Татьяна Соломатина - Мало ли что говорят

В субсахариальной Африке, явившейся в своё время «первоисточником» вируса, к концу ХХ столетия трагедия ВИЧ/СПИДа стала национальной, и Соединённые Штаты, глубоко вздохнув, начали ей помогать. И деньгами, и медикаментами. И не только Африке, но и странам Восточной Европы, в том числе – России и Украине.

«Чёрный континент» стал полигоном научных исследований «чумы ХХ века». И денег, надо признать, международные фонды вложили туда немало. Может, где кому по дороге к рукам и прилипло, однако не столько, сколько «засалилось» на пальцах чиновников у нас. Но работа пошла. Пандемия ВИЧ существует, и на это не стоит закрывать глаза. Но и впадать в панику не следует. «Мы не ищем виновных – мы решаем проблему!» – можно было смело вешать в лаборатории Harvard Medical School, где трудился Сонин новый знакомый, тихий незаметный одессит, гражданин США, житель города Бостона, штат Массачусетс, – Володя.

Раз в полгода он на два-три месяца выезжал «в поля» для забора материала. По возвращении он неделями мог не выходить из лаборатории, обнаруживая всё новые и новые подвиды и подтипы вируса ВИЧ. Ведь вирус иммунодефицита человека, увы, в один миллион раз изменчивее вируса гриппа. Именно с этим связаны проблемы разработки вакцин. Кроме всем известных ВИЧ-1 и ВИЧ-2 существует ещё масса мутировавших подвидов, на наименование коих истрачен уже весь латинский алфавит и цифр без числа.

По возращении из Африки Володя погружался в работу. Это был настоящий лабораторный отшельник, которому абсолютно всё равно, что происходит во внешних мирах. Он коллекционировал вирусы, а также изыскивал способы и средства борьбы с ними.

Он провёл Соню с Валерой в совершенно немыслимый высокотехнологичный бункер, где всех обследовали гораздо серьёзнее, чем при входе в State House штата Массачусетс. Хорошо, хоть ректальную температуру не измерили. Оказывается, проба для реакции готовится самым тщательным образом, и малейшие контаминации, т. е. огрехи – световые ли, температурные и прочие, включающие чуть ли не настроение сотрудников лаборатории, – могут повлиять на её ход. А вот более знакомая картинка: санитарки родного российского лечебного учреждения несут деревянные ящики с баночками и пробирками по улице зимой и летом, и в дождь и в снег – на один манер. Кстати, если на основании исследования мочи вдруг ставят диагноз – мочекаменная болезнь, стоит поинтересоваться, не стояла ли баночка на солнечном окне лаборатории некоторое время. Может статься, что на самом деле почки здоровые, как у Геракла.

Соню подвели к «святая святых» – «пульту управления» лабораторией. В подземном «бункере» – лаборатория находилась в цокольном этаже здания – мрачно не было. Горели лампы дневного света. Везде стояли ухоженные растения. В холле был теннисный стол, удобные кресла и диван.

«Пульт управления» был полностью компьютеризирован. После загрузки образцов зал закрывался, а запись параметров, наблюдение и управление осуществлялось компьютерами. В сам зал с оборудованием мог заходить только специальный персонал, наряженный в костюмы на манер ОЗК[43].

Затем специально для гостьи Володя прочитал практически полуторачасовую лекцию, демонстрируя слайды презентации. Соня, как любой порядочный студент ли, вольный ли слушатель, не способна удерживать концентрированное внимание более пятнадцати минут. Но она прочно усвоила основной тезис лекции: цивилизованные условия работы имеют огромное значение.

Потом пили чай, и Володя пригласил Соню отужинать на следующей неделе у них в доме, уверив в том, что они с его супругой найдут общий язык. И ещё – увидев Сонин жадный взгляд, брошенный на огромное количество новеньких пробирок-эппендорфов в пластиковых упаковках, подарил их ей. В своё время Соня добывала эти пробирки, нужные для собственных диссертационных исследований, невероятными путями. И хотя теперь они ей были не нужны – видимо, сработал давний поисковый стереотип, – она взяла.

«Ну и что! Подарю нашим лаборантам, перед тем как уволиться! А уволюсь я обязательно!

И надеюсь, наступит и в нашей стране эра цивилизованной работы. Особенно в таком интеллектуально ёмком деле, как медицинские исследования. А для того, чтобы реализовать дарованный мне талант, достаточно карандаша и бумаги. Ну, или компьютера. Я же, в принципе, цивилизованный человек…»

Кстати, Сонин персональный счёт, похоже, вышел в ноль. А это значит что? Это – всё и ничего, и одновременно способ обращения одного в другое. Новый виток персональной спирали.

P.S.

«Всё, что подарила цивилизация писакам, – это подсчёт количества знаков в рукописи автоматизированным способом. Во времена декана Джонатана Свифта и галантерейщика Даниеля Дефо редакторы подсчитывали слова «вручную». В остальном же нам, как и прежде, нужны рассветы, закаты, бумага и карандаш».

P.P.S.

«Между вирусом ВИЧ и человеческим организмом существует своеобразная «гонка вооружений» – за счёт изменчивости вирус приспосабливается к защитным силам организма, но в ответ происходят изменения клеток иммунной системы человеческого организма. Обычно такое взаимное приспособление длится тысячелетия, но в случае вируса ВИЧ это происходит ускоренными темпами. Ну что ж, вирусы не чужды НТП. Как и мы. Но я уверен, наша раса цивилизованнее расы вирусов. Рано или поздно будет найден способ мирного сосуществования».

Глава девятая

Прикладная магия, или «Ирландцы предпочитают блондинок»

Сцена первая:

Умер Папа Римский. Требует у святого Петра рассмотрения своего дела вне очереди.

Святой Пётр: Ты кто?

Папа Римский (возмущённо): Да вы что?! Я – понтифик, глава Католической церкви, наместник Бога на земле!

Святой Пётр (крайне удивлённо): У Бога есть наместник на земле? А ну подожди, пойду справлюсь. (Уходит.)

Сцена вторая:

Святой Пётр: Босс, там какой-то психопат заявляет, что он твой наместник на земле. Ты в курсе?

Бог (недоумённо): Не знаю. Только давай не будем пороть горячку. Надо Иисуса спросить – он там тридцать три года стажировался, лучше разбирается в нюансах.

Сцена третья:

Бог: Сынок, ты не знаешь, у меня на земле есть наместник или что-то в этом роде?

Иисус: Понятия не имею.

Святой Пётр: А может…

Бог: Не надо!

Святой Пётр: А если…

Бог: Не стоит.

Иисус (миролюбиво): Пойду сам поговорю.

Бог (менторским тоном): А вот это попробуйте.

Сцена четвёртая:

Иисус (возвращается, согнувшись в три погибели от хохота): Папа, ты не поверишь! Я когда там был, рыболовный кружок организовал… Он до сих пор существует!

Соня стала избегать лабораторных перекуров в обществе Джима.

Безусловно, он был интеллигентен, умён, любезен, остроумен, обаятелен и красив. Той спокойной красотой, проявляющейся в шестидесятилетнем мужчине, чрезмерно ярком в молодости. Той красотой, которую дилетанты частенько путают с породой. Любое вино рано или поздно превратится в уксус. Однако у хорошего – есть достаточно времени, чтобы напоминать о себе растущими ценами на соответствующей странице ресторанной карты. Выдержка на таких мужчин влияет правильно, превращая циника-плейбоя в благообразного пожилого человека. От прежнего ловеласа остаётся подтянутая фигура, ухоженный внешний вид и умение вежливо обращаться с дамами любого рода и племени.

Джим был достаточно, даже по американским меркам, состоятелен.

Прямо скажем, немаленькая заработная плата начальника лаборатории MGH-госпиталя, да и «ветеранских» на «сберкнижку», наверное, набегало. Трёхэтажный дом не в самом плохом районе Бостона, квартирка в Нью-Йорке и ещё один «объект недвижимости» в Салеме. Две машины, яхта, велосипед, ролики и набор кремов для обуви. Короче, в спецификацию «оборудования» под маркой «Джим» входило всё, чего так жаждут русские барышни, стремясь выйти замуж за иностранца.

Тревога за «что день грядущий нам готовит» его не посещала – Джим размеренно получал удовольствие от жизни. Что называется – «настоящий земной парень», в лучшем смысле этого словосочетания.