Михаил Дмитриев - Цель – Мавзолей и далее… Из морока постмодернизма в окопы Донбаса
Помимо бизнеса за Мамуло тянулся шлейф мерзостей и на личной почве. Известно было, что он увёл жену у состоятельного девелопера. Похотливые глаза бывшей проститутки, зашоренные однообразной рутиной сытой жизни со старым пьяницей мужем, увидели в Мамуло храброго и гордого горца, настоящего мужчину. Дежурные кавказские слова-штампы были восприняты как огонь пылких, но сдержанных чувств.
Далее случилось вот что. С помощью Максима и ряда беспредельных решений чеченских и дагестанских судов (кстати, Максим обращался к Валиду, когда ему требовались подобные судебные решения), Мамуло и Валид отжали большую часть собственности обманутого мужа. Чеченский ЧОП силой вытряхнул охрану с этих объектов. Максим слышал, что дама вскоре родила Мамуло сына, хотя ранее было известно, что горцы развлекались с ней по очереди в какой-то сауне. Не желая общаться с Мамуло, Максим позвонил Валиду, спросил как с ним увидеться, сказал, что готов вылететь к нему за границу.
– Нэ, нэ получится, – ответил Валид, – я далэко. Мамуло всэм рулит. Он компэтэнтэн. С ним встрэчайся.
Перспектива встречи с «компэтэнтным» Мамуло не порадовала Максима, но он усмехнулся над этим «я далэко». «Как это все-таки отдает атмосферой из „Мимино“», – подумал он и вспомнил два забавных случая. Тогда он приезжал по делам в Грозный. Максим, Валид и несколько чеченцев что-то обсуждали, стоя у тюнингованного «Хаммера» Валида, дело происходило в центре города у одного из ресторанов. Максим заметил, что уже продолжительное время рядом с ними крутился чеченский подросток лет 14-ти; то отходил, то приближался и что-то очень внимательно рассматривал. Максима удивило его поведение.
Наконец подросток подошел и что-то спросил по-чеченски. Валид ему коротко ответил.
– Что он хотел? – спросил Максим.
– Узнал, продаём мы диски на «Хаммере»?
Я сказал, нэт.
Получив ответ на мучивший его вопрос, подросток удалился восвояси. Это необычное любопытство молодого автолюбителя, покорённого огромными блестящими дисками никак не озадачило чеченцев, не рассмешило их, вопрос показался им закономерным, далее разговор протекал в прежнем деловом русле.
Усевшись в «Хаммер» к Валиду, они поехали по городу. У Валида зазвонил телефон, это была его жена. Валид разговаривал с ней по громкой связи, некоторые фразы были на русском.
– Ты где? – поинтересовалась жена.
– По трассе еду, а ты?
– В центре плюс-минус.
Максим заметил, что и вопрос и ответ полностью устраивал супругов, хотя, в его понимании, абсолютно было не ясно местонахождение обоих.
Подобные эпизоды в поведении горцев случались регулярно, Максим воспринимал их как этнический колорит. Но он не сомневался, что чеченцы гораздо ближе русским по менталитету, чем инопланетяне голландцы нейтральные по отношению к однополым связям, чем норвежцы, допускающие системное изъятие детей из семей и прочие толерантные европейцы. Общаясь с чеченцами, он знал, что у них есть чему поучиться – это и уважение к своим старшим, и помощь родственникам, и верность традициям. Ему был близок доминирующий в их среде культ силы. Максим уважал Валида за его религиозность, чеченец строго держал мусульманские посты, совершал положенные намазы.
Максим договорился встретиться с Мамуло в ресторане гостиницы «Украина». Предстоящая встреча напрягала и раздражала Максима. Он уже жил другой жизнью и ему не хотелось погружаться вновь в атмосферу «тёрлова», и особенно просить о чём-либо Мамуло.
Уже с утра в день встречи Максим был взвинчен, как-то внутренне не собран, мысль его гуляла. Знакомая до боли пошло-яркая атмосфера ресторана, столики утыканные сбродом из напыщенных фурий и примоднённых «решальщиков», взбесила Максима с первой минуты.
Мамуло и его суровая компания занимала два сдвинутых рядом стола. Среди этой банды особо выделялся огромнейшего роста чеченец с ваххабитской бородой в чёрной спецназовской форме. На ремне бородача висела кобура. «Не факт, что ствол боевой, скорее всего травматика, – пронеслось в голове у Максима, – однако как всё-таки чехи любят такие понты». Максим отозвал Мамуло за пустой соседний столик. Они еще не успели за него присесть, как подошли два коренастых молодых чеченца в одинаковых куртках с эмблемой миксфайта. Они обнялись с уже присутствующими, поздоровались с Максимом. Он заметил у обоих переломанные уши. Также от Максима не ускользнуло, как в отсутствии Валида поменялись манеры Мамуло, сейчас он ощущал себя лидером, держался важно и самодовольно. Максим всегда испытывал неприязнь к этому грузному и вечно сальному типу. Сейчас эта неприязнь превратилась в бешенство. Странная смесь злости и бесшабашности подняли его душу кверху точно легкую пьяную пену.
– Я слышал, – сказал он Мамуло, когда они наконец уселись за другой стол, – некоторые себе специально уши ломают, чтобы окружающие боялись.
У Максима было ощущение, словно он летел с горы. Он как будто специально лез на рожон.
– Эти других ломают, головы ломают… Ты им (Мамуло сделал акцент на им) про специально сломанные уши скажи. Эти ребята настоящие чемпионы, я помогаю им, спонсирую их дорогу в спорте.
Немного развязано Максим перешёл к делу и объяснил, что ему нужно. Мамуло попытался вынюхать, зачем ему тротил и детонаторы. Максим не говорил.
– Тебя примут, напугают, ты меня сдашь! – буркнул Мамуло.
Максима задели слова «напугают» и «сдашь», нужен был ответ.
– Кто меня напугает?… А? – тихо, но сурово рыкнул он. – Меня не раз принимали, кого я сдавал? Я сказал, что мне нужно! Ответь: поможешь или нет?
Мамуло мгновение внимательно смотрел на Максима, он не понимал его агрессивного настроя. Подумав, что его буйная интонация могла долететь до поломанных и не поломанных ушей угрюмых товарищей за соседским столиком, решил взорваться за место тротила.
– Слушай! – гаркнул он. – Я тебе кто – склад?! Ты что просишь?
Максим молча поднялся и направился к выходу.
– Забудь тэлэфон мой! – кричал ему вдогонку Мамуло.
«Это мне надо сменить телефон, – подумал Максим, – ведь запросто сдаст бывшим коллегам N… Как я мог так опростоволоситься? Где мозги? К кому обратился с просьбой и что вообще на меня такое нашло? А ведь с Валидом я всегда ладил.
У Максима давно были выстроены чёткие деловые отношения с чеченцами. Зная их особенность поддавливать и пытаться по максимуму влезать в темы, Максим никогда не запускал их дальше положенного. Он всегда предельно чётко обговаривал условия и суммы и эта схема работала: предложение – выполнение – оплата и не более. Максим вёл пёструю жизнь и имел за спиной большой опыт. Он не лукавил, когда сказал Мамуло, что его не раз «принимали». В девяностые Максим отсидел полгода на «Матроске» по подозрению в вымогательстве. Задерживал его легендарный РУБОП. Максим уже тогда тяготел к общению с финансистами и по просьбе последних наехал на одного крупного банковского мошенника, кинувшего банк на серьёзную сумму. Мошенник забил Максиму стрелку якобы с другой братвой, но «подтянул» РУБОП. Максима и его товарищей «приняли» максимально жёстко.
Беспрерывно били и пытали полдня. Как оказалось рубоповцы сами «получали» с мошенника и хотели навек отбить у бандитов желание на него наезжать. Занимающийся спортом, физически крепкий Максим несколько раз терял сознание, но потом вновь приходил в себя. Эти пытки Максим запомнил на всю жизнь, как и покрытые старой запёкшейся кровью белые кроссовки рубоповского вожака. Позже Максим слышал, что как только сняли крёстного отца шаболовских костоломов Рушайло с поста министра МВД, именно этих рубоповцев потихоньку арестовали сотрудники ФСБ, на борцах с гангстерами висели убийства и десятки случаев похищения людей. Второй раз Максима задерживали менее года назад. Одно суровое по специфике своей деятельности подразделение МВД при силовой поддержке ОМОНа накрыли несколько его обнальных площадок. Оперативники хорошо подготовились, месяц слушали телефонные переговоры Максима и его сотрудников, собрали необходимые улики. После этого случая Максим стал очень осторожен в общении по мобильному. Во время обыска в офисе Максима было изъято около восьми миллионов долларов, большая часть которых оказалась незапротоколированной и совершенно испарилась. Вскоре в камеру ИВС, где находился Максим, пришёл молодой оперативник из из числа тех, кто его задерживал и на экране своего мобильного показал цифру ещё в 3 миллиона долларов за прекращение уголовного преследования, иначе Максиму будет вынесена мера пресечения арест и до суда он точно просидит в тюрьме, а как суд решит «бабушка надвое сказала». Максим подключил своих покровителей, те хлопотали, и цифру удалось сократить до миллиона. С этими покровителями Максима когда-то давно познакомил Палыч, свёл для решения одного вопроса и потом даже не догадывался, что Максим продолжил с ними общение. Это были два друга, оба потомственные чекисты, ровесники Максима, заядлые байкеры, каждый из них держал по несколько мотоциклов, в холодное время года они передвигались по городу в фешенебельных автомобилях с водителями. Пока им не закрыли выезд за рубеж, они успели на мотоциклах исколесить всю Европу, были даже в Южной Америке. Эти сотрудники слыли кутилами и весельчаками, вместе с Максимом они шатались по стрип-клубам, дорогим борделям и модным дискотекам. Несмотря на то, что оба были семейные, содержали любовниц. Они хотели Максима затянуть в байкерство, но он оставался верен спортивным авто. Юмор у них был специфическим, и, как правило, ниже пояса. Они вечно подкалывали друг друга. Несмотря на свое показное раздолбайство и разгульный образ жизни, оба были профессионалами в своем деле, могли трудиться до седьмого пота, если того требовали обстоятельства. Оба они были отчаянными патриотами, от всей души желали блага России и, что самое удивительное – искренне ненавидели коррупционеров. Именно эти два чекиста-приколиста помогли Максиму снизить цену за свое вызволение и даже устроили ему встречу в ресторане «Узбекистан» с теми, кто спланировал и организовал наезд. Это были два ещё более уникальных человека, очень известных в своём кругу. Оба сотрудника были азербайджанцами, службу начинали в Московском РУБОПе, в отделанных в восточном стиле с коврами и кальянами кабинетах сражались с этническим криминалом. После ликвидации РУБОПа перешли в ДЭБ, где возглавили борьбу с незаконным оборотом золота и драгметаллов, которая свелась к «окучиванию» и «прикручиванию» крупных ювелирных сетей. Скандально засветившись в ДЭБе, они изменили фамилии на русские и перешли в вышеупомянутое подразделение. Если бы Максиму сказали, что перед ним сидят милиционеры, он ущипнул бы себя за ухо, он видел вальяжных наглых баев, в усыпанных бриллиантами часах с турбийонами.
