Наталья Нестерова - Любовь без слов (сборник)
Ко времени «выходить замуж» мое самомнение и честолюбие разрослись до громадных размеров. Когда очередной «такой хороший мальчик» получал от ворот поворот, мама и папа сокрушались: «Кого еще тебе надо?» Если бы я знала! Сердце спало и не откликалось на ухаживания «хороших мальчиков». Мой избранник должен был быть определенно особенным, не как у всех, мой принц обязан быть всем принцам принц.
Старшая дочь Лиза сейчас в определенной степени повторяет мой путь. И меня бесят ее характеристики ребят: этот – отстой, тот – козел, Петя недоумок, Игнат придурок.
– А ты у нас царица полей и огородов! – разоряюсь я. – Знаешь, что с царицами происходит? Они выходят замуж за свинопасов! Вроде твоего отца.
Лёня, не отрывая взгляда от монитора компьютера (вроде бы поглощен чтением и в разговоре не участвует), бросает мне:
– Вслушайся, что несёшь!
Это была компания, куда привела меня подруга. Второй день свадьбы, когда собирается только молодежь и гудит без оглядок на старшее поколение. Приходи, кто хочет, а уж я тогда вполне сошла бы за свадебного генерала на девичий лад. Вся из себя красивая и умная, мужскому стаду бой копытами обеспечен.
Мы стояли с подругой лицом к лицу, потягивали коктейль из высоких стаканов. И вдруг у нее распахнулись глаза и стали наполняться восторгом. Она смотрела куда-то мимо моего уха и бормотала: «Как он красив! Настоящий бог!»
Я помню свои ощущения за секунду до того, как обернулась. Предчувствие чуда, ожидание бога. Словно, пробив три этажа панельного дома, из земли в меня ударила горячая струя. Я повернулась, и струя от разочарования не схлынула, не ушла обратно в землю, а завихрилась, растапливая каменную защиту моего сердца. Руслан был очень красив.
Руслан и Лёня рядом – это как Ален Делон и Луи де Фюнес. Я люблю старое кино, иностранное и отечественное, собрала хорошую фильмотеку. Эти картины – отличная эмоциональная релаксация с элементами интеллектуального посыла. В современных женских романах, детективах и сериалах интеллектуальная составляющая отсутствует начисто, а одними эмоциями живут только духовно скорбные люди. Однако мои сравнения бывают не понятны людям, не копнувшим в киноискусстве глубже «Звездных войн», «Кинг Конга» и «Красной Шапочки». Про «Морозко» они не слышали, «Большую семью» Хейфица или «Гамлета» Козинцева не видели.
Ален Делон – эталон мужской красоты. Луи де Фюнес – носатый юркий заморыш.
Я блистала в тот вечер. Я всегда блистала. Тогда – вдвойне, меня несло на волне восхищения принцем, которого негаданно встретила, но на которого упорно не смотрела. Я остроумничала на полную катушку. Из меня сыпались шутки всех видов: детские, язвительные и фривольно двусмысленные; каламбуры легкие для понимания и те, которые оценить можно, только обладая хорошим литературным багажом. Я превратилась в центр внимания, я купалась в обожании, которое источали молодые мужчины и юноши. Какие-такие жених с невестой? Про них забыто. На небосклоне ярко сияет звезда Венера.
Мне сейчас по-настоящему стыдно и горько за себя прошлую. За то, что была настолько слепа и глуха, самовлюбленна до бесчувственности. Я не видела вокруг других женщин, девушек и отроковиц, вступающих на скользкий и суровый путь женской судьбы. Я легко, изящно и убийственно гасила их попытки заявить о себе.
Маруся, я уверена, никогда себя не вела подобным образом. Хотя по части внешности, манер она мне может дать большую фору.
Руслан был обречен. Мое премьерство его контузило, а дальнейшее развитие событий эту контузию только усиливало. Но ведь и я была влюблена! Впервые в жизни, истомившись в ожидании чуда, бога. И когда бог меня обнимал, целовал, я уносилась в параллельное пространство, где земные бытовые ценности теряют смысл. Мой бог женат, у него ребенок. Жена, ребенок? В нашей вселенной таких планет нет.
Он женился очень рано, сразу после школы, на своей однокласснице, и вскорости у них родился ребенок. Мальчик Петя. Жена Руслана – педагог, учительница русского языка и литературы. Сам Руслан – музыкант, альтист.
Руслан ухаживал красиво – цветы, приглашения на концерты, гуляния при луне, стихи. Это был единственный период в моей жизни, когда я не ходила, а летала, не спала, а парила, и люди вокруг не говорили, а пели, и солнце не светило, а смеялось, и дождь не лил, а дурачился.
Я забеременела, Руслан ушел из семьи, развелся. Мальчик Петя писал на нашей двери похабное: «Здесь живет б…». Учительница забрасывала нас письмами, в основном поэтическими. Стихотворение Цветаевой «Еще вчера в глаза глядел…», раздраконенное на четверостишья, пришло несколько раз.
У меня токсикоз жесточайший, а из почтового ящика папа приносит послание, строчки в столбик:
Я глупая, а ты умен.Живой, а я остолбенелая.О, вопль женщин всех времен:«Мой милый, что тебе я сделала?!»
Надо сдавать план диссертации, а тут мама горюет над очередным:
Детоубийцей на судуСтою – немилая, несмелая.Я и в аду тебе скажу:«Мой милый, что тебе я сделала?»
Меня поразила эта поэтическая бомбардировка. Но поразила вовсе не глубиной страданий Учительницы, а тем, как она великое стихотворение использовала. Любые страдания меркнут, когда рядятся в пошлость. По вульгарности и безвкусице подобную выходку я могу сравнить только с постером, который видела в туалете наших соседей. Представьте: «Мона Лиза» с ее знаменитой полуулыбкой, с усталой мудростью и одновременно с ожиданием чувственных открытий – красуется над унитазом! Наверное, чтобы мужчинам было приятнее мочиться.
Как-то успокоилось, затихло, заилилось. Рождение Лизы (мой папа предлагал назвать ее Афродитой, чтобы традиция привилась) переродило и меня. Я стала другой. Осознала, что кроме меня есть другие люди, что их боли, желания, стремления, мечты ничуть не менее ценны, чем мои собственные. В порыве прекраснодушия даже была готова объясниться с Учительницей, с мальчиком Петей, попросить у них прощения и призвать к миру во всем мире. Но, по слухам, в тот момент Учительница вступила в интимную связь с прорабом из фирмы, ремонтировавшей школу, у которого было пять детей от трех разных жен. Руслан отговорил меня от поступка в духе героев Достоевского.
«Я стала другой…», «перерождение» – звучит возвышенно и неубедительно. Однако нельзя выносить ребенка, пережить кошмарную боль выталкивания его из себя и остаться прежней личностью. Рождение ребенка – это и твое перерождение. У каждой – свое. У меня – как растворение наносных красок. Взяли ацетон и смыли с дерева грунтовки и покраски, до бежевой белизны смыли, до срезов, до природных годовых колец.
Моя повивальная бабка – маленькая беспомощная Лизонька, полностью зависимая от меня или от других: бабушки, прабабушки, отца, дедушки – любого, кто будет ее кормить, пеленать, купать, убаюкивать. И все мы, становясь взрослыми и самостоятельными, сохраняем частицу беспомощности, и нас тоже нужно лелеять и беречь, присматриваться к нам, ловить наши горести и стараться их развеять. А я, прежняя, ни к кому не присматривалась, в том числе к родителям, не ловила сигналов тревог от подруг, жила, упиваясь собственным великолепием и совершенством. Мне потребовалось стать матерью, чтобы понять, какой эгоцентричной я была. Впрочем, если вы сравните любую женщину – до материнства и после, – увидите разные личности.
Много лет спустя, я говорила об этом с Марусей, и она согласилась со мной в том, что материнство влияет на психику и душевный склад женщины.
– Но не кардинально, – добавила Маруся. – Я сомневаюсь в том, что жадина вдруг может стать добрячкой, лицемерная ханжа – альтруисткой, кокетка легкого поведения – добродетельной матроной. И когда ты рассказываешь о себе в юности как об эгоистичной особе с задранным носом, я тебе до конца не верю. Ты, Венера, очень самокритична. И еще: у тебя, наверное, был комплекс отличницы – все, что касается тебя, должно быть на пять с плюсом. Потом этот комплекс растворился, но самокритичность осталась. У тебя ведь всегда были подружки, в которых ты души не чаяла? А это верный признак того, что ты кому-то дарила и теплоту, и участие, и заботу. – Маруся неожиданно рассмеялась: – У тебя такое лицо, Венера! Словно я отобрала у тебя медаль. Извини! Ты думала, что на ниве самосовершенствования добилась выдающихся результатов, и тешилась наградой, а тут я: награда выдана ошибочно.
– Вот именно, – буркнула я. – Не отдам медаль!
– И не отдавай!
Руслан был хорошим человеком, в меру хорошим. В нем все вообще было в меру и ни граном больше. Он был очень стабильным, ни шага влево или вправо. Единственный безумный поступок – женитьба на мне. Руслан играл в симфоническом оркестре. Пришел на репетицию или на выступление, поиграл – стабильно, правильно, как нравится дирижерам, – надежный член команды. Положил альт в футляр, вернулся домой и забыл про концерт. С таким же успехом он мог бы точить деревянные ложки. Наточил норму, станок выключил и пошел домой. Я люблю музыку, но как исполнитель (выступал в квартете или в трио) Руслан мне никогда не нравился. Серенько, по нотам, точно на выпускном экзамене в музыкальной школе. Хулиганисто задорные пьесы Моцарта или романтические до головокружения вальсы Штрауса в его исполнении звучали как отполированные гаммы. Есть люди, не умеющие рассказывать анекдоты. Они не перевирают текст, но в их изложении самый смешной анекдот не вызывает улыбки. Так и Руслан играл – чисто, но скучно.
