Инна Тронина - Дефолт
– Нам тут нужно кое-что обсудить, так что придётся задержаться. К кофе крекер подайте, пожалуйста.
– Одну минуту.
Саша спрятала конверт в сумку, включила в розетку вилку самовара. И встрепенулась, вспомнив, кто такая та незнакомка с девочкой, встреченная сегодня в переулке.
В лицее эту даму обсуждали на каждом углу. И хотя Саша сплетнями не увлекалась, знала имя красавицы – Оксана. А отцом крошки в алой дублёночке был тот самый человек, что пришёл вместе с директором лицея. Девочка была очень похожа на профессора, которого никак нельзя было назвать ни молодым, ни привлекательным. Странно, что ему пять лет назад удалось соблазнить юную длинноногую ведьмочку, имеющую все шансы найти кого-нибудь получше. Сейчас ей чуть больше двадцати, а ему – пятьдесят пять. Девчушка живёт в Люберцах, в пансионе при продвинутом детском садике, куда её устроил отец. Здешняя уборщица болтала, что он же за ребёнка и платит. Не отказывается прилюдно признать девчонку своей, наплевав на общественное мнение.
Саша слушала уборщицу и завидовала ей чёрной завистью. Она вот не могла позволить себе чесать языком, попивая чаёк и не думая ни о чём печальном. Вернётся ли когда-нибудь уверенность в завтрашнем дне, в том, что с дорогими людьми не случится ничего страшного? Сегодня в очередной раз Саша получила привет из того самого прошлого, с которым так хотела расстаться…
Пока закипает самовар, нужно позвонить Аллочке. Сказать, чтобы лежала тихо, к телефону не подходила, двери никому не открывала. Но из квартиры типа этой, да ещё с первого этажа, выкрасть человека просто. Лучше всего подать кофе и немедленно ехать домой.
Загудел селектор, и директор лицея спросил:
– Сашенька, кофе скоро будет? И стопку бумаги принесите – у меня закончилась. Я Эльвиру просил положить, но она забыла.
– Сейчас, вода уже закипает. И бумагу я захвачу.
Саша достала пакет с крекером, высыпала его на серебряное круглое блюдо. Ложечкой, прыгающей в непослушных пальцах, принялась раскладывать порошок кофе по фарфоровым чашкам.
Надо искать выход из положения – ведь о письме Линдеса просто так не позабудешь. Виктор ранен, и поэтому долго не сможет помочь, даже если выкарабкается. Как обойтись без него? Обратиться в милицию пока не получится – ведь записка не содержит угроз. А когда что-то произойдёт с ней или с Аллой, будет уже поздно.
Следует предупредить возможные действия вымогателя, но сама Саша, без Виктора, этого сделать не сможет. Где бы найти знающего человека, который даст дельный совет? В юридической консультации вряд ли помогут. Ужасно, что нет знакомых юристов или работников милиции. Можно было бы узнать их мнение в неформальной обстановке. Не каждый ещё наберётся терпения и согласится слушать Сашу столько, сколько нужно, – ведь в двух словах о случившемся не расскажешь.
Десятки, сотни людей вокруг, и никто не может подставить плечо, поддержать не на словах, а на деле! Но как они узнают, что Александра Шульга нуждается в помощи, если она молчит? В душу лезть не каждый решится, а Саше никак не раскомплексоваться, не стать откровенной с посторонними. Сергей Николаевич – неплохой человек, жалеет вдову, отпускает с работы, когда та просит. Может быть, спросить, как поступил бы он в такой ситуации? Жаль, что директор в кабинете не один, а ждать, когда уйдёт профессор, нет времени.
Саша плечом открыла дверь, внесла поднос с двумя чашечками и тарелкой крекера, поставила всё это на специальный столик. Директор сидел на своём месте, а его гость – за столом для совещаний. Закинув ногу на ногу, он как раз прикуривал от длинной кедровой спички сигару, будто бы скрученную из дубовых листьев. Они обсуждали чью-то дипломную работу, но когда вошла Саша, замолчали.
– Благодарю вас. На сегодня вы свободны, а вот завтра, с утра, у нас гости. Хорошо бы подъехать к половине девятого, чтобы успеть подготовиться. Англичане – очень пунктуальные и требовательные партнёры. – Сергей Николаевич поправил очки длинными, очень чистыми пальцами. – Договорились? Тогда всего доброго…
– Постойте!
Профессор затянулся, положил спичку в пепельницу и посмотрел на Сашу. Говорил он тихо, как бы про себя, но всё равно его голос был очень хорошо слышен.
Саша не хотела задерживаться ни на секунду, тем более что непосредственный начальник её отпустил, но проигнорировать похожую на приказ просьбу тоже не смогла. Тогда не села в машину, теперь не остановится – это уже слишком. Если хочешь просить содействия у окружающих, надо с ними считаться.
– Да, я слушаю. – Саша обернулась уже от порога.
– Вернитесь, пожалуйста. – Тон профессора не допускал возражений. И Саше показалось, что хозяин здесь именно он, а не Сергей Николаевич. – Присядьте рядом со мной. Не спешите.
– Я как раз спешу – у меня дочка дома с ангиной лежит, – весьма неприветливо отозвалась Саша, но всё же подчинилась.
Она отодвинула ещё один стул и села напротив профессора. Подумала, что дело, кажется, вовсе не в возрасте, росте или красоте. Существует неуловимая, непонятная мужская доминанта, и вот она у этого человека выражена в полной мере.
А вот Сергея Николаевича доминантной этой Бог обделил, хоть и ростом он под сто восемьдесят, и солидный, и симпатичный, и интеллигентный. Кроме того, он – идеальный муж, любящий отец и ласковый дедушка четверых внуков. Ездит на новеньком «БМВ», имеет две квартиры – в Питере и на Рублёвке. Всё у шефа в порядке, но с ним безумно скучно. Вот и сейчас он тихонечко пьёт кофе и грызёт крекер, не смея напомнить о прерванном разговоре.
– Я у вас много времени не отниму.
Профессор взял чашку кофе и отпил глоточек. Потом опять затянулся своей толстенной, ручной скрутки, сигарой. Сегодня у него кедровые спички, а в прошлый раз была позолоченная газовая зажигалка. И туфли самые модные в этом сезоне, сшитые на заказ у итальянских ремесленников. Артём о таких мечтал, но так и не успел приобрести. Конкретно профессорская обувь вроде бы от Гудиара.
– Александра, вы ведь недавно поменяли квартиру? И, кажется, на весьма непрезентабельную, так ведь? В академии такие ужасные слухи ходят…
– Я продала две квартиры, две машины, одну дачу с земельным участком! – с вызовом, глядя ему прямо в глаза, ответила Саша и вздёрнула плечи.
Всё скрывала, не плакалась, носила горе в себе, но знакомые раззвонили по академии. Наверное, это сделал друг Артёма, который устроил Сашу сюда, или его женщины. Парень этот изменял своей супруге чуть ли не с каждой встречной. Возможно, добавила от себя и Эльвира – она ведь с той самой кафедры. Вероятно, Сергей Николаевич объяснял постоянное отсутствие секретарши на рабочем месте её семейными проблемами.
– Понятно. Пир отшумел, пришло похмелье. Кончилось золотое времечко.
Профессор говорил со злорадством и Саше явно не сочувствовал. Неужели он просто захотел разбередить рану, сыпануть туда лишнюю горсть соли? Да нет, этот человек не так мелочен, да и к слабому полу относится снисходительно. Просто считает всех баб дурами и многого от них не требует. Завидовать, вроде, тоже не должен – живёт дай Бог каждому.
– Как вы там говорили? Надо вкалывать, и будешь Рокфеллером? – Он опять ухмыльнулся. – Ещё один апологет свободного рынка погорел? А собирался всю жизнь есть с золотой ложки? Нет, друзья мои, приехали! Слезать пора.
– В том, что случился мировой кризис, мой муж не виноват!
Саша буквально задыхалась от обиды. Она-то, дура, ждала от поживших, опытных мужчин помощи, а получила лишь издевательства и насмешки.
– Да не кризис это, а крах. Чисто российский – весь мир здесь не причём. Крах монетаристской политики и построенной на её основе экономики. А цены на нефть очень низкие, и срам прикрыть нечем. Можете утешить себя тем, что не только вы, а вся страна жила в долг, и никто почти не думал, что придётся так быстро и много отдать. Но меня интересует, расплатились ли лично вы.
– Мне казалось, что да.
Саша выразительно взглянула на свои руки, демонстрируя полное отсутствие браслетов и колец. Профессор понял её, кивнул.
– А сегодня опять пришло письмо…
– То, которое вы читали в приёмной? – догадался директор лицея. – Вот я вижу, что на вас опять лица нет. Снова угрозы и вымогательства? Неужели эти изверги не унялись? Извините, Сашенька, но мне не безразлична ваша судьба. И судьба вашей дочери, разумеется. Как я понял, вы отдали всё, что могли, но аппетиты негодяев лишь возросли. Не пора ли, наконец, обратиться в милицию, вернее, в РУБОП? У вас, дорогая моя, другого выхода просто нет. Безнаказанность подталкивает бандитов к новым авантюрам. Я понимаю, вы боитесь за себя и за дочку, а потому не желаете обострять отношения. Они нащупали ваше слабое место, к сожалению. Хватит того, что погиб Артём Михайлович, которого я, кстати, хорошо знал. И ценил как способного экономиста…
