Мария Метлицкая - Дорога на две улицы
Так закончилась его тайная страсть к прелестной кореянке. Тогда он сказал другу Яшке: «Хватит с меня японских гравюр!» И слава богу, что закончилась. С глаз долой, из сердца вон. А то и до второго инфаркта недалече – с его-то прытью!
Кстати, напрасно он думал, что жена его Елена ничего не замечала. Все замечала – и то, что он начал франтить и прикупил пару новых рубашек и ботинки. И то, что зачастил в парикмахерскую. И то, что украдкой стал душиться польским одеколоном. Ну, это поди не заметь!
Все его умная жена видела и понимала. Вот знала, естественно, не все. Да и что там было знать!
Поделилась с Элей. Та сказала:
– Не волнуйся! Борис не из тех, кто уйдет в такой ситуации.
Елена усмехнулась:
– Да? А разве один раз он уже не попробовал?
Эля махнула рукой и уверенно возразила:
– Ну, ты сравнила! Тогда он был мальчишка, сопляк. Экспериментов не боялся. А сейчас… Что ты! Столько пройдено и пережито! А сколько еще надо будет пройти и пережить! Да и не потянет он молодую, свежую бабу! Силенок не хватит.
– Почему обязательно молодую? – удивилась Елена.
Эля посмотрела на нее внимательно:
– А потому, дорогая, что старая квочка у него уже есть! Рядом, под боком, – и тяжело вздохнула.
Елена не обиделась – рассмеялась.
И, наблюдая за мужем, она давалась диву. Вон оно как бывает! Влюбился, и ладно! Вон как подтянулся! И настроение улучшилось!
Страха почему-то у нее совсем не было. И это удивляло ее больше всего.
А может, просто сил на страх и переживания не оставалось? Вполне вероятно. И еще – это Борино увлечение служило ей оправданием в дальнейшей жизни. После ее истории с Генераловым.
Хорошим, надо сказать, оправданием. И еще – утешением.
* * *Итак, появление в их жизни Генералова было внезапным, неожиданным и, мягко говоря, странноватым. Такой человек, как Генералов, не должен был приплыть к их берегу. А уж тем более – на нем задержаться. «Позагорать».
Но – по порядку. Однажды за ужином Борис, крайне возбужденный, поведал Елене, что на совещании в министерстве встретил старого институтского приятеля. Точнее, не приятеля, а просто однокурсника. Володьку Генералова – так он его обозначил. Вспомнил, что этот самый Володька был в институте заядлым карьеристом. И старостой группы, и комсоргом курса. Всегда стремился к общественной жизни, которая, как известно, предполагает власть. Медицина как таковая его не увлекала – это было всем очевидно. Но хвостов у него не было, оценки не опускались ниже четверок, и преподаватели предпочитали с ним не связываться – отговорок у Володьки был полный карман.
Все поговаривали, что врач из него не получится точно, а вот в том, что Генералов «далеко пойдет», не сомневался никто.
На последнем курсе Володька вступил в кандидаты КПСС и скороспело женился на дочке какого-то партийного функционера. Молодую жену его никто не видел, но слухи ходили – нехороша. Какая она для Володьки пара? Смешно.
Кстати, сам Генералов был весьма хорош собой – высок, статен, кудряв и синеглаз.
Разумеется, в близких друзьях или даже приятелях Боря Луконин у него не ходил. Впрочем, как и все остальные.
Про дальнейшую судьбу Генералова Борис тоже не знал. Вернее – какие-то обрывки и отрывки. Успешен, все сложилось. Загранпоездки и прочие блага не обошли его стороной.
И вот встреча. Борис на важное совещание попал по новой должности.
Друг друга узнали – уже хорошо. Посмеялись – ну, раз узнаваемы, не все потеряно. Поболтали в курилке. Борис, невнимательный к деталям, как всякий мужик, все-таки разглядел и ботинки Генералова, и костюм, и сорочку.
– Все нездешнее и очень впечатляет, – сказал он Елене.
– Тебя? – удивилась она и увидела, как муж немного смутился.
Потом он тараторил, что этот самый Володька ведает снабжением больниц новейшим и импортным медицинским оборудованием. То есть непосредственно в его власти, кому, куда и как распределять эти блага. Его подпись последняя и решающая.
– И что? – не поняла Елена.
Муж вздохнул:
– Надо, Ленушка, пригласить его к нам. Надо, понимаешь?
Она удивленно вскинула брови и покачала головой:
– Не твои методы, Луконин. Не твои!
Он покраснел и виновато промямлил:
– Ты права. Но и замом главного я тоже прежде не был. И больничное обеспечение и медицинская аппаратура меня не слишком волновали. А теперь это напрямую зависит от меня.
– Ну да ладно, примем твоего чиновника, коли так. Правда, не знаю, как все получится. С такими важными персонами я как-то давно не общалась, – вздохнула примирительно Елена.
Муж попытался убедить ее:
– Володька – прекрасный парень. Совсем не зазнавала, простой и доступный.
– Зови своего доступного в субботу, – махнула рукой она.
Занервничала уже к среде. Чем кормить? Что подавать? Да и вообще – как принимать такую важную птицу?
Разумеется, позвонила Эле. Та успокоила:
– Все люди, даже эти цацы. Все любят пожрать и выпить. Не выпендривайся. Ничем его не удивишь. Ни икрой, ни рыбой. Сделай что-нибудь домашнее – блины, например. Они у тебя, кстати, всегда отменно получаются.
– Блины? – удивилась Елена. – Нашла чем удивить – блинами!
– Да, представь себе – блинами! А к блинам – селедочка, сметанка, топленое маслице. Мед и варенье. Ну а для сытости… Ну, запеки курицу, что ли! Или разорись и на рынке прикупи мясца. От этого никто не откажется. Ну и соленостей всяких – тоже на рынке. Помидоров, огурцов, капустки квашеной. Вариант беспроигрышный. А лягушек он в Париже пожрет.
Вот вам и задачка! Подруга, как всегда, права. Все исполнила, как мудрейшая из мудрейших велела.
Пригодились и мамины соленые опята и грузди. В общем – русский стол. Классика жанра. В пятницу (что это? предчувствие?) полетела в парикмахерскую. Покрасила волосы – впервые за семь последних лет. Дома сделала маникюр – кое-как, на ее-то теперешние руки… Вряд ли что поможет, да ладно.
Подкрасила глаза и неярко, чуть-чуть – губы. Долго стояла у зеркала, не узнавая себя. Вот как оно, оказывается… И совсем не старуха! А еще вполне даже женщина! Значит, сама виновата. Сама себя запустила и махнула на себя рукой. И не Бориса тут вина, что он на нее не смотрит, а только ее…
Дура. Ведь все так просто! И Элька права, что ее ругала. Так к себе относиться! Так себя не любить и даже не уважать! А потом требовать этого от других! Спасибо тебе, неведомый пока Владимир Генералов! Спасибо и низкий поклон. От дуры и тетехи Елены Лукониной.
В коридор выскочила Машка. Замерла.
– Ой! Леночка! И это ты? Что с тобой? Что-то случилось?
Елена равнодушно повела плечом:
– А что, собственно, такое? О чем это ты?
Машка от волнения громко сглотнула слюну.
– Не притворяйся! – потребовала она. – Хитрая какая! «Что такое, что такое»! Да это не ты, Леночка, а сказочная красавица! Принцесса просто! Хотя, нет, королева. Для принцессы ты все-таки старовата!
Машка обошла ее со всех сторон и покачала головой.
– Да… А я ничего такого про тебя не знала! – и снова задумалась.
Елена рассмеялась – легко и от души.
Машка вдруг посерьезнела:
– Гости завтра, Леночка, да?
Та кивнула.
– А как же прическа?
Елена пожала плечами и провела рукой по волосам.
– Спать будешь сидя, – строго сказала Машка. – Чтобы не испортить такую красоту!
– Да ну тебя! – рассмеялась Елена и пошла инспектировать шкаф. Надо соответствовать.
Машка обошла ее на повороте, первая влетела в ее комнату и распахнула тяжелые дверцы старого орехового гардероба.
Обе, замерев, молчали. Инспектировать, собственно, было нечего. Совсем.
Через полчаса Машка тащила ее за руку в большой универмаг, стоящий прямо у метро.
Из универмага вернулись через три часа. Такие усталые, что просто валились с ног. Зато в сумке лежали темно-синяя узкая юбка и голубая шелковая блузка с крошечными перламутровыми пуговицами.
Что говорить – сказочно повезло. Сказочно!
Не потому, что удачливые, – просто конец месяца. Благодатное для покупок время: советская торговля наращивала план. Вот вам и все везение. И все-таки – повезло.
Да и на следующий день повезло – тесто для блинов взошло прекрасно, селедка оказалась жирной, мясо – молодым и сочным, а пражский торт, из одноименной и самой лучшей кулинарии, свежайшим – что, впрочем, совсем неудивительно. Не зря отстояли почти два часа!
* * *Важный гость был точен, как королевская особа. В семь ноль-ноль раздался звонок в дверь. Первой в прихожую выскочила, как всегда, Машка. Да и кто за ней поспеет? Она же и распахнула входную дверь. На пороге стоял высокий мужчина – слегка полноватый, слегка седоватый и совсем не суровый. Точнее – на его гладком, чисто выбритом лице при виде девочки зажглась теплая и удивленная улыбка.
– Да ты красавица! – восторженно воскликнул он. И, словно опасаясь за собратьев мужеского пола, как бы огорченно, сокрушаясь, добавил: – Ох, Мария! И принесешь же ты страданий нашему брату!
