Иосиф Гольман - Защитница. Тринадцатое дело
– С кем же? – поинтересовалась Ольга, уже в принципе понимая, о ком идет речь.
– Лысый, наглый, веселый, – заржал тот.
– Толстый? – уточнила она.
– Обязательно, – согласился журналист. – И щедрый. По крайней мере, для друзей.
А Ольга вспомнила очередные афоризмы от Ефима Аркадьевича.
На этот раз – о продажных журналистах.
Он утверждал, что далеко не все журналисты – продажны. Но будь даже и все они, – поголовно, стопроцентно, – политическими проститутками, свобода СМИ все равно делает их полезнейшими членами человеческого сообщества. Причем, автоматически, по определению.
Ведь кто-то купит одного, кто-то – другого. Всех одновременно может «купить» только диктатор, а это уже другая постановка задачи.
Так вот, в данной постановке, даже будь все журналисты исчадиями ада, они своей общей, суммарной, интегральной работой (причем, независимо от своего желания и целей) все равно будут способствовать правильному развитию общества и победе справедливости. Именно потому, что один купит одного, а другой – другого. Таким образом, члену социума будут представлены все точки зрения на проблему, и публично вскрыты все темные делишки и грешки каждой стороны любого конфликта.
В итоге пришлось задержаться еще на час.
Когда закончились вопросы, уже пришли первые вечерние посетители, заиграла музыка.
Надо было собираться – Иван Клюев со товарищи терпеливо ждал девушку в раздевалке.
И тут появился еще один гость.
Точнее, гостей было много – люди пришли на юбилей уважаемого человека.
Но Шеметову как магнитом привлек лишь один.
Майор Слепнев, собственной персоной, в гражданском костюме, да не простом, а с маленькой черной бабочкой.
Увидел адвокатессу – удивился. Конечно, он знал про штаб оппозиции в «Лебеде». Однако был неприятно поражен столь интенсивной и длительной ее работой. Тем более, успел заметить, как оператор с помощником запихивали в кофры камеру и свет.
Впрочем, Слепнев был не из тех, кто избегал драк, иначе – просто не поднялся бы столь быстро по служебной лестнице.
Он как бы между делом подошел к столику Ольги.
За стеклянной стенкой в раздевалке сразу напряглась группа шеметовской поддержки.
– Ну что, все воюем? – хохотнул майор. Но как-то не искренне, почуял уже битый волк, что легких побед с этими наглыми москвичами не будет. Ну, да ничего. Значит, будут тяжелые. Волков бояться – во власть не ходить.
– А куда ж деваться? – развела руками адвокатесса. – Можно подумать, у нас есть выбор.
– У вас был выбор, – подчеркнул прошедшее время Слепнев.
– У нас не было выбора, – устало ответила Шеметова. – По крайней мере, до тех пор, пока мы в профессии.
– Ладно, ваше дело, – махнул рукой майор. И вдруг, как волк в сказке, на секунду выглянул из-под овечьей шкуры. – Глядите, как бы ваша карьера здесь не закончилась. Причем, навсегда.
– Могу вам сказать лишь то же самое, – выпрямилась в ответ Шеметова. – Жену вы в Городке уже потеряли. Можете и остальное потерять.
Его как плеткой ударили.
– И что же я могу еще потерять? – бледный от бешенства спросил Слепнев. И Шеметова ответила, хотя точно знала, что лучше было бы промолчать. Но Олег сидел в тюрьме, и она не смогла удержаться от встречного удара.
– Только у вас, Георгий Витальевич, есть все мотивы для убийства полковника Иванова. Перечислить?
– Попробуйте, – прошипел тот.
– Ревность – он увел у вас женщину, – как плетью била Шеметова. – Карьера – его место перепало вам. Деньги – автобизнес работает, но полковник с довольствия снят.
– Все? – мог бы майор – убил бы ее на месте. Но – не мог, только лицо апоплексически побагровело.
– Пока все. Но мы работаем, – уже не сдерживаясь, ответила Шеметова.
Хотя самой себе была вынуждена признаться, что в данный момент действовала в высшей степени неправильно, позволив себе стать куда более женщиной, нежели адвокатом.
А что вы хотите от женщины, чей любимый – в тюрьме?
Глава 13
Москва, Электрозаводская. Благотворительный концерт
Этот дом мало кому знаком, даже из тех, кто живет неподалеку.
Рядом с Яузой, но не на набережной.
Памятник городской усадебной архитектуры – а расположен между фабричным корпусом и рядовым советским Домом Культуры.
Зато те, кому он все-таки знаком, бывают здесь частенько.
Ибо сегодня в этом доме, как и сто лет назад, кипит московская культурная жизнь.
Конечно, эстрадных звезд здесь не увидишь.
Зато прочие – захаживают. И не только бродят по роскошным наборным паркетам, разглядывая купеческие интерьеры. Но зачастую сами не прочь взять в руки инструмент и усладить гармониями наполненное Историей здание.
На первом этаже и части второго – много небольших помещений для студийной и индивидуальной работы. Места хватает всем: небольшой хоровой студии, историческому кружку, балетному классу.
Однако, несомненно, сердце дома – актовый зал.
Когда-то здесь выступали мастера давно ушедших поколений. Теперь их эстафету подхватили нынешние.
Конторские пришли практически в полном составе.
Валентина Семеновна, секретарь конторы, а по жизни – контороуправительница, даже мужа своего привела, что случалось крайне редко.
Он сразу робко сел в предпоследний ряд и до начала концерта диспозицию не менял. Похоже, Валентина и в семье практиковала единоначалие и матриархат.
Волик помог Маринке с платьем и инструментом – все это было в довольно громоздких мешках и футлярах. Наконец, Марина скрылась в артистической уборной, а Томский отправился разглядывать необычные интерьеры дома-музея. Он тоже был тут в первый раз, хотя жена, как оказалась, выступала на этой сцене не единожды.
Гескин со своей Муной последовали примеру мужа Валентины, заранее заняв места. Но не в предпоследнем ряду, как тот, а поближе – акустические усилители на предстоящем концерте были не в почете. По крайней мере, в части классического струнного квартета.
Антон пришел с девушкой, пристально рассмотренной всеми сотрудниками конторы. Тошка, можно сказать, был сыном их адвокатского полка, так что интерес к ее нынешней избраннице имел основания. То есть, избранниц-то он менял довольно часто. Но в этот раз нечто неуловимое подсказывало, что проистекавшая в данный момент love story, похоже, не одномоментная. Уж слишком резво независимый и знающий себе цену молодой адвокат Антон Крымов бегал и прыгал вокруг этой юной девчонки. Она же вела себя – с точки зрения присутствующих дам – исключительно правильно. А именно – Сашенька принимала все эти знаки внимания с абсолютно естественной мимолетной благодарностью.
Типа – не она инициатор исключительной Антошкиной обходительности, а просто жизнь так устроена, что в ней всегда есть место для прекрасной королевишны и желающего ей услужить молодого человека. А уж принц он или не принц – станет понятно позже.
– Молодец девчонка, – оценила подросшую смену Ольга Шеметова.
– Да уж, взяла Антоху в оборот, – подтвердил Багров, распаковывая цветы, которые они наметили подарить в конце выступления Маринке.
Ольга даже секунд на тридцать взгрустнула: уже несколько лет Олег Всеволодович жил с ней в одной квартире. А вот сказать кому-то, что она взяла его в оборот – было бы неправдой. «Зато я классный адвокат», – попыталась подсластить себе пилюлю Шеметова, однако пилюля упорно не желала становиться слаще.
В этот миг в зал ворвался Ефим Береславский. Очки, как всегда, сверкали. Взъерошенные волосы, там, где они еще оставались, свидетельствовали о том, что персонаж последние минут десять страшно торопился. Да, в руках он нес одну небольшую картину.
Почти одновременно в другую дверь этого же зала плавно въехала тележка, влекомая супругой Береславского, Натальей. На тележке было работ пятнадцать, средних и крупных, плюс пяток легких мольбертов, с наклейками галереи Ефима Аркадьевича.
Профессор принялся размахивать руками и объяснять что-то арт-директору гостеприимного дома искусств. А Наталья, ничем не размахивая, быстро и ловко начала развешивать привезенные картины, выставляя наиболее значимые из них на мольберты.
– Как слаженно работают! – аж языком зацокал Волик. В их прекрасном союзе с Маринкой слаженность также присутствовала, но роль умного профессора как правило исполняла супруга.
Тут и дочка Ефима нарисовалась, Лола. Высокая, красивая, в роскошном вечернем наряде с яркими крупными аксессуарами.
Уже знакомые конторским пианист и саксофонист преданно сопровождали вокалистку. Им всем плюс четвертому товарищу – звукорезу, то есть звукорежиссеру – предстояло подготовить всю акустику для выступления. Причем установить аппаратуру и барабанную установку – барабанщик как раз вбегал в двери – предстояло так, чтобы не мешать выступлению классического квартета, которым все эти электронные приблуды были изначально не нужны.
