Николай Удальцов - Дорога во все ненастья. Брак (сборник)
Странная причуда памяти – лицо этого начальника, художник запомнил. А вот то, что в кабинет вошла женщина, коротко стриженая блондинка, с порога сказавшая хозяину кабинета: «В вашем коридоре ремонт когда-нибудь закончится? Завалили все мусором. Весь капрон подрала,» – и Петр, обративший внимание на то, что у блондинки красивые ноги, подумал: «Интересно, она в колготках или в чулках?» – он позабыл.
Позабыл.
Наверное, потому, что с таких мыслей не всегда начинается любовь.Но, то, что любовь всегда начинается с подобных мыслей – это точно.
Он забыл.
Хотя, это была его первая встреча с Леной.
Женщиной, появившейся из-за двери.А, что касается ремонта в коридоре отдела кадров районной вневедомственной охраны, то вся страна была уверена в том, что занимается ремонтом, и поставляла мусор во все коридоры в избытке…
…Люди встречаются, сходятся, расходятся, и в этом нет ничего удивительного – в конце концов, каждая открываемая дверь, это вопрос встречи или точка расставания. И, конечно, художнику, в тот момент, не могла придти в голову очень простая мысль – забрать документы, и раз и навсегда, избавить себя от будущих разочарований.
Человек часто проходит мимо возможности не быть несчастным; и то, что он так же часто проходит мимо возможности не быть счастливым – слабое утешение.
А, может, и не утешение здесь нужно, а понимание, что это и есть свобода.
Свобода.
Во всяком случае, одна из ее сторон…
…Много лет назад, когда старший сын Петра еще ходил в садик, они вдвоем возвращались с дачи.
Сын хныкал:
– Пап, ну почему мы должны уезжать?
– Потому, что мне завтра на работу.
– Пап, был бы ты свободным, тогда тебе на работу ходить не нужно было бы.
– А ты, сыночек, думаешь, что те, кто не работают, свободны? – сын задумался над вопросом отца, прищурил один глаз, вторым посмотрел на небо, а потом ответил.
И в этом ответе, может, было что-то от истины:
– Свободный тот, кто может смыться от бабушки……Мысли о том, что он может остаться в одиночестве на всю отпущенную ему жизнь, к Петру не приходили, хотя, однажды на берегу подмосковной речки, молодая женщина, неизвестно как, оказавшаяся в компании с друзьями Петра, сказала:
– Вот ваша, Петр, позиция – это то, что мужчина должен быть один… – чем эта женщина аргументировала свои слова, Петр не расслышал. Потому, что подумал:
– Позиция – это то, что человек вначале выбирает, потом укрепляет и, наконец, отстаивает.
А у меня – просто, так вышло……Петр лишь однажды предложил Лене пойти в ЗАГС и определить их отношения, но сделал это как-то неловко – после трех разводов в прошлом, он не был уверен, в том, что знает, как правильно колонизировать будущее.
А Лена совсем не настаивала на этом.
Не то, чтобы она не доверяла Петру, просто образ пьяницы – первого мужа, растворялся не сразу, а постепенно.
И тогда Петр, не отказался от своего желания жениться на Лене – просто, он решил отложить решение этого вопроса напотом.
Забыв, что «потом» чаще всего превращается в «никогда», если вообще, во что-нибудь превращается.
А она запомнила его слова:
– Я буду к тебе относиться серьезно, а ты относись ко мне так, как тебе удобно, – это Петр понял уже после их расставания, когда быль поржавела, как плохое железо под дождем, а эта его фраза стала Лениным единственным, беззащитным аргументом.
Уже потом.
Когда, все оказалось не важно.
Когда ничего уже не было……В принципе, в том, что люди за сорок разводятся, нет ничего необычного. В этом возрасте, люди достаточно взрослые, чтобы принимать решения обдуманно.
Во всяком случае, они уже уверили себя в том, что они взрослые.
И, в этом смысле, Петр не отличался от всех остальных людей. Правда, однажды ему пришлось признаться:
– Раньше я был маленьким и еще не понимал, что такое ребенок. Теперь я вырос и уже не понимаю, что такое взрослый.Петр сказал это не случайно.
Как-то, в очередной раз, по просьбе бывшей жены, зазвав сыновей в Дом художников, он занудствовал перед ними на тему уважения к родителям, и, прежде всего, внимания к маме.
Прежде, такие разговоры заканчивались однообразно – сыновья кивали и подытоживали:
– Пап, дай триста рублей, – но нежданно-негаданно, этому пришел конец. Сыновья выслушали его, потом старший, Александр, спросил:
– Пап, может тебе денег дать?
Тогда Петр понял, что дети выросли……Как правило, разводясь, мужчины и женщины уходят не в пустоту, а к другим людям. Они не просто разрушают старую семью, а создают новую. Даже играя в рулетку, люди делают ставку не на случайность, а на закономерность…
…Лена и Петр, поначалу, оказались исключением из этого правила. И то, что, разводясь, они его нарушили, говорило не об их смелости, а всего лишь о вынужденности.
При этом, каждый из них делал ставку не на себя, а на время.
И они оба рисковали одиночеством.
Впрочем, для того, чтобы быть одиноким, одного одиночества мало.
Нужно еще быть никому не нужным.– …Я ведь понимаю, что в каком-то смысле, ты опять совершил семейную революцию, – сказал Петру его друг художник Григорий Керчин в тот момент, когда они оба вышли из здания суда, в котором происходил последний развод Петра с последней женой, – Только что-то счастья не видно.
И Петр, помолчав, ответил своему другу:
– После революций счастья не наступает.– Ты не ругай ее, Петь.
В конце концов, у нас один взгляд на жизнь, а у женщин другой, – проговорил Григорий. Петр ничего не ответил ему. Но, когда через неделю бывшая жена позвонила Петру, предложила встретиться для дележки оставшегося имущества, то они встретились и начали ругаться.
Потом перестали ругаться, а еще больше потом, когда бывшая жена ушла к будущему мужу, и от нее остался только след плеч на подушке, Петр набрал номер телефона Григория:
– Ты оказался не прав.
У женщин такой же взгляд на жизнь, как и у мужчин.
Просто, каждую неделю он разный……То, что проблема одиночества у Лены и Петра решилась быстро и легко, оказалось простой удачей для них обоих.
Во всяком случае, поначалу.
Хотя они оба об этом не задумывались.Первое время, месяц или полтора, на Петра действовала новизна, потом любопытство: чем все это закончится? – а потом он привык. Не потому, что привык, а потому, что Лена ему очень нравилась.
Нравилась…
…Петр не ставил Лене никаких условий, и ни в чем не ограничивал ее свободу. При этом, правда, не задумываясь о том, что свобода – это, всего лишь то, что человеку нравится.
Нравится…
…Когда-то, разговаривая со своим заказчиком, человеком, которому понравилась предложенная картина, но не знавшим, как сформулировать свое отношение к ней, и начавшим со слов:
– Я, конечно, не специалист… – но тут же осекшемся, Петр подумал немного и сказал:
– Пусть вас это не расстраивает.
Специалистов у нас вообще нет.
Но есть один очень важный критерий.
Самый главный, истинный и универсальный: нравится или не нравится.
Остальное – от лукавого.Разговор происходил на излете СССР, заказчиком был заместитель председателя Следственного комитета России, а картина изображала извив дороги и называлась «Поворот, за которым никто не виноват…»
И имела подназвание: «Жизнь – это дорога, по которой никто никогда не ездил.
Вернее, каждый из нас едет по ней впервые.
И загадывать – что ждет тебя впереди? – так же бесполезно, как размышлять о том, что может встретиться за ближайшим поворотом неизвестной тебе дороги…»Потом они встречались не раз, разговаривали о многом, но заместитель председателя, как выяснилось, запомнил именно те слова художника, и однажды, вспоминая прошлое, он спросил:
– Почему ты сказал так?
– Дело в том, – ответил Петр, – Что мы слишком долго были закрытыми от всего мира.
Но для того, чтобы оценивать результаты человеческого промысла, их нужно с чем-то сравнивать.
А сравнивать нам было не с чем.
– Разве сами люди не должны сравнивать себя с другими людьми?
– Нет.
Люди должны сравнивать себя не с другими людьми, а сами с собой.
То, чем они стали – с тем, чем они могли бы стать.
– Тогда, это относится не только к людям, – проговорил заместитель председателя, задумавшись о чем-то, о своем.
– К чему же еще? – попросил ответить Петр.
– К России, например……Мысли Петра прыгали как птички с ветки на ветку, щебеча что-то на своем языке, совершая посадки в местах, выбранных ими, по одним только им известным причинам. А, может, неизвестным даже им самим…
…Когда-то, в начале прошлого века, великий русский физиолог академик Павлов открыл рефлексы, а потом к власти пришел гегемон и закрыл этот вопрос однозначно – никто, кроме людей думать не может.
Людьми, при этом, гегемон считал только тех, кто, как и он, сам, ничего не имел.
Академик не был виноват в сложившейся таким образом ситуации, а гегемон, ну что же, на то он и гегемон, чтобы думать, что он один думает.
