок был не ими, все подпадало под приведенную выше концепцию. Без Петра Ивановича она не решилась бы забрать Мишку. А если б и решилась – испытала бы жесточайшие проблемы.
