Владимир Шеменев - «Варяг» не сдается
Там находились верфи завода Крампа, на которых строился «Варяг». Слизнев был членом комиссии по приемке крейсера и в свое время закрыл глаза на множественные недоделки. В благодарность за это Крамп, которого Арсений Павлович спас от многомиллионных штрафов, подарил ему небольшой двухэтажный домик в пригороде.
Из забытья Слизнева вывел Курино, который легонько тронул его за плечо.
– Господин Слизнев, с вами все хорошо?
– Да.
– Вам нужен отдых. Поезжайте в Порт-Артур и возьмите с собой свою пассию. Две недели в купе с приятной во всех отношениях попутчицей снимут напряжение. Все ваши расходы я возьму на себя.
Слизнев кивнул. Он уже принял решение. Ехать в Америку через Европу было глупо и дорого, к тому же ему нужно было увидеть свою жену.
Они вышли из парка и остановились возле театральной тумбы. У ворот сидел семинарист, собирая деньги на храм. Перед ним стояла берестяная коробка, обклеенная рождественскими открытками. Семинарист все время балагурил, зазывая прохожих жертвовать по копейке на благое дело.
Прежде чем попрощаться, Курино посмотрел на Слизнева. Нет, тот не любил свою жену, он любил только самого себя, и жена нужна была ему всего на пять минут – удовлетворить свою похоть и выбросить как тряпку. Только сейчас, глядя в его бегающие глаза, Курино понял, что Слизнев хочет найти жену ради мести. И мстить он будет тому самому унтер-офицеру с крейсера «Варяг».
– Прощайте, господин Слизнев. Два билета до Порт-Артура и сумму на ресторан я пришлю вам курьером.
– Прибавьте туда расходы на гостиницу.
– Непременно. – Курино склонил голову.
Егор помог барину забраться в сани и, гикнув, погнал лошадей к дому. Курино проводил советника взглядом, повернулся и посмотрел на семинариста, сидящего возле ворот. Полчаса назад этот малый с курсистками катался с горы на санках недалеко от беседки, в которой Курино стоял со Слизневым.
Японский посланник улыбнулся и пошел в сторону Литейного проспекта.
* * *Слизнев не смотрел на обнаженную Зинаиду, вальяжно развалившуюся на мягком диване их персонального купе. Мысль, что он сделал что-то не так и это перевернуло всю его жизнь, не оставляла Арсения ни на минуту. Он смотрел в окно и думал о Кате. Он не должен был ее бить, он должен был вызвать Муромцева на дуэль – застрелить офицера или офицер застрелил бы его. В любом случае он был бы в выигрыше: в первом – как победитель, а во втором – как мученик.
За две недели беспробудного пьянства в компании собственной горничной и неизвестных ему попутчиков, едущих в Маньчжурию, он ни разу не вспомнил про жену. Но чем ближе он подъезжал к Порт-Артуру, тем сильней сжималось сердце, и он все чаще и чаще смотрел в окно, желая заглушить наплывающую боль.
* * *Двадцать пятого января поезд с надписью «Южно-Маньчжурская железная дорога» подошел к перрону порт-артурского вокзала: лязгнул буферами, выпуская облако пара, и замер. Тут же захлопали двери, затопали носильщики, и от поезда к сараям с мешками и коробками забегали китайцы. Казаки столпились возле соседнего вагона, встречая прибывшего из Благовещенска генерала. Сотрудники почтового ведомства стали выгружать почту и укладывать в тарантас. В стороне стояли несколько морских офицеров, тихо переговариваясь между собой. Истомин вышел из полутемного здания вокзала и, заведя руки за спину, не спеша пошел вдоль вагонов.
Из вагона класса люкс вышел Слизнев и подал руку Зинаиде, помогая ей спуститься. За три месяца, что прошли после суда, Арсений Павлович осунулся и постарел. Следом за Слизневым и его любовницей из вагона вышли стюарды, вынося многочисленный багаж. В основном это были картонные чемоданы, обитые желтой кожей.
«А вот и наш друг», – подумал Истомин и ухмыльнулся. Его ухмылку перехватила Зинаида и перевесила сумочку с одной руки на другую. Это был знак, что им надо встретиться. Штабс-капитан раскланялся с барышней, отдал честь Слизневу и пошел, не останавливаясь.
Слизнев смотрел ему вслед и никак не мог вспомнить, где видел этого офицера.
Часть вторая
Приказано драться
Глава 16
Порт-Артур. Февраль 1904 г
Катя Слизнева приехала в Порт-Артур в конце декабря. На вокзале спросила, где недорого можно снять комнату, наняла извозчика и поехала в Старый город. Точнее, в китайский квартал, который за пять лет превратился в смешанное русско-китайское поселение с официальным названием «Новый китайский город». Этот район находился к северо-востоку от Старого города и представлял собой клубок из узких занавоженных переулков, по которым с трудом проезжала телега. Глиняные домики лепились друг к другу, соединяясь черепичными и соломенными крышами.
Катя сняла комнату у отставного матроса, которого все в округе уважительно звали Иваном Ивановичем. После службы он вышел в отставку и устроился слесарем в ремонтные мастерские. Прожив год в казарме, сошелся с китаянкой и переехал к ней в китайский квартал. Завел хозяйство, детей и, как говорится, пустил корни. Врос мужик в маньчжурскую землю и потихоньку стал забывать Россию. Ловко лопотал по-китайски, курил, как паровоз, причем на пару с женой: сядут в комнате и смолят в ожидании, когда вскипит самовар.
Первым делом надо было решить, что Катя будет делать. Иметь на руках диплом врача было престижно и обеспечивало хорошим доходом, но отсутствие практики говорило о том, что с устройством на работу будут проблемы. Екатерина Андреевна пошла по стопам отца, но в какой-то момент свернула с протоптанной дорожки, вышла замуж и забросила лекарское дело.
На удивление, проблем не было.
Порт-Артур испытывал нехватку врачей и фельдшеров. В городскую больницу и в госпиталь присылали в основном сестер милосердия. Квалифицированные флотские и армейские доктора старались остаться при частях и экипажах – там больше платили и шла выслуга.
Утром пятого дня Екатерина Андреевна вышла из дома, прихватив с собой диплом об окончании Казанского университета, выходные аттестаты и документ, подтверждающий, что она полгода работала в уездной больнице хирургом. Ее целью была больница Мариинской общины сестер милосердия, о которой она навела справки и точно знала, что там не хватает докторов.
Стоял прекрасный зимний день. Небеса словно приветствовали ее появление в Порт-Артуре, заливая солнцем только что проснувшийся город. Мелодично хрустя ботиками по снегу и отвечая улыбкой на приветствия господ офицеров, Катя не спеша шла по протоптанным тропинкам Старого города. Она сияла от счастья, наслаждаясь зимой, свободой и ощущением скорой встречи с Алексеем.
Больница представляла собой каменное строение из красного кирпича в виде буквы «П» с несколькими входами. Во дворе дымила котельная, по периметру шел чугунный забор, вдоль которого были высажены ели. Мохнатые, с шапками снега на ветвях, они прятали одноэтажное строение от посторонних глаз.
В приемном отделении две добродушные старушки стали наперебой рассказывать, как и где ей найти доктора Заславского, который числился при больнице старшим. Уяснив, что ее благодетель по совместительству является заведующим отделением гнойной хирургии, Катя вышла из здания и пошла искать вход в это самое отделение. По закону подлости вход оказался со двора, и ей пришлось обойти почти все здание.
Валерий Сергеевич Заславский считался начальником больницы, имел чин штабс-капитана в отставке, и было ему за пятьдесят. Практиковал он в гнойной хирургии, в этом же отделении был его кабинет, в котором он и беседовал с Екатериной Андреевной.
Выслушав ее честное признание по поводу того, что она не практиковала несколько лет, полистал ее документы и, отложив их на край стола, посмотрел на нее, потом на ее руки и предложил через час поассистировать ему на операции.
– Гнойный аппендикс требует срочного вмешательства, с вашей помощью мы избавим несчастного от страданий, и он пойдет на поправку.
У Кати дрогнуло все, что могло дрогнуть: сердце, губы, руки, ноги. Предложение было ключевым. «Справишься – возьмем» – так оно звучало в переводе на русский. Робкое возражение «я ничего не помню» было пресечено жестким ответом: «Если что-то умеете, голубушка, не забудете».
Катя кивнула и сглотнула подкативший к горлу ком.
– Я согласна, – промямлила она, чувствуя, как покрывается мелкой испариной.
– Вот и славно, – доктор взял со стола колокольчик и тренькнул в него.
Вошла медсестра.
– Тамарочка, отведите Екатерину Андреевну в ординаторскую. Подберите ей форму, и пусть переоденется. Через час она мне будет ассистировать в операционной.
– Хорошо, Валерий Сергеевич.
– Что там наш больной, еще не помер?
Шутки у него были солдатские. Наверное, так и надо себя вести, когда каждый день кому-нибудь что-нибудь отрезаешь.
– Да нет. Но мается сильно.
– Его побрили?
– Все в лучшем виде: и побрили, и клизму сделали. Так что не волнуйтесь…
