Владимир Шпаков - Песни китов
– Правда.
Выхин крутанул головой:
– Везет тебе! Охрененный, говорят, корабль, и бабок заплатят немерено…
– Вроде обещают, – ответил Рогов.
– На таких заказах не экономят. В срок уложитесь – озолотят. Может, медаль на грудь повесят…
Рогов оглядел свою грудь, вроде как подыскивая место для медали. В сущности, неважно, получит он награду или нет; главное, сама командировка. Жаль, отец не дожил, он бы оценил его достижение. «Государственные испытания» – эти слова не раз звучали в их доме, и тогда все менялось: отца не трогали, не обращали внимания на его круглосуточное отсутствие, случалось, мать даже обеды-ужины носила на завод (если отец, конечно, был на заводе, а не в какой-нибудь глуши). Тому тоже обещали орден за какой-то проект, но так и не удосужились дать обещанную награду. Впрочем, награда моментально улеглась бы пылиться в сервант – отца интересовало другое. Рогов не смог бы сформулировать, что им двигало, какой мотор, на каком горючем тащил его по жизни, но сейчас чувствовал эту энергию, бившуюся в груди торжественным метрономом…
Микроавтобус свернул с Тучкова моста, вырулил на Смоленку, чтобы вскоре еще раз свернуть и остановиться перед массивными железными воротами с табличкой: «НПО “Алмаз”». Грузный краснолицый охранник долго проверял документы, осматривал спрессованную в плотные кипы амуницию, а особенно канистры. Ноздри жадно втягивали сочившийся из-под пластиковых пробок запах, рот же кривила ухмылка.
– Спиртяга? – подмигнул охранник. Рогов кивнул. – Что ж, тогда будем дружить.
– В каком смысле? – вежливо осведомился Рогов.
– В любом. Мало ли чего захочется: выйти раньше времени, к примеру. Гаечку вынести для дома, для семьи…
– У меня нет семьи, – сухо ответил Рогов, решив (пока, во всяком случае) не налаживать шатких мостков. Первый отдел не дремлет, а вылететь с «Кашалота», не успев его даже увидеть, было бы непростительной глупостью.
Когда зашли на проходную, в застекленной будке раздался телефонный звонок. Трубку поднял второй охранник.
– Чего?! – донеслось сквозь полуоткрытую «амбразуру». – Ах, «скорую»… Пропустим, хорошо!
Охранник высунул голову:
– Михалыч, ЧП на «Кашалоте»!
– Опять?!
– Не опять, а снова. Жмурик на этот раз…
– А «скорая» тогда зачем? Лучше сразу труповозку вызвать.
– Положено так…
Поставленные рядом, слова «Кашалот» и «труповозка» неприятно резанули. Находясь в соседстве, они не лезли ни в какие ворота: корабль все-таки был возвышенной грезой, а тут «жмурики» какие-то!
– Как проехать к стапелю «Кашалота»? – спросил Рогов, запрыгивая в машину.
– Прямо до Невки, потом направо. Только ваша бытовка в другом месте, налево…
Носовая часть корабля вылезала из ангара на четверть корпуса. Сходня была откинута, отчего «Кашалот» напоминал огромное существо, что высунулось наружу из убежища, раззявив пасть. Зацепившись взглядом за корабль, Рогов лишь потом обнаружил у ангара людей – на фоне могучего серого корпуса они смотрелись несерьезно, если не сказать – жалко. Рогов попросил водителя подвезти ближе, вылез и направился к группе.
Обтянутые робами спины мешали обзору, он разглядел лишь край светлой ткани, покрытой бурыми пятнами.
– …да хватит уже! – донеслось. – Унести его надо!
– Но «скорая»…
– Приедут – разберутся! Короче, подхватили!
Мужчины в рабочей одежде подняли тело, ткань отвалилась, под ней мелькнула окровавленная плоть. Но Рогов, сглотнув комок, почему-то устремился со всеми к дверям ангара. Ловя обрывки реплик, он уяснил: рабочего накрыло куском обшивки, соскользнувшим с корабля. На палубе проводились сварочные работы, бедолага стоял внизу, и тут сверху огромный кусище дюралюминия!
– Родным-то сообщили? – спросил кто-то вполголоса.
– Сообщат, куда денутся…
Бездыханное тело потащили в каптерку, Рогов же приотстал, чтобы еще раз взглянуть на корабль, теперь уже вблизи. Корпус серел буквально в двух шагах, убегая влево и вправо ладным округлым массивом. Вблизи «Кашалот» казался невероятно огромным – натуральный «Титаник» военного назначения! И хотя полагалось переживать (все же человек погиб), Рогов не мог не восхититься совершенными обводами серой громадины. «Кашалоту» было тесно в этом загоне, его турбинные мышцы желали сокращаться, а просыпающийся мозг (часть которого создал Рогов) хотел полноценно мыслить, чтобы управлять сотнями механизмов и устройств, распиханных в его чреве. Впрочем, когда метафора почти оформилась, Рогов опустил взгляд на цементный пол, где обнаружил свеженькое бурое пятно. И, ощутив рвотный позыв, заспешил прочь.
Возле микроавтобуса топтался некто в тельняшке, длинный и небритый.
– Ты, что ли, из ЭРЫ? – мрачно спросили Рогова (в лице «матроса» проглядывала похмельная тоска).
– Допустим.
– Хрен ли тогда не показываешься? У нас трубы горят, ясно? – Он бесцеремонно забрался на место рядом с водителем: – Поехали!
Человек в тельняшке указывал дорогу, подгонял водителя, приказав остановиться возле спаренных вагончиков.
– Пришли на базу… – Он обернулся. – У тебя три емкости? Тогда две тебе, одна мне!
Рогов ввалился в вагончик, пыхтя под тяжестью двух двадцатилитровых канистр. Бытовка была пустой, только на подоконнике, забравшись туда с ногами, дымил худой чернявый сотрудник.
– А мы уже все глаза проглядели… – проговорил он насмешливо. – Где там, думаем, наше «шило» застряло?
– Какое «шило»? – настороженно спросил Рогов.
– Так на флоте спирт называют. Что ж, теперь затарились, это хорошо…
Когда чернявый спрыгнул с подоконника, то оказался на полголовы ниже Рогова.
– Жарский. – Он протянул узкую ладонь. – Ответственный сдатчик систем движения. Это Гусев, он по монтажу главный. С остальными познакомишься, когда твой нектар будем пробовать. Выпьем на брудершафт – задружимся…
А Гусев уже сливал содержимое канистры в трехлитровую банку. Заполнил на две трети, сыпанул туда что-то из крошечного пузырька, и жидкость тут же сделалась багрово-лиловой.
– Первая стадия очистки, – пояснил Жарский. – Нектар, увы, содержит технические примеси, поэтому марганцовочка, активированный уголек… О-о, ты и униформу привез?! – Он достал из кипы форменную куртку. – Вы посмотрите на эту кичливую надпись! ЭРА! Мы-то знаем смысл, но что подумают окружающие?! Эра чего? Светлых годов? Так их не было и не будет. Эра Водолея? Фигня полная, астрологическая обманка. Может, эра технических монстров? Вроде нашего «Кашалота»? Видел, кстати, монстра?
– Видел, – кашлянув, сказал Рогов.
– И впечатление, надо полагать, незабываемое?
– Еще бы! – отозвался Гусев. – Сегодня первый трупешник – работягу прихлопнуло!
– Ну, первый – не последний… – пробормотал Жарский. Он внимательно вгляделся в лицо Рогова: – Что, зацепило? Ну-у, так не пойдет! Если на каждого жмурика реагировать, даже ходовые испытания не пройдешь, не говоря о государственных. Привыкай, родной. На каждом таком заказе – несколько трупов, такова статистика. – Он обернулся к Гусеву: – Сколько на «Косатке» гикнулось?
– Пятеро, кажется…
– Ага! На «Дельфине» было три, то есть тенденция налицо.
– Какая тенденция?! – ошарашенно спросил Рогов.
– Увеличения смертности. Если угодно, это можно расценить, как определенное количество жертв, которое требует каждый морской монстр. Одному достаточно трех, другому и пяти мало. Количество определяется водоизмещением и мощью вооружений…
– Не гони, а? – проговорил Гусев. – А то молодой сбежит, не взойдя на борт… Ну вот, кажется, оседает.
Когда багровая муть улеглась на дно, Гусев вставил в другую банку воронку, насыпал в горловину черных таблеток (уголь?), после чего взялся осторожно, тонкой струйкой, переливать жидкость.
– В общем, все узнаешь по ходу… Как, к вечеру справишься?
Вопрос был обращен к «алхимику» в тельняшке.
– Обижаешь. Напиток будет – высший класс!
Вечером на стол был торжественно водружен трехлитровый «пузырь», в котором плескалась янтарная жидкость и плавали какие-то растения. Цвет, пояснил Гусев, обеспечил корень чаги, а плавающая флора гарантировала вкусовые качества. Народу набилась куча, рука Рогова даже устала от рукопожатий, жаль, имена тут же выскакивали из головы. Вон тот, в сером свитере, вроде бы сдаточный капитан Булыгин. Как объяснили Рогову, на время испытаний главный тут не военный командир, а гражданский, потому, наверное, и физиономия у того мрачная (первый трупешник, за него надо отвечать!). А вон тот военный, судя по звездам россыпью, каплей, военпред по фамилии…
– Деркач, – напомнил Жарский, сидевший слева. – Зверь, защищает интересы оборонного ведомства, как цепной пес! Но имеет слабое место: любит бухнуть. Заметил, он первый сегодня прибежал? У Деркача нюх на «шило», как только оно объявляется у подрядчиков – буквально несется на запах. Поэтому используй эту зависимость.
