Владислав Сосновский - Ворожей (сборник)
И тут впервые Борис стушевался, спасовал. И не потому, что испугался монтировки. Он понял, что задел за живое.
– Извини, командир, – сказал. – Я не знал о брате. У меня у самого двоюродный братишка остался лежать в Афгане. Так что прости. Вот возьми часы командирские в знак примирения. И мундир твой я теперь почитать буду больше любой шмотки. Прости. По глупости сболтнул. Не обижайся.
– Хорошо, – согласился отходчивый шофер. – Черт с ним, с пиньжаком. Будем еще ссориться из-за барахла. А часами не бросайся. Тоже мне, Рокфеллер нашелся.
Дальше катились в каком-то молчаливом полусне. Каждый думал о своем. Гегель теперь молился обо всех страждущих: людях и континентах. Борис втайне досадовал на себя за то, что судьбой ему, что ли, назначено задевать и обижать всех, кого ни попадя.
Он искал причину Собственно, причину, как ему казалось, Борис знал, но корни, глубинную суть ее никак обнаружить не мог. На поверхности все как будто выглядело понятным, однако в какой-то темной глубине мозга стоял плотный непреодолимый мрак. Борис злился, что не в силах ворваться в эту бескрайнюю бездну, о которой знал по книгам, и которая называлась подсознанием, но сделать ничего не мог. Он полагал, что, может быть, Хирург владеет тайной проникновения в подполье сознания, хотя и эта мысль вызывала в Борисе большие сомнения, а стало быть, обращаться к целителю по такому весьма серьезному поводу вряд ли имело смысл.
Золотодобытчики снова мирно похрапывали после обильных столовских харчей.
Хирург вспоминал своего учителя, горячего ходока с Тибета, прошедшего насквозь даже Колымский лагерь, вспоминал и, как всегда, глубоко волновался. Собственно говоря, Тибетский Илья Муромец – Виктор – не был Хирургу учителем в привычном понимании этого слова. По сути, он ничему не учил целителя, а как бы перелистывал перед ним страницы интереснейшей книги, в глубинах которой была сокрыта Истина.
Хирург, имевший высшее медицинское образование и немалый хирургический стаж, с открытым ртом и пересохшими губами слушал Виктора, потому что тот словно выводил его на грань освобождения и своей душевной вибрацией заставлял трепетать все существо лагерного лекаря. Виктор будто бы подносил кубок с напитком Истины к самому рту Хирурга, и тогда Хирург ощущал ее вкус. Истина была рядом, она обволакивала своим запахом, и целитель растворялся в нем, даже тогда, когда казалось, что рассказы Виктора выходят за пределы реального и захлестывают границы здравого разума. Хирург, общаясь с пешим искателем Града Божьего, все больше понимал: Истина как раз и кроется за гранью реальности, а здравый ум – понятие весьма условное. И тогда он начинал верить Виктору, верить его фантастическим версиям, притчам и историям. Виктор как будто благословлял Хирурга на собственные поиски, и лекарю виделось, будто он – семя, пускающее ростки к небу, а заключенный Илья Муромец переполнен Богом. В такие минуты прошлое начинало овладевать настоящим, настоящее будущим, а будущее прошлым. Круг замыкался, и получалась некая цельная система, безграничная и в то же время способная уместиться в одной точке. В точке, излучающей вечную энергию жизни.
Виктор говорил весомо и неспешно, что свойственно всем крупным людям, ничего не навязывал, ни к чему не принуждал, ни к чему не призывал. Очевидным было лишь его желание выговориться, отдать все, что накопил. Он был похож на большую переспевшую грушу, вот-вот готовую сорваться с ветки.
– Видишь ты, – говорил пеший путешественник, пережевывая пайку черного хлеба. – В Тибетских монастырях монахи живут по триста, четыреста лет и умирают «по желанию», когда начинают осознавать, что выполнили свою земную миссию, когда они приходят к тому, что стали течением, что достигли слияния с Вселенной. Что вернулись в точку. Шумеры жили еще больше. Гораздо больше. Но тогда Земля еще была экологически благополучной. Вообще-то мы появились на планете очень здоровыми, мобильными, высокоразвитыми существами. Не от какой-то человекообразной обезьяны, как втолковывали нам идеологи марксизма-ленинизма, потому что они были политиками, а стало быть, воинствующими. Им выгодно было представить человека подобием животного, способного управляться либо с серпом, либо с молотом, внушить ему при этом, что он – общественная единица, колесико в едином механизме. Социализм уже был в Египте, Месопотамии и других точках Земли. Это понятно? На самом деле, развитые цивилизации из соседних галактик вывели нас искусственно. Много тысяч лет тому назад они уничтожили динозавров и прочих всепожирающих особей и завезли из созвездия Девы так называемого Снежного Человека как биологическую базу для акклиматизации. Но первые люди были выведены на Венере и Фаэтоне в их планетарных магнитных полях, и уж затем началась миграция на Землю. Это понятно?
– Понятно, – отвечал околдованный Хирург, находясь в какой-то холодящей прострации.
– Ну вот, – удовлетворялся Виктор. – Примерно сорок тысяч лет тому назад человек расселился по всей планете. И все было бы хорошо, если бы вдруг через Черную Дыру в нашу галактику не зашли на мощных кораблях другие высокоразвитые существа из другого мира. Началась настоящая война. Понятно?
– Понятно, – ответствовал лекарь деревянным языком, поскольку понятного было крайне мало.
– Все эти «новые» уничтожили жизнь на базовой планете Фаэтон и пустили ее гулять по космосу. Они же «опечатали», так сказать, Венеру. А пропуск особой энергии через Бермуды едва не уничтожил нашу планету. Начался Великий Потоп, погибла Атлантида. В это же время была подведена на орбиту вокруг Земли Луна. Раньше-то она находилась в тригоне – Марс, Луна, Фаэтон. Понятно?
Хирург проглатывал застрявший в горле ком и снова открывал рот. Все, что сообщал лагерный товарищ, было чем-то невероятным. Но с другой стороны, абсолютные достижения цивилизации в свое время тоже казались чем-то невероятным.
– И вот, значит, эти бермудяне или, как они себя называли – гейзидяне, основали базы в разных точках с центром в Египте и занялись собственной акклиматизацией.
Эти новоявленные поселенцы были менее мыслящими, более «общественными», в общем, готовыми к первобытному социализму. Слаборазвитый личный план, способность размышлять категориями рода, а не индивидуума – все это привело к тому, что мы имеем сейчас, Дима. Понятно? Ты, конечно, хочешь спросить, откуда и где я добыл эти знания, тем более что со стороны они похожи на бред и фантазии больного ума. Но тайны, открываемые тебе, не бред и фантазии, Дима. И не всякому бы я их открыл. Видишь ли, в юности меня часто преследовал один и тот же сон. Словно не было в моей жизни ни горя, ни одиночества, и не сожгли в Белоруссии, в родной хате моих родителей фашисты, а меня, мальчишку, не отправили затем в детский дом. Снится мне, будто иду я, молодой и красивый, в какую-то чудесную горную страну и даже слышу прочитанное где-то название той страны – Шамбала. Чей-то голос зовет меня из глубины сна. Такой сильный и властный, Дима, что однажды я встал утром и пошел по земле пешими ногами. Так допутешествовал до Алтая. Много встречал интересных людей, сообщавших мне неведомые вещи и о Боге, и о Вселенной. Истина, Дима, произрастает и должна произрастать из точных, многократно проверенных фактов. Это бесспорно. Есть всемирно признанные переводы клинописных текстов на глиняных шумерских, аккадских, вавилонских таблицах. Есть переводы «Ригведы», «Аюрведы», «Авесты», «Бхагават-Гиты», «Святорусских вед», «Велесовой книги». Это первоисточники. Они созданы за тысячелетия до Рождества Христова. Вот лишь часть из этих первоисточников: поэма шумеров «Энума-Элиш», «Атрахасис», «Сказание о Еильгамеше». В «Энума-Элиш» записаны (с подачи бога Энки) «семь дней творения», создания Солнечной системы. Этой поэме четырнадцать тысяч лет. Она была создана до потопа. Вот тебе шумерский, аккадский, вавилонский текст «Энума-Элиш». «Он распростер черный балдахин над безвидной Таимат – планетарная прародительница Ки – нашей Земли, – повисшей в пустоте. Он разделил воды по плотности их. Скрепил одни осколки (льда) под сводом небесным и выставил их внутри, словно часовых, подобно щиту неба. А водную свиту Таимат согнул в дугу и создал великий Внешний Пояс, подобно браслету». А вот «Ветхий Завет». Книга Бытия. Перевод с иврита. Вначале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста. И создал Господь Небесный свод, отделив воды, которые над сводом от вод, которые под сводом небесным». Подобных примитивно кастрированных аналогов множество. Нагорная проповедь Христа появилась после десяти скрижалей Завета Моисея. Это, можно сказать, манифест гармоничного сожительства людей в процессе распространения христианства. Но вавилоняне, аккадцы, ассирийцы, персы сформировались за тысячелетия до рождения Христа. Шумеры как цивилизация – еще раньше. Их культура – это коллективный разум, возникший в междуречье как бы ниоткуда, точно взрывом. Он-то, этот коллективный разум, и оплодотворил последующие цивилизации совершенством мышления и жизненной мудростью. «Авеста» Заратуштры (6291 год до нашей эры), сына жреца Старошаста и матери Догды, впоследствии была записана золотом на ста воловьих шкурах в Иранском городе Ориане. Это учение о добре и зле, основанное на законе мироздания: Благая мысль, Благое слово, Благое дело. Как-то на Алтае я наткнулся на прохожего старичка. Помню, был он маленький, сухонький, с белой бородкой. Понравилась ему моя фигура, и показал он на гряду дальних гор. «Там Шамбала», – сказал. Я был поражен тогда, и стоял, как вкопанный, как оглушенный, а старичок растаял, словно его и не было. И тогда я понял: мир наполнен печалью и горем. И все-таки мир прекрасен. Есть луч солнца, и нужно следовать за ним. Не упускать из вида. Потом я был на Тибете, в Индии, Непале, снова на Тибете, прошел путь Христа. И не существовало для меня границ, потому что, если очень чего-то захотеть, то осуществится. Я узнал, что все сведения о происхождении человечества тысячелетиями в строжайшей тайне хранились и по сей день хранятся жрецами всевозможных храмов, монастырей и святилищ. А потому ничему не удивляйся и не отторгай, так как отторжение грозит разрушить целое, разрушить единство. А это страшно. Это то, что совершили наши правители. Ну вот. О прошлом… Гейзидяне, обосновавшись на земле, стали широко практиковать соединение с животными в искусственных условиях на Луне и Марсе, поскольку там поле притяжения намного слабее земного. Так появились Сфинксы, Кентавры, Сатиры и прочие собако и птице-люди. Понятно? Вот тогда и разошлась по всему свету легенда, что мы, в основе своей, произошли от того или иного животного. Но это не миф. И если человек точно знает своего тотемного зверя, ему легче управлять собственным характером и даже контролировать подсознание, которое помнит все от самого начала. Разумеешь ты это, Дима? – спрашивал российский путешественник Виктор.
