Маша Трауб - Осторожно – дети! Инструкция по применению
Это не столько психологическая, сколько медицинская тема. Медицина, к счастью, не стоит на месте. Да, рожают после сорока – и слава богу. Со мной в роддоме лежала молодая мама, которой было сорок шесть, и никто не называл ее старородящей. Первый ребенок. Для себя. От донора. Мы были за нее очень рады.
Единственное утверждение, которое меня смущает, – поздние роды способствуют омоложению. Да, мобилизуются внутренние ресурсы, рассасываются старые болячки, но это не омоложение, а стресс. Нет времени болеть. На себя нет времени.
Когда я рожала первого ребенка, мне было двадцать четыре, врач серьезно сказала: «Хорошо, что успела до двадцати пяти». Да, еще совсем недавно были такие правила. Первого ребенка нужно было родить до двадцати пяти. Если позже, на женщину вешали ярлык «старородящая». Сейчас можно стать молодой мамой в сорок, и никто не удивится. Я рожала дочь в тридцать четыре, и меня называли «девочкой», да и относились так же.
Когда в детском клубе на занятиях родители сидят в коридоре в ожидании детишек, все стараются «выбирать выражения». Вот скажешь женщине, что у нее внук молодец, а окажется, что внук на самом деле сын. И всем будет неловко. Зато поздние папы, как правило, очень гордятся своим положением и сразу же всем сообщают, что этот четырехлетний мальчуган – сын, но внук тоже есть, ему уже семь.
«За» и «против» будут всегда. Но если думать, что ребенок дается судьбой, Богом, силой, которая свыше, что он – самая светлая и самая чистая любовь в жизни женщины и его рождение – чудо, загадка, счастье, предназначение, то поздно не бывает.
Мальчику Севе было десять, и он сильно отличался от галдящей стайки своих сверстников-мальчишек. Пока те обсуждали счет в футбольном матче и последний боевик, Сева чинно стоял с дедушкой в стороне и спокойно рассуждал, что, скорее всего, пойдет дождь, как говорилось в прогнозе погоды.
Верхняя пуговица на Севиной рубашке всегда была застегнута, штаны держались на ремне сильно выше талии и не болтались по земле. Был май, но он стоял в теплой шапке, которая закрывала уши – чтобы не продуло, ветер еще холодный. Ботинки – совершенно немодные, зато удобные, ортопедические.
Сева аккуратно раскладывал на парте ручку, линейку, карандаш. Он не болтал на уроке, отвечал точно, знал назубок правила и писал старательно и чистенько, как девочка.
Мы все вместе – родители и дети – ходили на курсы по математике. Такое было условие – родители сидели в классе. Мамы читали под партами женские журналы, тихо переговаривались, писали эсэмэски. Главная задача – не сесть с Севиным дедушкой. Он с азартом пихал соседку в бок и предлагал:
– Давайте, кто быстрее задачку решит?
– У меня плохо с математикой, – отвечала мама.
– Да это же элементарно. Смотрите, из пункта А в пункт Б выехал поезд… – тут же входил в раж дедушка.
Кто-нибудь из мам обязательно попадал в дедушкины руки.
– Севка, представляете, как орешки щелкает задачки, – похвастался мне дедушка. – Весь в меня.
– Да, хороший у вас внук, – ответила я.
– Он не внук, а сын! – совершенно не обиделся дедушка, а сказал это так, чтобы услышали все. – Но у меня и внук есть, на два года старше Севки, так он не может решить ни одну задачку на части! А Сева может. И по русскому он лучше внука! Вот говорят, что поздние дети гении, – точно говорят. Сева – гений. Правда, на меня похож?
Сева действительно был похож на отца. Он так же, как папа, которому было сильно за шестьдесят или даже больше, подробно и занудно объяснял учительнице, что в задаче про грибы и белочку была допущена ошибка. Что белочка никак не могла съесть полтора ореха. Севу не любила учительница, это было видно, и его папу не любила, потому что тот подходил к ней после каждого урока и требовал, чтобы она про его мальчика что-нибудь сказала.
Перед контрольными Сева часто крестился в коридоре и вздыхал, как маленький старичок.
– Голова болит, наверное, давление меняется, – говорил он папе. После занятий он садился на лавочку и медленно, хорошо прожевывая, аккуратно ел бутерброд и запивал его чаем из термоса. Папа шуршал фольгой, доставая из хозяйственной сумки яблочко, печенье или блинчик.
– У нас полдник, – объяснял всем папа. – Кушай, Сева, никого не слушай. Сева у нас молодец. Я умру, старый уже, но он не пропадет. Да, Сева? Когда я умру, ты же будешь молодец?
– Буду, – отвечал Сева серьезно.
– Ты мое счастье…
Тачки, или Как поделить игрушки на детской площадке?
Многие мамы не любят гулять, и это чистая правда. Не потому что не хотят дышать свежим воздухом, а потому, что терпеть не могут делить игрушки. Нервов это стоит столько, что домой возвращаешься мокрая как мышь, несмотря на мороз. Моя дочь, например, очень не любит, когда кто-то берет ее вещи, будь то ведерко или самокат.
– Надо учить ее делиться, – слышу я каждый раз от какой-нибудь бабушки.
Да учу я ее делиться! Только обмен, с точки зрения Симы, должен быть равноценным. А вот что она считает достойным обменом, понять не могу. Никто не может, кроме нее. Я переживала, думая, что только у меня растет такая жадная девочка. Ничего подобного. Стоит подойти к детской площадке, как одна из мам вскакивает и начинает заполошно махать руками: «Только не берите мячик!» И вправду – подойдешь к мячику ближе, чем на два метра, раздается рев – хозяин отстаивает свою собственность.
Но больше всего мне симпатичны мамы, которые разрешают своим детям гулять с теми игрушками, с какими те хотят. И не обращают внимания на общественность. У нас на площадке есть такая мама – Катя. Ее дочка Дашуля терпеть не может совочки, ведерки, детские коляски и прочую детскую ерунду. В последний раз Катя появилась на улице, таща за собой пылесос. Она везла его, как возят санки – за шланг. Пылесос мирно катился по дорожке, а рядом шла совершенно счастливая и гордая Дашуля. Дети, когда видели настоящий пылесос, гуляющий в парке, открывали рот и замирали от зависти. Им-то такое никто никогда ни за что ни при каких обстоятельствах не разрешит! А Дашуле можно. В тот день девочка была королевой детской площадки. Ее сверстники смотрели на игрушку как на чудо расчудесное. Ведь это был не какой-то детский пылесосик, розовый, а настоящий, синий, с двумя насадками. Дашуля показывала всем вторую насадку, которую Катя покорно выдавала дочери из рюкзака.
– Проще было согласиться, чем спорить, – устало объясняла Катя возмущенным бабушкам и мамам.
Мне кажется, это самый разумный подход. Иначе почему у меня в прихожей лежит хворост – палки, собранные дочерью в парке? Они разного размера, но все – одинаково ценные. Сима выбирает одну и выходит с ней на прогулку, как с посохом. И главное, помнит все наперечет. Не дай бог выбросить хоть одну. Второй такой в парке точно нет!
А знаете, какой самый популярный магазин у детей? «Союзпечать». Только там продаются лошадки с гривами, воздушные шарики с резинками на другом конце и рисунками, куколки, которые особенно ценны для девочек. И если у Дашули появилась лошадка с синей гривой, то нам домой можно вернуться только через «Союзпечать». Проще согласиться, чем спорить.
Вова с бабушкой вышел на прогулку. В руках он держал новую лопату. Мальчик нес ее перед собой, как знамя. На детской площадке дети с уважением посмотрели на Вову и его лопату, которую он разрешал только потрогать. И все было хорошо, пока на площадку не вышел мальчик Илюша. Он вез за собой машинку. И ладно бы просто машинку, так еще и пожарную, на веревочке. Дети застыли в восторге, вмиг забыв про лопатку. Вова насупился. Илюша дал всем потрогать машинку, но возить ее за веревочку не разрешил. Вова попробовал обменять лопатку на машину, но Илюша решил, что обмен неравноценный, и меняться не стал. Вова зарыдал. Илюша с интересом и не без удовольствия смотрел, как тот плачет.
Через минуту Вова бил Илюшу по голове лопаткой. Илюша давал сдачи машинкой. Бабушки с обеих сторон пытались разнять внуков.
– Мы тебе купим точно такую же! – обещала Вовина бабушка внуку. – Вот сейчас позвоним папе и скажем ему, чтобы он тебе с работы привез машинку.
Бабушка достала мобильный телефон, очки и набрала номер.
– Вове нужна машина! – прокричала она сыну. – Какая? Пожарная! Да, срочно! Ты слышишь, как он плачет?
Бабушка поднесла трубку Вове, который с усердием зарыдал.
Что ответил Вовин папа, никто не слышал. Но после обеда и дневного сна Вова вышел на прогулку с точно такой же пожарной машиной, как у Илюши. Он вез ее за веревочку и все время оглядывался, проверяя, как она едет.
И снова дети обступили Вову, чтобы потрогать машину. Они даже выстроились в очередь, чтобы повозить ее по краю песочницы. И все было хорошо, пока на площадку не вышел Илюша. В руках он нес две машины – полицейскую и кран. Вова тяжело засопел. Он опять сделал попытку поменяться с Илюшей машинами, но тот отказался, за что получил пожарной машиной по голове. В ответ Илюша ударил Вову сначала полицейской машиной, а потом краном.
