Наталья Горская - Риторика
– ВАША храбрость, ВАША бодрость и решительность принесут НАМ победу!
Ну, вот это уже ближе к истине.
Все они – вчерашние члены КПСС, главари каких-нибудь горкомов ВЛКСМ или ВЦСПС, – то есть, преимущественно вся та шушера, которая и в учёбе, и в работе не столько училась и работала, сколько продвигалась «по общественной линии». Балаболки, каких поискать! Не на каждой лавке у подъезда таких найдёшь: могут болтать часами, в буквальном смысле ни о чём. Иногда такое мелют, что я невольно достаю блокнотик и начинаю записывать. Некоторым ораторам это страсть как нравится, и они начинают даже для усиления сказанного грозить пальцем в сторону блокнота. Хотя иные пугаются, закрываются портфелем: «Вы меня рисуете, чё ли?!». Ага, чё ли! Нужен ты мне. Для стенгазеты.
– Из нас, как из пыльного ковра, выбили нашу Историю (каков перл!). Её отутюжили, и мы затерялись где-то там, в правильных складках (записать срочно!).
Ах, как кружевно говорит! Грех не зафиксировать. Особенно гениально у них получаются фирменные речи, которые начинаются словами «как вам не стыдно!». Речь эта универсальна на все времена, потому что в России так принято, что рядовым людям всё время должно быть стыдно за наглость других, нерядовых. «Как вам не стыдно план не выполнять!» сменило «Как вам не стыдно за копейки работать!». Они могут толкать эту речь так самозабвенно, что она растягивается на часы, вновь возвращается к поднятому вопросу, и опять уходит петлять в недостижимую даль, так что слушатели забудут, чего они изначально спрашивали у болтуна.
– Когда будет зарплата?
– Как вам не стыдно?!
– Зарплату верните!
– А я спрашиваю: как вам не стыдно? Вы меня хорошо слышите? Вы знаете, что в Сибири на таких же заводах люди в три раза меньше вас получают? Знаете? И они не ропщут, а вы… вы!..
– Куда вы дели наши, заработанные НАМИ, деньги?
– Как вам не стыдно?! Я вот после института сто двадцать рэ получал и не жаловался, а вы зажрались! Мы вам оклады сделали по две тыщи рублей, а вы всё ноете! Как вам не стыдно?.. Я не представляю даже, как же вам так не стыдно?! Да я бы со стыда сгорел на вашем месте!..
– Вы всю страну разворовали, но ни одна харя не покраснела даже.
– Я?! Мы?! Да вы!.. Да как же вам не стыдно?! Вы хоть знаете, что такое русская душа? Русская душа умеет и невозможное пережить, и неодолимое перебороть…
И так бла-бла-бла до бесконечности. Ещё примеры приводят, как где-то люди на дорогу до работы тратят в месяц две тысячи рублей, а получают только полторы: «А вы зажрались: получаете на пятьсот рублей больше, чем вам надо на дорогу и ещё чего-то требуете?! Стыда в вас нет, вот что я вам скажу!». Вся речь построена на этом «стыдно»! Гениально, до одури! Выстраивать какие-то логические ответы бесполезно: оратор на тебя не смотрит, а выдаёт это «как вам не стыдно», закатив глаза. Как гидравлический пресс ритмично штампует и куёт детали, так и этот оратор быстро выдаёт один бесполезный аргумент за другим. Они могут обесточить и обезводить ваш квартал, и тут же орать:
– Как вам не стыдно без воды жить! А без электричества обходиться – это вообще дикость! Такого даже в Африке давно нет. Это же нормы прошлого века! Нормы, а не роскошь!
– А чего нам-то должно быть за это стыдно?! – сходят с ума люди от такой «постановки вопроса». – Это нашим властям стыдно должно быть, но им-то как раз ехало-болело. Это не наш позор, это – позор власти, что они настолько всё разворовали. Мы исправно платим за воду, ни одного месяца не было, когда бы мы не заплатили. Да, есть неплательщики, но их не так и много: в нашем доме, например, всего две квартиры не платят. Две из ста восемьдесяти квартир. У нас периодически вывешивают списки неплательщиков, так что мы знаем, сколько их – их единицы. А если воду выключают, то это последствия какого-то самого позорного воровства. И пусть за него будет стыдно тем, кто в нём активно участвует. Хотя им стыдно никогда не будет, потому что они «без комплексов». Это мы все закомплексованные: живём в одной семье всю жизнь, работаем, детей растим. В то время как эти незакомплексованные по чужим кроватям развлекаются, воруют, бездельничают!..
Бесполезно так распаляться. Переживать, доказывать, спорить. В ответ эти неугомонные говоруны нагромоздят слушателям на головы кучу специальных терминов, от которых у нормальных людей возникает состояние сначала лёгкой, а потом и затяжной депрессии. Под простотой они понимают фамильярность, под раскованностью – расхлябанность. И страсть как любят употреблять «умные» словечки! Беда, что при этом не всегда понимают их значение. Вместо подлинности скажут «аутентичность». Вместо краткости – «лапидарность». Вместо неповторимый – «эксклюзив». Вместо примечания – «маргиналии» (не перепутай с маргиналом!). И вот уже намечается солидная претензия на интеллект! Уже более понятные слова в их речи самым неожиданным образом замещаются троюродными: эффектный-эффективный, невежа-невежда, абонент-абонемент. Таким людям нравится быть непонятными, это словно бы возвышает их над окружающими. Непонятность – их новая модная религия. Им кажется, что если они будут говорить понятно, то их сразу разоблачат. И всего-то надо сказать: «Шиш вам вместо зарплаты!». Ан нет, нельзя так с народом. Надо учитывать психологию и особенности контингента.
– Вы прекратите эту вашу триаду! – оборвут они любого оппонента, если что, и даже никогда не узнают, что надо было сказать «тираду».
Доходит даже до ситуальной скандации!
С ними можно препираться бесконечно, но так ничего и не добиться. И все эти диалоги очень похожи на стихотворение Игоря Талькова «Собрание в ЖЭКе»:
А затем последний съездПроцитировал нам весь,Речи, прения, докладыЗачитал, как они есть.Про бригадный про подрядВсё строчил, как автомат,Про согласность и про гласность,И вообще про всё подряд.Он ревел, как самосвал,И пыхтел, как самовар,Объявив нам в заключенье:«Завтра будет семинар.При себе иметь тетрадь —Буду лично всех гонятьПо вопросам ПерестройкиИ куда её внедрять».
И ответной репликой тут может быть только приблизительно следующее:
Я на ваши семинарыБолт с резьбою положил,Я, ни много и ни мало,Три режима пережил.Поначалу тоже вродеВерил в разные словаО заботе, о народе —Аж звенела голова!Ну и где забота, где же?Мне седьмой десяток лет,Ну, а я ещё и не жил,А уж впору на тот свет.
И таких дерзких ответов становится всё больше и больше, что заставляет ораторов всё чаще и чаще восклицать: «Как вам не стыдно?!». Орунов этих иногда били, но даже это не могло подавить в них тягу к ораторству.
А я забастовки… люблю. Потому что я учусь в институте на вечернем, и когда на работе «стоп всем машинам», можно спокойно решать варианты задач по физике и математике, писать рефераты к сессии, просто читать – тоже без проблем. У кого нет такой лафы, как учёба без отрыва от производства, те просто сидят по кабинетам и говорят, говорят, говорят… О той же проклятой политике, о ворах «при погонах» и просто в дорогих костюмах, о маньяках и разных извращенцах, которые теперь тоже стали свободно разгуливать по улицам, как главный признак «правового государства» и «гражданского общества».
Я поступила в институт, когда система нашего высшего образования переживала своеобразные изменения: из неё стали спешно удалять всё, что было связано с марксизмом-ленинизмом. Нас тогда всех погнали в институты, а то наплыв в вузы на заводские специальности резко упал. Конкурса даже как такового не было – два-три места на абитуриента! Красота! Три экзамена при поступлении, два из которых можно было сдать на «тройку» – и брали! За взятку, конечно же, но брали! Я сдала все на «четвёрку», а сочинение вообще написала на «пять», так что и взятку давать не пришлось, а на приготовленные для взятки деньги купила себе зимние сапоги. У соседки – им на работе тогда как раз зарплату сапогами выдавали. Им все завидовали, потому что другим зарплату могли выдать чем-то вообще неудобоваримым: от полусгнивших корнеплодов до запчастей к каким-то тумблерам, которые уже лет десять нигде не используются.
Такие «зарплаты» вообще не зависели от рода деятельности человека. Учителям какой-нибудь сельской школы могли выдать по мешку турнепса. Что учителю с ним делать – никого не интересовало. Учителя бросались в ближайшую деревню и обменивали его там у тех частников, кто держал коров, на молоко. Потом и с молоком надо было что-то делать. Но руководство это интересовало ещё меньше.
Нам один раз вместо зарплаты выдали банки с чёрной и очень ядовитой эмалью для окраски каких-то остовов: «Радуйтесь, что ещё не станину какую-нибудь всупонили». Дома в быту её было некуда употребить: и так-то не особенно радостно, а тут ещё такая чернота! К тому же эмаль не держалась на штукатурке и дереве, а была предназначена исключительно для металла. Потом кто-то у нас договорился, и мы всю эмаль отдали работникам с кладбища. Они делали ограды на могилы и красили их в чёрный цвет. Но у них тоже не было достаточного количества денег, поэтому они на радостях чуть ли не предложили нам взамен гробы и венки! Наши заводские остряки даже шутили:
