Марина Крамер - Охота на мстителя, или Дамы укрощают кавалеров

Женька никогда ничего не понимал в ее схемах, он лучше воспринимал логические выкладки на слух.

– Я бы отмел Ворона, Каспера и Боксера.

– Разумеется, самый удобный подозреваемый здесь Гришка. Но это вовсе не значит, что так и было.

– Не значит. Но вполне могло.

– А как мы можем это проверить? Пока никак.

– Ты еще не забывай, что мы имеем труп юриста Вовы, – напомнил Женька, отбирая у нее только что прикуренную сигарету. – Хватит, я сказал! – предупредил он ее реакцию и продолжил уже спокойнее: – Мы, заметь, до сих пор так и не знаем, кто и за что вздернул Вову на люстру, предварительно вкатив какой-то хитрый препарат в вену.

– Да, это не добавляет оптимизма. Только вот сдается мне, что и в этом деле Бес ни при чем.

– Ага, он просто ангел в белых перышках.

– А ты сам подумай. Что такого мог знать или сделать Вова? Что Бармалей ему снотворное дал и попросил Ворону в чашку подсыпать? Но снотворное – вещь безобидная, ничего бы с Мишкой не случилось, продрых бы сутки, и все. Тот же Бармалей скажет, что хотел всего лишь приятеля напугать.

– Его могли просить еще о каких-то услугах.

Женька вытащил из холодильника упаковку соленой семги, салатные листья и свежий огурец.

– Сейчас по бутерброду съедим, а то я не могу на голодный желудок мозгами шевелить.

Марина, казалось, не обращала внимания на его действия.

– Ты прав. Могли и попросить, а он в тот момент уже был здорово напуган и отказался. Но это все равно не повод.

– Для Беса-то? – нарезая батон, отозвался Женька.

– Даже для Беса. Что Леон сказал по поводу Марата?

– Ничего пока.

– А вот это зря. Марат находится в непосредственной близости от Ворона, если он замешан в чем-то, дело плохо. Мишка ему доверяет, значит, ничего не заподозрит.

– Я Леону сейчас звонить хотел – напомню, пусть потрясет Марата.

Хохол подвинул Марине тарелку с бутербродами:

– Ешь. Я с ним поговорю и присоединюсь.

– Звони сейчас, я подожду. Только сигареты отдай.

Разговор с Леоном не затянулся. Едва услышав о гибели Мирзы, тот заявил, что немедленно едет к Ворону домой и лично везет шефа в офис, потому что никого, кроме водителя, к нему больше подпускать нельзя.

– Я просто один не смогу машину вести и приглядывать, – объяснил он, и Хохол понимающе кивнул.

– Ясное дело, ты ж не киборг. Но я тебя прошу, сегодня же выясни все о Марате: куда ездил в последние дни, с кем общался, что говорил, о чем спрашивал. Это важно. Может, он и не при делах, но лучше проверим и будем это знать, чем получим еще один незапланированный трупешник.

– Ага, не хотелось бы, чтобы им оказался мой хозяин, – хмыкнул Леон. – Все, Жека, я погнал. На связи.

– Погоди. Марина теперь вообще без прикрытия. Мне на улицу нельзя, пока не придумаю, какой маскарад развести. Поможешь?

– Жека, не знаю, чем могу. Никому не верю. Попробую сейчас по приятелям своим подумать, есть пара человек, вообще никакого отношения не имеют к нашим делам. Просто телохранители. И если не объяснять ничего, просто сказать, что нужен водитель-охранник…

– Годится, – с ходу согласился Хохол. – Даже лучше. Привез, посидел в машине, отвез домой – без лишних слов. Давай, Леон, шурши, мы ждем.

Коваль с отрешенным видом смотрела на тарелку с бутербродами, которые поглощал Женька, но голода, очевидно, не испытывала. Лицо ее было бледным, хотя выглядела она все равно лучше, чем ночью.

– Как твоя голова, котенок? – осторожно спросил Женька, наливая ей чай.

– Хорошо, но сейчас не до этого. Я так поняла: охрану ты мне почти нанял.

– Даже не начинай, это я обсуждать не стану. Будет охранник, хоть что говори.

Она только рукой махнула – знала, что спорить с мужем по такому поводу бесполезно, лучше смириться.

– Мне бы к Мишке попасть, – вела свое Марина. – Хочу посмотреть, как он отреагирует на новость.

– Я бы радовался на его месте.

– Чему же? Тому, что вокруг начали умирать люди, как тогда, помнишь? Вспомни, ты ведь уже тогда со мной был. Началось с приближенных Бурого, потом на других перекинулось. Если бы я вовремя не сообразила, и нас с тобой могло не быть.

– Тебе просто повезло, что Бес пьяный растрепал насчет твоего Черепа, – буркнул Хохол, помрачнев, и Коваль удивленно вздернула бровь:

– Ты и к мертвому Черепу меня ревнуешь?

– Это длинный список.

Она подошла к нему, обняла, прижала его голову к животу.

– Ты такой смешной… Все прошло, их даже в живых уже нет, а я с тобой. И ты продолжаешь изводиться?

Он усадил ее на колени, крепко обхватил руками, прижался к шее губами, промычал:

– Я ничего не могу с этим поделать, уж прости. Я понимаю, что никогда не смог бы стать для тебя единственным, и это меня злит.

– Ты стал единственным. Даже больше, ты им остался. Никого нет, только ты.

Хохол только крепче сжал объятия. Он знал цену этим словам: в любой момент Марина может завести мимолетный роман или что-то вроде этого, так уж она устроена.

– Я знаю, Женька, что ты мне не веришь. Наверное, я заслужила это всей своей жизнью, и ты сто раз прав, не веря. Но я не привыкла скрывать, я всегда говорю тебе честно обо всем. Иногда даже в ущерб себе. Но врать не могу – противно.

Хохол взъерошил ее челку, заглянул в глаза. Коваль не улыбалась, не щурилась привычно, а смотрела серьезно и открыто.

– Мне все равно, – тихо сказал Женька. – Понимаешь, все равно. Я всегда молюсь только об одном: чтобы ты вернулась.

– Я никуда не уйду.

Марина прижалась к нему еще сильнее. Случайно влетевшая в форточку муха замерла на шторе. Молчали телефоны, не доносились звуки с улицы, или им обоим просто так казалось. Они были одни в утренней тишине, и Хохлу больше всего хотелось, чтобы эта минута не заканчивалась.

– Надо ехать, Женя, – пробормотала Марина с сожалением.

– Надо, котенок. Сделаем так: я попрошу Леона, чтобы сам тебя подхватил, все равно с Вороном в офис мимо поедут.

– Годится.

Она спрыгнула с его колен и пошла в душ, а Хохол, тяжело вздохнув, закурил новую сигарету и взялся за телефон.

Ворон

Дьявол, если упадет, даром не встанет.

– Михаил Георгиевич… Михаил Георгиевич, вставайте.

Голос домработницы Юли впивался в ухо, как комар в кожу, и Ворон, скроив заранее недовольную мину, открыл глаза. Юля стояла у самой кровати, и лицо ее было испуганным.

– Что случилось? – рявкнул Ворон, не любивший, когда его поднимали раньше будильника.

– Извините, что я вошла. Но там Леон приехал, у него что-то очень срочное…

– Все, метись отсюда, – велел он, мгновенно просыпаясь и садясь в постели.

Юлю словно ветром унесло, остался только сладковатый аромат туалетной воды. Ворон наскоро принял душ, облачился в спортивный костюм и спустился вниз, где в гостиной у окна, заложив руки за спину, стоял Леон и наблюдал за чем-то во дворе.

– Что? – громыхнул Мишка с порога.

Леон обернулся:

– Доброе утро.

– Офигеть, какое оно, чувствую, доброе! Что, говорю, стряслось у нас?

– Мирзу убили сегодня ночью прямо в доме.

Ворон от неожиданности открыл рот, но не смог произнести ничего вразумительного. Вошла Юля с подносом, на котором дымились две чашки кофе, поставила одну, для Ворона, на специальный подлокотник кресла, вторую протянула Леону, и тот отставил ее на подоконник.

– Все, хорош, не отсвечивай здесь, – буркнул хозяин в ее сторону.

– Я скажу, чтобы вас никто не беспокоил. – Юля вышла, затворив за собой двери.

– Что Наковальня сказала? – перешел к делу Ворон, но Леон только удивился:

– Я не знаю.

– То есть ты ей сразу не отзвонился? Ни ей, ни Хохлу?

– А зачем? – Удивление в голосе телохранителя было настолько натуральным, что Мишке не пришло в голову подозревать его во вранье.

– Тоже верно. Пусть спят пока, мы их позже обрадуем. Это же ее человек был, верный, как собака.

Какая-то едва уловимая усмешка пробежала по лицу Леона и тут же исчезла, и Ворон подумал, что этот молчаливый парень знает куда больше, чем обычно говорит.

– Дела, – Ворон помешал ложечкой сахар. – Кто же это такой смелый завелся? Неужели старый наш приятель Гриша?

– Все может быть.

– Запугать, значит, меня решил окончательно? А что там с юристом, ты выяснил?

– Все, как я говорил. Ему ввели препарат, вызывающий паралич сердечной мышцы. Скорее всего, так, потому что в крови следов нет, а причина смерти – внезапная остановка сердца. Петля и крюк для эффекта, повесили его уже мертвым.

– Это менты так сказали? – уточнил Ворон.

– Эксперты.

– А сам что думаешь?

Леон пожал плечами:

– Я так и говорил. След от укола был на руке, и свежий совсем. А причин лезть в петлю у Сурикова вроде не имелось.

– Ой ли? А о чашке чего молчишь? Наковальня его приперла к стенке этой чашкой с остатками кофе.

Леон, если и удивился, вида не подал.

– Вы это откуда узнали?