Никки Каллен - Рассказы о Розе. Side A
– Так что мне делать? Извини за вопрос, я просто так испугался, что проспал все на свете…
– Ну, это нормально – ты же устал. Для начала можешь позавтракать. Идешь в столовую, там всегда до самого обеда стоят на плите кастрюльки с сосисками, вареными яйцами и беконом, и тарелки с паштетом и маслом, и джем, и молоко.
– Спасибо. Безумно красиво здесь.
– Да. Всё для полета, – Роб улыбнулся, воткнул меч в щель между камнями, в землю, оперся на него картинно; Тео начал искать в кармане блокнот и карандаш, но забыл их в комнате – пожалуй, впервые в жизни; из кустов появился взъерошенный Женя – вернее, он поднялся по «лестнице» – плющу, жимолости и хмелю, сросшихся в толстую косу; он был как плюшевый медвежонок Тедди – очарователен.
– О, привет, Тео, первое утро в Братстве Розы, и без похмелья – это что-то… исключительное.
– Я провалился?
– Нууу… – Женя засмеялся; он был одет также, и запястья у него тоже были в бинтах, а меч у него был за спиной, удобно пристроен, в «кобуру» – в легкие кожаные ножны на ремнях, тонкие, черные, издалека – подтяжки. – Идешь завтракать? Роб, а мы есть не хотим?
– А вы не завтракали? – Тео подумал, что если они пойдут с ним, то будет легче перенести встречу с Ричи, который наверняка скорчит рожу. Или с Изерли, которому надо что-то сказать – Изерли, я люблю розы, карандаши, путешествия и спать без пижам, а ты что… и почему, и как мы должны дружить?
– Ты отлыниваешь, Даркин. Ты сожрал три кусочка бекона и пять сосисок. Двойную порцию омлета. И три тоста с маслом и джемом. И выпил две чашки какао – это не какой-то там «Несквик», а настоящее домашнее какао – от Изерли – топленый шоколад с молоком и сливками.
– Я не отлыниваю. Что для рыцаря две чашки какао, правда, Тео?
– А какао там еще есть? – спросил Тео, он понял, что и вправду очень хочет есть.
– Попроси Изерли, он тебе сварит.
– Изерли, наверное, занят.
Роб посмотрел на него внимательнее; будто у него звякнуло что-то в кармане – улика.
– Вот кто отлынивает… Изерли назначили тебе в наставники?
– Нуу… да.
– Забавно. Бедный Изерли теперь еще больше забьется в свою скорлупу. Его и так Ричи донимает душеспасительными беседами, так еще и маленький Тео будет преследовать в поисках истины, – развеселился Роб. Женя нахмурился, а Тео вспыхнул.
– Никого я не буду преследовать, – и решительно направился обратно в замок, искать столовую. Поблуждав в нескольких коридорах – в одном увидел потрясающий витраж – перерисовать – этот замок, осаждаемый сарацинами, и защищаемый крылатыми ангелами в доспехах; другой коридор неожиданно оказался развалинами – провалившаяся крыша, разбитые стены, хотя в некоторых комнатах всё еще стояла мебель; почерневшая, распухшая, со следами тонкой работы; стены заросли плющом и дикими розами, Тео опять подумал о замке Спящей Красавицы, и понял, что заблудился, как и хотел. Он вернулся и встал посреди родного коридора – с дверьми в комнаты принцесс – и тихонько позвал: «эй, кто-нибудь…» – но никто не отозвался, конечно; тогда он стал стучаться во все двери; и та, что рядом с его комнатой – стена к стене – открылась – открыл ему Ричи; при свете дня он был не столь суров – очки он надвинул на лоб, как старый профессор, и его юное красивое лицо, идеальное, точеное, во всех подробностях – и глаза – почти васильковые. Разве человек с такими глазами может быть злым… У Тео упало сердце.
– Привет, стажер, что тебе? – сказал он весело и нетерпеливо, будто за спиной у него чего-то взрывалось. Руки у него в чем-то синем, правый рукав рубашки тоже; светло-голубая рубашка, невероятная, подчеркивающая синь глаз, приталенная, галстук черный в синюю полоску, темно-синие джинсы, босиком; Ричи знал, чем брать.
– Я заблудился.
– А куда тебе надо, в туалет?
– Нет, в столовую.
– Вот блин… – Ричи оглянулся; похоже, у него и вправду там шел эксперимент – по выведению гомункулуса, подумал Тео, – ладно, только очень быстро… заодно кекс захвачу…
Он схватил Тео под локоть и поволок.
– У Дэмьена есть восхитительная карта замка – кстати, у замка есть имя – Рози Кин – замок Розы – это имя возлюбленной одного из ван Хельсингов; «карта мародеров»; он сам нарисовал; попроси, он тебе даст; там все развалины с пометками «здесь могут водиться тигры» – это про обваливающиеся крыши и лестницы, – Тео пытался запомнить, коридор, арка, еще коридор, тоже с витражами – опять замок, опять сражение, опять сарацины, но другие, и ангелы – ангелы те же; видимо, все витражи были сделаны по истории Рози Кин; бесконечные повороты, и как они вышли на столовую, Тео так и не понял, будто его нарочно вели окольными путями; пахло кофе и сосисками, свежим хлебом; солнце заливало комнату, играло на стекле и металле; уютно, как в книжке Беатрис Поттер. «Изерли» позвал Ричи; Изерли был в кухне, выглянул – он был в темно-зеленой рубашке с закатанными рукавами, в вельветовых коричневых брюках, зеленых кедах, парень Робина Гуда; в своем роскошном коричневом фартуке с кучей карманов, взъерошенный, безумно привлекательный, до порочности, сладкий почти, как пирог с малиной и сахарной пудрой; на кухне у него играл приемник – маленький, красный, ретро, годов шестидесятых, песенка Keane «Is it any wonder»; Изерли вытирал бумажным полотенцем огромную сковородку; и вовсе не казался таким олицетворением скорби и печали, Русалочкой при женатом принце, каким был вчера; он напевал, кивнул им обоим, поставил чайник; легкий, изящный, как будто полжизни занимался танцами, бросил, закурил, но навыки не ушли.
– Можно нам какао? – спросил Ричи, встал в проеме кухонной двери, оперся о косяк, картинно, будто для рекламы часов позировал, хотел понравиться Изерли, как девчонке; фу, сказал сам себе Тео, бери сосиски, перестань думать, что Ричи хочет всех съесть; сосиски и вправду были хороши – не магазинные, розовые, картонные, а как в немецких пивных заведениях – коричневые, брызжущие, с перцем, грибами, салом; свежий хлеб – белый, пышный, с тмином на корочке, овсяный с сыром, черный с изюмом и кориандром; вареные яйца в идеальную всмятку, масло бледно-желтое, лунное, сыры – целая тарелка: мягкие, почти кашеобразные, твердые с красной корочкой, все в дырочках, с оранжевыми прожилками, со специями; джемы – апельсиновый и малиновый; хлопья, молоко, сливки, бекон. Тео ел и смотрел на Ричи, который, в свою очередь, смотрел на Изерли; а Изерли будто не замечал никого – будто он всегда один, в солнечное утро у себя в кухне, где все так, как ему нужно и удобно; свободный, по-настоящему; влюбленный сам в себя, в свои движения, и жизнь для него – богатство ощущений; корзина фруктов; Тео позавидовал Изерли, его грации и умениям, что они защищают его от всех бурь и комет.
– Так что насчет какао? – повторил Ричи.
– Тео или тебе? или вам обоим?
– И себе чашечку.
Изерли кивнул, полез за молоком и кастрюльками; Ричи сел за стол и стал задумчиво щипать хлеб; Тео вспомнил о своих обязанностях послушника, расстался со слезами с беконом, пошел на помощь.
– Я помогу.
Изерли покосился на него в ужасе.
– Нет, спасибо.
– Изерли, ну, пожалуйста… Приперлись два бугая и требуют какао… покажи, как надо, и я сам сварю, что тебя не беспокоить, я быстро учусь.
– Тео, – сказал Ричи из-за стола, улыбка таилась в уголках рта, – Тео, не надо.
– Мне не трудно, – настаивал Тео. – Объем же работ не такой, как в «Старбакс»?
Ричи улыбался, так насмешливо и тепло одновременно, откинувшись на спинку кресла, скрестив ноги, будто всё знал про жизнь, окончательно сбив Тео с толку; сначала Изерли, не потерянный в лесах ребенок, а наследный принц; а теперь еще и Ричи; не Нерон, а Марк Аврелий; как он крепко навесил вчера на всех ярлыки.
– Это не сложно, но Изерли не трудно это сделать, понимаешь? Это то, что ему нравится. Это то, что он умеет, и это наполняет его жизнь смыслом; это и есть его жизнь – кухня, какао, завтраки, порядок; представляешь, если бы ты сидел и рисовал, а кто-то лез к тебе и говорил: «Тео, я тоже умею рисовать, давай я тебе подсоблю…»
Тео вздрогнул от этой фразы – формулы – то, что тебе нравится – и все понял; сел и стал смотреть на Изерли. Тот разогрел молоко в маленькой блестящей кастрюльке, натер туда шоколада – Тео вспомнил «Щелкунчика» – карамельки в ступке – да, он бы так не смог. Потом Изерли разлил какао по трем глиняным кружкам, кинул еще по кусочку шоколада в каждую и поставил перед Тео и Ричи, и сел рядом со своей, напротив Ричи, достал из кармана фартука, одного из бездонных, Тео не сомневался, что там порталы в другие миры, как шкаф из «Хроник Нарнии», ридикюль из Келли Линк – в этих карманах – пачку изящных женских сигарет – длинных, тонких, легких, с легким запахом розы, и с темно-розовым фильтром, будто кто-то испачкал их помадой; и закурил, вызывающе глядя на Ричи. Тео понял, что он здесь лишний, у этих двоих были свои секреты. Но доесть и допить хотелось, поэтому он остался. Да и его никто не прогонял, просто все молчали, и пили какао. Ричи достал из пачки Изерли сигарету, Изерли щелкнул зажигалкой – самой обычной, «Крикетс», темно-синей, фиолетовой почти; Ричи наклонился и прикурил, так близко, что почти коснулся челкой руки Изерли; жестокий и влюбленный. Тео это всё напомнило нуаровые фильмы.
