Владимир Шпаков - Песни китов
Ему клали влажное полотенце на лоб, а Севка почему-то плакал…
Еще раз тесно пообщаться с Ларисой удалось, когда в пойме Пряжи отмечали последний звонок. В тот вечер на влажном песке у воды расположились оба выпускных класса и, раскупорив шампанское, принялись танцевать под музыку из переносного магнитофона. Тот постоянно жевал пленку, Севке приходилось его налаживать, хотя более всего он хотел сойтись с Ларисой в медленном танце, обнять ее, поговорить… Он мог бы рассказать о странных сигналах из приемника, например. Или о том темном, что его охранял и выручал. Причем все это будет правдой, не вычитанными байками, как у трепача Женьки, то и дело приглашавшего Ларису.
И тут Танька Завадская объявляет «белый танец». Включается Демис Руссос, Завадская сразу вешается на Мятлина, чем Севка и воспользовался.
Но стоило прикоснуться к Ларисе, как опять бросило в жар, как ночью, когда болел. Все задуманные истории моментально вылетели из башки, Севка топтался на песке, и спина у него была деревянной, а язык примерз к нёбу – ну, полный дебил.
Молчание нарушила Лариса, сказавшая, что на заводской свалке обнаружили труп странного человека. В черной шинели, в фуражке, вроде как охранник, этот человек не был в полном смысле человеком. То есть внутри не было человеческих органов, существо обладало лишь пустой оболочкой.
– Как это – не было органов?! – опешил Севка. – Не может быть!
– Я тебе слухи пересказываю. Неужели еще не слышал?
– Не слышал, занят был… Другим.
– Странно. Ты же сам когда-то рассказывал про какого-то охранника, что эту свалку стережет.
На ее лице играла усмешка, и было непонятно: его подначивают или впрямь нашелся загадочный черный мухобой?
– Но без органов, сама понимаешь…
– Можно жить. То есть нельзя, но кое-кто прекрасно обходится без некоторых органов.
Потом пили шампанское, кто-то выкатил большую бутыль домашнего вина, и в вихре веселья странное известие утонуло, как монетки, что бросали в Пряжу уезжавшие поступать в другие города.
Слухи о странном существе, найденном на свалке ПЭМЗа, одно время действительно циркулировали по городку. Но проверить их истинность было трудно, благо началась спешная ликвидация свалки – за городом открыли новый полигон для захоронения вредных отходов. Сошлись на том, что был найден бомж, живший в лесу и вышедший к людям. Понятно, что пил он всякую гадость, вплоть до антифриза, оттого печенки с селезенками и отвалились.
Как ни странно, Севку происшествие не сильно задело. Он сам – особенный! Незадолго до отъезда, оказавшись в одиночестве в мастерской СЮТ, он вдруг схватился за проводники, подключенные к сети 380 вольт. Поначалу пальцы зажгло, по телу побежали жгучие мурашки, будто его усадили на сковородку и тут же сунули в холодильник. Но вскоре он пообвыкся, даже стал получать удовольствие. Эта сеть питала станки, крутившие шпиндели со скоростью тысячи оборотов в минуту, а оказалось, она может питать и Севку, добавляя энергию, растраченную на людей. Был черный мухобой на самом деле или не был; помер он или остался жив – не очень волновало. Севка запросто мог бы встать на его место, он чувствовал силу, что-то нечеловеческое, зато надежное, почти родное…
Книга вторая
В пасти «Кашалота»
1Новая жизнь началась со спирта. Его количество было устрашающим, что называется, море разливанное. И пусть «море» имело скромное обличье двух пластиковых канистр емкостью двадцать литров каждая, убойная сила содержащейся жидкости не подлежала сомнению. Начальник отдела Хромченко сомневался в другом: хватит ли «горючего» на ходовые, да плюс к тому государственные испытания? Лоб начальника прорезали складки, говорящие о мучительной работе мысли, рука же замерла над бланком с надписью «Расходные материалы». То был последний бланк, дающий возможность выписать специальную амуницию, приборы, ну и, понятно, С2Н5ОН.
– Эх, гори все огнем!
Быстрый росчерк пера, и к имеющемуся количеству добавилось два десятка литров.
– Куда столько? – пожал плечами Рогов.
Во взгляде начальника отразилось даже не удивление, Хромченко будто ужалили.
– Думаешь, что говоришь?! Это ж живая вода! Это валюта! Знаешь, сколько на «Дельфин» было выписано?! А на «Косатку»?!
– Понятия не имею.
– Вот именно! А это не «Косатка» какая-нибудь, это «Кашалот»! Если б не занятость, сам бы отправился… – Хромченко замахал руками. – Короче, беги на склад, пока не передумал!
О новом заказе с придыханием говорили на всех уровнях, вплоть до министерства. Мощь турбин, вооружений, сумасшедшая скорость летающего корабля поражали воображение, заставляя скептиков недоверчиво крутить головой, а разработчиков с пеной у рта доказывать, мол, приведенные цифры не блеф, а чистейшая, как очищенный спирт, правда! Рогов и сам порой делался скептиком, хотя лично участвовал в разработке важнейших узлов. Он влился в проект поздно, когда «Кашалот» обрел виртуальные очертания, обзавелся нарисованными ракетами-торпедами-артустановками, да и системы управления были проработаны. Внесенные Роговым предложения оценили, внедрили, но сути это не меняло – корабль, как идея, уже существовал. И надо сказать, идея была смелая. Кто ее породил, теперь уже не выяснишь, говорили, маршал Устинов, приглашенный на маневры с участием «Косаток». Десантные корабли на воздушной подушке очаровали маршала: тот не верил своим глазам, глядя на то, как морские громадины с легкостью выползают на берег. А эффектная высадка из чрева кораблей БМП с морской пехотой на броне потрясла министра до глубины души.
– А тяжелые танки эти корабли могут доставлять? – поинтересовался Устинов. – На потенциальный плацдарм?
– Эти – не могут, – отрапортовал генеральный конструктор. – Но если разработать новый проект…
– Разрабатывайте. Эскадра таких кораблей Швецию за два дня завоюет! А Японию – за три!
Сказано – сделано, причем с перебором (на всякий пожарный). Подумаешь, тяжелые танки! В недрах «Кашалота» еще и парочка вертолетов помещалась – правда, со сложенными лопастями, – и ракетно-бомбометные установки имелись, и суперскоростные торпеды, на которые можно было монтировать ядерные боеголовки. Там вообще имелось столько всего, что Рогов, впервые попав на стенд, буквально обалдел (почти как маршал Устинов). На стенде «Кашалот» был всего лишь контуром, изображенным на стене, но мощь корабля и сложность его конструкции ощущались даже в масштабе один к двадцати. Многочисленным пультам было тесно в стендовом зале, а под ногами змеились сотни (если не тысячи) кабелей, за которые то и дело цеплялись сдатчики систем. «Кабелевоз» – иронически именовали подобные корабли, но в отношении «Кашалота» ирония не срабатывала, тут речь шла скорее о скрытом благоговении. И Рогов благоговел в числе других, поскольку столкнулся с чем-то, превышающим возможности его разума. Не то чтобы он вообще не представлял нюансов функционирования корабля – в общих чертах представлял. Однако тут имелось множество белых пятен, темных мест, сливавшихся в область тайны, а тайна, как известно, и привлекает, и пугает.
«Чудо, тайна, авторитет…» – всплыло в голове Рогова нечто чуждое и в то же время знакомое. Вроде об этом говорил Мятлин во время их последней встречи. А может, раньше говорил… или вообще говорил не он. Какая, в сущности, разница? Это всего лишь слова, а тут – нечто невиданное, порождение рук и мозгов человеческих, плод коллективного усилия (и какого усилия!). Слова меркли на таком фоне, теряли вес и ценность; и Мятлин мерк, а их встреча полгода назад представлялась чем-то нелепым и случайным. Рогову вдруг остро захотелось увидеть «Кашалота», что называется, во плоти. Так хотят видеть явленную мечту, воплощенное божество, которое представлял долгие годы, грезил встречей с ним, и вот, протяни лишь руку…
Сокращая расстояние до мечты, Рогов метался по этажам НИИ, подписывал бумаги, прощался со знакомыми и в глазах большинства прочитывал затаенную (а когда и явную) зависть. Прощайте, сидельцы душных комнат, рабы кульманов и пленники планерок! Вы остаетесь скучать с девяти до шести, перекидываться в шахматишки, бегать в обед в пивную, я же отправляюсь в морские дали на таком плавсредстве, о каком вы и не мечтали! Он был еще незнаком со сдаточной командой, но уже чувствовал свою принадлежность к тайному ордену – к тем, кто шагнул за пределы унылых диссертаций, воплотив дерзкую теорию в невиданную практику.
Получая на складе спирт, он еще раз ощутил принадлежность к ордену.
– Ты это… Правда «Кашалота» будешь сдавать?
Вопрос задал Выхин, м.н.с., переведенный завскладом. То ли захотел быть поближе к спирту (его нос, во всяком случае, по цвету приближался к недозрелой сливе), то ли его умственные способности не соответствовали родной оборонке.
– Правда.
Выхин крутанул головой:
