Александр Покровский - Арабески

Даже к тому, что в эту самую секунду делают наши драгоценные президент и премьер, это не имеет ни малейшего отношения, потому что, что бы они ни делали, все это можно отнести к культуре в самую последнюю очередь, а вот то, что делается на Грушинском, – в первую.

Поэтому Володя Колосов готовился запекать сома и делать шашлыки, остальные готовились все это съесть.

А еще мы должны были встретить певца и музыканта Юрия Шевчука, накормить, разместить его в одной из кают, чтоб он немного поспал, а потом отвезти на ту площадку, где он должен был выступать. Во встрече Шевчука участвовали почти все, а кто не участвовал – я, например, – тот переживал.

– Как там Шевчук?

– Едет.

– Чего-то он долго едет.

– А они на середине Волги застряли, у них мотор встал.

– И чего теперь?

– Другую лодку послали.

Послали, пересадили, привезли и сейчас же накормили. Шевчук выглядит уставшим и смущенным, а все остальные стараются быть деликатными и не лезть к человеку со всякими глупостями. Ночью ему выступать, так что пусть приходит в себя. Потихоньку он оттаивает, уже не так напряжен, шутит, и все остальные стараются не замечать, что он очень знаменит. Улыбнулся – ну, слава тебе господи. Болтовня, так, ни о чем, но в ней великий смысл – человека оберегают, дают ему от всех спрятаться, а потом отправляют поспать. Солнце, река, вода, берега – это все само по себе. Ко всему этому надо прильнуть, и оно успокоит, направит в нужное русло. На реке главное попасть в нужное русло, и тогда река будет не против твоего присутствия. Как только певец удалился в каюту, немедленно появляется некто, не сильно трезвый, и начинает орать:

– Э-э… позови Шевчука!

– А папу римского тебе не позвать?

– Позови…

– А ну пошел отсюда!

Вечером подошли к берегу. Шевчук ушел петь, остальные ушли его слушать. Остались только те, кто готовил солянку, – придут ночью с концерта и захотят есть.

Я остался, потому что мне лень, – в этой жизни я все уже видел.

Ночью сели на мель. Нам идти встречать, а мы сидим. По уши. Река ушла – и черт его знает, когда же мы снимемся. Право руля, полный назад – лево руля, полный назад! Через полтора часа снялись и от счастья помчались на всех парах. Ориентир на том берегу – огонь фонаря.

– Все дошли, все на месте?

– Все.

Все дошли, никого не потеряли, Шевчук спел, и после него народ ломанул вниз с горы.

Устали, но счастливы – где там ваша солянка?

Утром прощались с Шевчуком – он улетает в Питер. Фотографирование, автографы, опять фотографирование. Шевчук отдает себя на все это безропотно. Хороший мужик.

Я не стал с ним фотографироваться.

Пусть хоть от меня отдохнет.

Интересно, звание «Главный Козлогрыз страны» является почетным, прижизненным или же посмертным?

А меня многое интересует. К примеру, мне интересно, как у нас развивается такой вид единоборств, как самбо, и чем в этом деле нам сможет помочь актер Жан-Клод Ван Дамм.

А еще мне интересно, не утомили ли в Екатеринбурге тетушку Ангеле тонкими ходами различных рассуждений? И не пора ли брать ее под локоток со словами: «Нынешний разговор, мадам, гораздо короче давешнего»?

И еще хорошо бы сводить ее на экскурсию в наш музей оживших восковых фигур – это когда фигуры, хоть уже и восковые, но все еще живы, пардон.

Для чего музей, конечно же, придется привезти с собой: «А тут у нас художник, не надо трогать его руками, мадам. Вы видели его творенья? А вот и режиссер. Его последний проект нас всех потряс. А вот и писатель. Раньше он писал только в стол, а теперь мы все это вывернули. А вот и известный правозащитник, мадам, жаль только, что с рождения он глух и нем, а вот и культура, бывший ректор бывшего университета. А вот наш спортсмен. Вы должны помнить его последний прыжок. Потрясающая сила духа, ну и так, вообще…» – словом, найдется, чем ее позабавить. Просто бальзам для сломанной кости, я так считаю.

Если у тетушки в организме найдется сломанная кость, то и бальзам кстати.

Если же все кости целы, то и бальзам лишним не будет.

О чем наши заботы? Об инвестициях, конечно. Мы им отдаем все свое, накопленное, до последней капли, привозим даже детей, невзирая на визы, а они нам – незначительную часть от гульки.

Хотя, конечно, грех жаловаться, но все-таки хотелось бы взяться за дело по-настоящему – съездить в Рим и купить там не развалины.

Стоит только детям или бабушкам уехать хотя бы в Финляндию, и о них немедленно узнает президент. Узнает и участвует в их судьбе, поскольку гнобят финны наших детей и бабушек. То-то и хорошо, и славно. Взялись Дмитрий и Тарья за руки, и пошли они себе по лужайке, пошли, освещенные солнцем, обсуждать сирых. Может быть, нам всем уехать за рубеж? А то ведь пропадают пропадом у нас люди безо всякого призрения высокой стороны, а тут – только сунулся за пределы – вот тебе и внимание.

Да, там еще и вопросы модернизации обсуждались. Никак финны не могли понять, что же это такое, пока Дмитрий Анатольевич не коснулся того, что она, модернизация эта, прежде всего должна идти в сознании. Тихо так, незаметно, но идти.

А еще в сауне попарились, в Балтийском море окунулись, чтоб, значит, всем телом экологию отведать, рыбку скушали и барашком это дело усугубили, о визах поговорили, о терроризме, о предоставлении убежища в Финляндии кому попало, о мясе и молоке, а еще на электрокаре покатались. Словом, почти летний отпуск.

Я все время ломаю себе голову, придумывая, как бы с честью истратить деньги. Просто весь ум изрыт. Особенно хочется потратить те деньги, которые, по всей видимости, мне никогда не вернут. То есть мне их должны, конечно, но вот возвращать не собираются, потому что умерли все – сначала желание вернуть, а потом и сами те, кто должен.

Кажется, я придумал – я отдам их Афганистану. Афганистан, на, бери! И сейчас же успокоился ум, а то ведь никакого удержу – все пытался отомстить, просто взять и отомстить, а теперь – будто погладил кто меня по головке и сказал: «Молодец!» – до того стало хорошо и уютно.

Тщательный и добросовестный разбор в критическую минуту. Придурковатым просьба отойти в сторону, никого не беспокоя. Стоит разобраться с суховеем, господа! Ей-богу, стоит! Кто веет, почему веет, как веет. Двадцать лет нам было все по херу, но ничто не стоит на месте, все развивается специальным развивом, после чего возникает потребность в изучении обстоятельств, и надо установить, не откладывая, что или кто стоит за наступившей засухой.

Подозреваю, что за засухой стоит ум, вернее, его частичное, если не полное, отсутствие.

Ну да это ничего. Справимся. Не впервой. Главное, это дело человеку поручить, и чтоб он был с пониманием. Вы уже видели этого человека? Нет? А я видел. Одного взгляда на него мельком брошенного вполне достаточно, чтобы заметить – кремень. Кремень, потому что таким родился – кремнем, что сродни песку, пустыне и самому суховею. Этот разберется, откуда и что там дует. Этот не даст сдуть. Этот знает, почем у нас Воловья пустошь. Этот…

Вы не видели косого? Нет? Никто не видел косого? Косенького такого, лысенького, глазки в кучку? Необъяснимая случайность, свойственная людям, терять косого именно в тот момент, когда он всем необходим. Ясно же, как день-деньской, – если прогремел взрыв, то давайте косого, и пусть он на все посмотрит свежим взглядом.

А то так и будет греметь и восстанавливаться, греметь и восстанавливаться.

То, что у нас километр обычного шоссе стоит дороже километра адронного коллайдера, этим никого не удивишь, потому что у нас все стоит в два-три раза дороже, чем оно бы стоило, захвати нас немецкие оккупанты. У немецких оккупантов сейчас дороги, теплотрассы, кабельные трассы, газопроводы, олимпийские деревни и все такое прочее стоит в два-три раза дешевле. О чем это говорит? Это говорит о том, что бабушка в избушке на курьих ножках – это не сказка. Это наше сегодня, завтра и послезавтра.

Хочется освятить всю нашу черную металлургию. Пригласить батюшку, и чтоб он кадилом очень серьезно поработал, а то ведь – не приведи господь!

Соображения в пользу этой затеи я долго взвешивал во всяких чувствах и условиях. Я провел много мучительных часов в глубочайших и отвлеченнейших размышлениях. И вот вам результат – лучше освятить.

Особенно перед тем как премьер приедет в Челябинск вместе со всей антимонопольной командой, которая уже, похоже, выяснила, что там у нас происходит с офшорами.