Сергей Тюленев - Дорога к небу
Часть 9 Ночной разговор
Четвёртый день Нового года начался для Глеба с лёгкого покалывания в правом боку, полного отсутствия желания завтракать и вообще – вставать.
– Белов, я сворила тебе геркулесовой каши. – Услышал он голос Лены с кухни. – И хватит валяться! Если бы я не знала тебя в юности, в жизни бы не поверила, глядя на тебя сегодняшнего, что ты занимался китайской борьбой.
Глеб обвёл взглядом спальню, разглядел пыль на люстре, подумал над тем, что с вечера неаккуратно положил свою одежду на стул, представил себе кашу и её пользу для желудка, медленно поднялся с кровати и, воткнув ноги в тапочки, пошёл на кухню.
Присев на своё место, он тут же получил кофе с лимоном, геркулесовую кашу и вопрос, ответ на который он знал давно, но всё не решался произнести его вслух.
– Хомяк, – Лена провела ладошкой по слегка небритой щеке Глеба, – а тебе не кажется, что мы живём вместе, скорее, как старые друзья, а не как молодые любовники? У тебя нет ощущения, формальности наших отношений?
Но в ту секунду, когда Глеб набрал в лёгкие воздух и собрался с духом для непростого ответа, резкий дверной звонок оборвал их мысли, повернув головы к настенным часам.
– Кто это в такое время? – Всё, что успела сказать Лена, убегая в спальню переодеваться.
– Посмотрим, – подходя к входной двери и наклоняясь к глазку, произнёс Глеб.
Увиденное расширило его глаза удивлением и сильно кольнуло печень пониманием неизбежности следующих событий.
– Давай, открывай! – услышал он громкий и нетерпеливый крик, – нечего на нас в глазок смотреть! Это мы, твои лучшие друзья пришли, «Цирроз» и «Белая горячка».
Глеб открыл дверь и в прихожую, с шумом, морозным воздухом и двумя литрами водки, вошли, выдыхающие, как средневековые драконы, пары алкоголя, Михаил и Алексей.
– Братцы, – обнимая ребят, взмолился Глеб, – у меня нет второй печени.
– Ничего, – сбрасывая с себя дублёнки, почти хором произнесли друзья, – если узнаешь, по какому поводу мы к тебе явились, сам разливать начнёшь!
– Лена! – крикнул Глеб, заводя товарищей на кухню. – У нас нарисовались два утренних татарина, которые разрушили все наши планы на спокойное утро, притащили с собой два литра отравы, и сейчас, как саранча, будут выедать внутренности нашего холодильника.
– Глеб, – укоризненно произнесла Лена, как только поздоровалась с гостями, – ну, что ты прямо с порога шокируешь своих друзей!
– Вот этих! – Он сильно хлопнул по плечу Михаила, усаживая его на стул.
– Тихо! – перебил всех Алексей, откручивая бутылочную пробку. – Все разговоры прекращаем и слушаем новость. Не знаю, – он стал разливать водку в только что выставленные рюмки, – по чьей прихоти или велению это произошло, но на девятнадцатой буровой…
– Стоп! – перебил его Михаил. – Ну, что ты сразу всё выпалить хочешь! Давайте, – Ворток поднял рюмку и обвёл присутствующим взглядом, – выпьем за Новый год и свалившуюся на нас удачу…
– Слушайте вы, говорящие с бутылками пьяницы, не томите уже наши нервы напряжением! – Глеб, оглянулся на Лену, ища поддержки. – Говорите толком, без прелюдий и двусмыслиц – что произошло?
– Только спокойно! Только спокойно, – охранник несколько раз погладил свою грудь, театрально демонстрируя внутреннее напряжение, – давайте без нервов. Наша буровая, пройдя отметку одна тысяча сто тридцать метров, была остановлена из-за угрозы взрыва или пожара… я не очень разбираюсь.
Глеб, чьё расслабленное понимание ожидало приятной новости, услышав эти слова, поставил рюмку на стол и бросился в спальню искать телефон.
– Э-э, как ты рассказываешь, так лучше бы сразу убил! – снова взял слово Михаил. – Там всё нормально! Михалыч, иди сюда, не нужно звонить буровому мастеру! Понимаешь, – продолжил он, как только Глеб вернулся на прежнее место, – мы всё остановили, потому что возникла угроза взрыва или пожара, а причина такой угрозы заключалось в том, что пошла нефть.
– Нефть… – растерянно произнесла Лена.
– Да, знаете, такая непонятная масса черно-коричневого цвета, сочится сейчас через все замки, выдавила буровой растров и стекает в дождевое озеро, покрывая его нефтяной плёнкой.
– Не понимаю радости. – Глеб посмотрел на сияющие лица товарищей и продолжил: – Это была наша последняя буровая. Она замыкала поисковый квадрат, давала возможность перейти к подсчёту запасов. А что будет теперь?
Михаил поднялся со стула, его возбуждение толкало его вперед желанием объяснить, разжевать, обрадовать и выпить за свалившуюся удачу.
– Глеб, как ты знаешь, – начал он свой рассказ, – на девятнадцатой мы идём с отбором керна, начиная с пятисот сорока метров, то есть, как только вошли в соляной купол. На тысячеметровой отметке мы остановились, керн с буровой вывезли в лабораторию на изучение, а геофизики приехали и в этом интервале сделали каротаж. Потом ты провёл совещание и дал распоряжение продолжать бурение. Поэтому все солевые данные по буровой будут у нас в отчёте, а вот что касается углеводородов, то появление нефти на такой глубине стало полной неожиданностью. Мы уже связались с «Волгограднедра», и сейчас там работает куча спецов – ломают голову, как сдержать давление в стволе и не допустить пожара.
– Ну, братцы, – поднял рюмку Алексей, – давайте, соображайте быстрее. Черти вместо печали нам нефти накачали! Представляете, какие бабки нам в руки плывут!
Все подняли рюмки, Лена посмотрела на Глеба – его лицо отражало озабоченность и тревогу.
– Ура! – крикнул охранник, и водка снова пошла в атаку на печень.
Вторая, третья и четвёртые рюмки, по мере их принятия, привели друзей в состояние полной эйфории. Они твердили одни и те же слова, пытались считать запасы и переводить их по цене барреля в доллары. Лена, вначале не понимающая технических терминов, реагировала на происходящее исходя исключительно из наблюдений за Глебом. Но со временем, когда общий настрой друзей, слившись с поглощением алкоголя, полетел в самые верхние слои возбуждённых эмоций, она поняла, что произошедшее – действительно удача и, успокоившись, не пропускала ни одного тоста.
Глеб проснулся ночью. Все части тела были чужими и, казалось, принадлежали какому-то каменному гостю. Осторожно, чтобы не разбудить Лену, он поднялся. Безрезультатно поискав ногами тапочки, Глеб сполз на пол и продолжил поиски руками.
– О-хо-хо, – выдохнуло его тело немного алкоголя. – Не помню, когда ребята свалили… – Он посмотрел на стены, но, как только убрал от головы руки, стены качнулись, принося боль вискам. С трудом найдя в себе силы, Глеб встал и, покачиваясь, прошёл на заваленную мусором кухню.
«Ничего себе!» – произнесло его сознание, как только зажегся свет.
– Мы что, вчера пиццу заказывали? С водкой кока-колу пили? Вот балбесы! – Он сел на стул, сбросил коробки и пустые бутылки на пол и снова обхватил голову руками.
Сил говорить и двигаться у него не было. Даже мысли, пытаясь возникать, приносили страдание, не говоря уже о «гудящем» холодильнике и «страшном» тиканье настенных часов.
– Сидишь? – Услышал он голос Лены, вошедшей на кухню. Закутавшись в простыню, она села напротив него. – Давай чаю попьём? А то жажда пожаром рот жжёт. – Не дожидаясь ответа, она повернулась и, дотянувшись до чайника, включила его.
– Ты знаешь, – неожиданная мысль, пришедшая из глубин подсознания, заставила его говорить, – почему-то именно сейчас, а не завтра, когда мы будем богаты и счастливы, мне хочется рассказать тебе продолжение истории о моём спасении в Конго.
Она встала, разлила по чашкам кипяток, бросила пакетики с заваркой, размешала сахар и, вернувшись на своё место, кивком головы предложила начинать.
– Итак, напоминаю тебя события, на которых я остановился в прошлый раз. Алексей, чей нос был не хуже собачьего, почуял опасность и успел выскочить из номера отеля, прихватив с собой наши деньги и документы. Я, действуя на авось, смог выйти из охраняемой штаб квартиры унитовских партизан и спрятаться в небольшом кустарнике прямо напротив въездных на территорию особняка ворот.
Глеб взял ладонями горячую кружку, тепло было приятным, а глоток чая тут же принёс радость уменьшения давления височных тисков.
– Ты помнишь, что я закончил рассказ на том месте, когда унитовские наёмники расстреляли на моих глазах беженцев племени Хуту?
Лена, и в этот раз не произнося ни одного слова, ободрительно кивнула.
– Ну, а теперь представь… – Он на секунду задумался, давая воображению включить картинки тех событий и продолжил: – Мелкий кустарник, едва скрывающий мой рост, а вокруг него – открытая на километры местность. Солнце в зените, нет воды и понимания направления побега, зато есть страх и апатия, сковавшая мысли абсолютным пониманием конца. Неожиданно я понял, что ухожу из этой жизни просто так, ни за что. Где! – он громко крикнул и почувствовал приступ головной боли. – Где то, ради чего я рисковал?! Где всё это? Что из того, что сделано моими руками, сохранилось? Своего жилья нет. Семьи нет. Жену сломала бедность и она ушла. Дети выросли, но я не успел им помочь встать на ноги, не успел сделать их жизнь легче, я даже не смог обеспечить достойную старость родителям, ютящимся в однокомнатной квартире! Всё, услышал я свои мысли, и почувствовал, как душа, уставшая падать и подниматься, хочет выйти из укрытия и, встав под автоматы, покинуть глупое, «израненное» жизнью тело.
